Думаю, тут стоит пояснить. В нашей девятиэтажке шесть подъездов. Она построена в форме буквы «Т». Четыре подъезда находятся на одной стороне длинной перекладины «Т», в одном из них живу я. И два – на другой стороне. В одном из них как раз живет дед. Поэтому я и смогла выбраться незамеченной. Но часто такой номер не покрутишь. Поймут, поймают… надо бы вернуться побыстрее.
Скверик был в десяти минутах ходьбы от моего дома.
Тут краткий экскурс в историю города.
Сами понимаете, последняя победа у нас была над Гитлером. Потом – одни поражения. Поэтому наше правительство так и выпячивает ту войну. Что им, про Афган вспоминать?! Про Чечню? Про перестройку? Я полагаю, за праздник двадцатилетия перестройки их и побить могут. Хотя кто знает… вот сожрет нас Америка окончательно – и будем отмечать и «перестройку», и «демократию», и «крушение Советского союза»… Как ни печально. Простите, отвлеклась.
Еще десять-пятнадцать лет назад, в честь, кажется, пятидесятилетия Победы, наш мэр разбил этот скверик. А потом какая-то умная голова придумала все памятники «Пятьдесят пять лет Победы», «Шестьдесят лет Победы» и так далее стаскивать сюда и устанавливать в одном месте. Скверик понемногу вымахал в приличный парк. Оно и к лучшему. Хоть детям и собакам есть где побегать.
У памятника (здоровущая кирпичина с памятной надписью, хрен своротишь) никого еще не было. И где этот Сережа? Сирожа, ёлки! Я посмотрела на часы. Ладно. Еще пять минут у него есть. Я пришла пораньше.
Послушаем электронную книгу? Мне тут «Историю царствования Екатерины» скинули.
Но получить удовольствие я не успела. Что-то несильно укололо меня в руку. Оса?
Шприц. Чер-р-р-рт!
Я попыталась рвануться хоть куда-то к людям, но не успела. Из-за спины появилась рука и зажала мне рот. Вторая лапа обхватила поперек тела. Я попыталась вывернуться или хотя бы пнуть врага, но не тут-то было. Сознание отчалило в далекие края.
Последней мыслью стало «Почему, когда нужно, в этом скверике не сидит ни одной бешеной бабки с повышенной наблюдательностью и склочностью?!».
Пробуждение было хреновым. Голова разламывалась, мутило, в желудке веселились оливки и просились на волю. О том, чтобы симулировать беспамятство и послушать, о чем говорят похитители, или вообще тихо оглядеться, не было и речи.
Я резко повернула голову набок, чтобы не захлебнуться, и меня очень удачно стошнило прямо на какого-то типа в светлых джинсах и белой майке.
А нечего порядочных девушек похищать! Нечего!
Оплеванный (чтобы не сказать облеванный) мной тип отскочил и коротко, минут на пять, поведал миру о своих отношениях с моей матерью и некоторыми видами животных.
Меня опять вывернуло.
Кто-то подошел, повернул меня на бок и даже вытер рот салфеткой.
– Извините, Юлия Евгеньевна, мы не знали, что у вас такая сильная реакция на снотворное.
Я сплюнула и прошипела:
– Воды дайте. А то точно сдохну. Что вы мне впихнули?!
– Четыредиоксиазохлор… – произнес тот же голос.
Оплеванный мной тип вылетел за дверь. А из-за спины появился еще один парень и поднес к моим губам открытую бутылку с минералкой.
Название соединения мне ни о чем не сказало. Я еще раз сплюнула на пол (это не от бескультурья, все равно уже поздно его беречь) и присосалась к горлышку.
Полтора литра я выпила меньше чем за минуту.
– Не знаю, что это за пакость, но у меня действительно есть аллергия на ряд лекарств. Например, на группу новокаина.
Теперь я даже могла оглядеться. Хотя что толку? Явно частный дом. Даже лежа на одном боку видно, какие здесь толстые стены, невысокие потолки… так строили в начале века. Стены побелены, но обоями не оклеены. Я лежу на чем-то вроде кровати. Старой, знаете, такой, с сеткой и никелированными шарами. Еще мне видны два стула и стол. Этакая кривоногая и уродливая мебель шестидесятых. Страшно, аж жуть. И садиться, и глядеть. Вызов хорошему вкусу, а не мебель. Сплошное ДСП.
Окна мне не видно, да и есть ли оно? В комнате горит электрический свет. Но не могла же я здесь проваляться до ночи?
– Ваш организм поразительно быстро разлагает наркотические вещества. Почти как у нас, оборотней. Но вы не одна из нас.
– Оно и к лучшему, – булькнула я. – Для вас. Я бы вас научила любить родину.
– Сомневаюсь, что вам это удастся. Но вкалывать еще дозу я не хочу. Все же вы человек, хоть и с Печатями вампира. Возможны отравление, аллергия…
В этот момент желудок твердо решил рвануться наружу… Рвало меня минут пять. Парень успел увернуться и теперь поддерживал мне голову. Что ж, это ему зачтется. Пришибу безболезненно.
Наконец меня перестало выворачивать. Парень повернул меня на другой бок, чтобы я не вдыхала «все ароматы желудка», и взялся еще за одну бутылку с водой. Минеральной.
– Еще воды хотите?
– Хочу. Но еще больше я хочу ответов на вопросы.
– Господин приказывал с вами не общаться.
Я прищурилась, глядя на парня. Ауру видно было омерзительно. И голова сразу начинала кружиться еще сильнее. Но что делать?! Жить захочешь – еще не так извернешься.
Цвета расплывались, перетекали, мутнели, но серебристый рисунок я успела выцепить. И удовлетворенно опустила веки.
– Вы оборотень. Значит, ваш господин – вампир.
Голова постепенно прояснялась. Нет, болела-то она по-прежнему зверски, но уже была способна на размышления и выводы.
– Зачем меня похищать?
Я попыталась перевернуться на спину и обнаружила, что со связанными впереди руками это тоже очень неудобно делать.
– И зачем меня связывать? Я даже обычному качку не помеха, не то что оборотню.
– Но вам удалось справиться с вампиром. Я знаю про Влада.
– Да я задницу-то не оторву, не то чтобы на вас прыгать и в горло впиваться! И вообще меня стошнит на полдороге! Траванули, связали – а умыться, а в туалет как?! Лично мне штаны снимать будете?! Ой, господин не похвалит.
– Будете вести себя тихо и не пытаться сбежать?
– Сбежать? – искренне возмутилась я. Желудок болел нещадно, и от этого искренность пёрла фонтаном. – И упустить такой шанс разобраться с подлецом, который причинил нам столько хлопот?! Да если я сбегу, мы его потом век не разыщем! Затихарится под корягой и вылезет только через двадцать лет, как сын миледи![16] Не-ет, я обязательно должна его увидеть. И поговорить…
Руки как-то сами собой сжались в кулаки. Я не врала. Давать обещание не хотелось, поэтому стоило говорить правду и только правду. Я с удовольствием пообщаюсь с этим «хозяином». Но лучше не мы к вам, а вы к нам. Пообщаюсь. Когда он будет надежно заперт у Мечислава… где? Ну, должны были после Дюшки остаться хоть какие-то камеры?! В крайнем случае можно просто закатать неизвестного мерзавца в бетон. Так, чтобы наружу торчали только голова и задница. Тогда точно не убежит.
Оборотень взирал на меня с отвращением.
– Я развяжу вам руки, если вы дадите мне слово не нападать.
Вот дурак, на слово мне верить.
– Дам, – тут же согласилась я. – Все равно в таком состоянии я ни на что не гожусь. Только сперва скажите, что вы собираетесь со мной делать. Предупреждаю, дед за меня выкуп не заплатит, скорее пришлет к вам отряд ОМОНа. Он против любых переговоров с террористами.
– Нам не нужны деньги. Господин приказал похитить вас и доставить сюда. Он придет вечером и будет говорить с вами. Постарайтесь до этого времени не навредить себе.
Я фыркнула.
– Расслабьтесь и попытайтесь получить удовольствие? А вы на моем месте так поступите?
– Я мужчина, – возмутился оборотень.
Только сейчас я разглядела, что он очень молод. Лет двадцать пять – двадцать семь. Довольно высокий, худощавый, в этаком испанском стиле: черные волосы, темно-карие, почти черные глаза, нос с горбинкой, пухлые губы… папа был грузин? Или, как модно говорить, «лицо кавказской национальности»? И кого-то он мне напоминал. Хоть убейте. Кого-то, виденного недавно.
– А вампиры бисексуальны, – мстительно прошипела я.
Парень взглянул на меня с отвращением.
– Как вас зовут? Что, представиться сложно?! Все равно ведь узнаю от вашего «господина»!
Парень помолчал пару минут, но потом решился:
– Карл.
Имя упало камнем на больную голову.
Черт! Черт!! Черт!!!
В мозгу медленно провернулись колесики и встали на место.
Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет.
– Карл Карлович Карелов, – произнесла я без тени сомнения.
Оборотень отшатнулся, выругался вполголоса (до первого оплеванного мной ему было далеко) и вылетел из комнаты. А у меня наконец сложилась головоломка.
Винтики неохотно двигались в больной голове, но слишком явной была картина. Значит, у Клары есть брат. И это он. Очень неприятно.
Говорите, нельзя просчитать знакомство моего братца с лисицей?! Низзя! Но подстроить – можно!
Память услужливо подсунула картинку. Вот Клара сидит на диване.
«…Я по-прежнему работала медсестрой в больнице! А потом туда попал Славка! С открытым переломом левой ноги. Я ухаживала за ним.
– И как далеко зашли ваши ухаживания?
– Так далеко, что я влюбился в Клару…»
Я не спросила, при каких обстоятельствах был получен перелом. А что мне стоило понять: все было подстроено? Симпатичная медсестричка – хорошая наживка. Особенно если в белом прозрачном халатике.
Как-то Славка засветился – где? Не знаю, но предполагаю, что его увидели уже в Туле. Фамилия у нас достаточно редкая. Леоверенская – это вам не Гончарова какая-нибудь. Тех-то везде полно – вон, в каждом справочнике по пять листов. А меня – мало. Отчество у нас со Славкой тоже совпадает. И кто-то, кто знал меня…
А кто меня знал?! Хороший вопрос.
Надо расспросить у Мечислава, насколько распространилась наша зимняя история. Не думаю, что вампиры выпускают какой-нибудь «Клыкастый еженедельник». Что бы они там писали?