Честно говоря, я не заметила никаких изменений в ее облике, но изредка надо сделать приятное брату и похвалить его жену. Мы обменялись с ней легкими чмоканьями в паре миллиметров от щеки, так называемая имитация поцелуя.
Лоретте мой комплимент пришелся по душе и она довольно заулыбалась.
— Дорогая, я узнала одну потрясающую диету, — начала она свою любимую тему, с которой не слезала никогда, — я ее тебе дам. Хотя с твоей изумительной фигурой глупо думать о всевозможных диетах.
Стю выразительно скривился. Как и я, он ненавидел само слово «диета».
— На улице ужасная погода, — продолжала Лоретта, — тебе нужно что-нибудь выпить. О, а это твой милый котик?
Лэйси вызывающе задрал хвост и прошелся с одного моего плеча на другое, всем своим видом выражая презрение.
Ручаюсь, в данную минуту Лоретта думала примерно следующее: «Такая же сволочь, как и его хозяйка». Но вслух она никогда не произносила подобных вещей.
— Проходи, — посторонилась она, впуская меня в гостиную, — ужин будет через двадцать минут. Ты наверняка проголодалась.
— Надеюсь, на ужин не будет травы и тому подобной дряни? — спросил Стю.
— Ну что ты, — улыбнулась его жена, — я знаю, что это ты не будешь есть даже под угрозой расстрела. Но поверь мне, если б ты только попробовал, то понял бы, какая польза от такой пищи. Во всем теле ощущаешь необыкновенную легкость.
— Не сомневаюсь, — проворчал он, — примерно такую же легкость я ощущаю, когда не поем целый день. Это то ощущение, когда в животе пусто.
Я захихикала.
— Меня воротит от слов «правильное питание», — признался брат, когда Лоретта вышла, чтобы разобраться с ужином, — раз нам все равно придется когда-нибудь умереть, то я предпочитаю умереть от неумеренного употребления холестериновой пищи, чем от недоедания. И потом, много обиднее умереть совершенно здоровым.
— Совершенно с тобой согласна, — кивнула я, вытаскивая сигареты, — кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет.
— Только не кури в присутствии Лоретты, — предупредил он, глядя, как я закуриваю, — она меня потом со свету сживет.
Недавно Стю бросил курить, не без участия своей жены. Она лет пять твердила ему, как это вредно для здоровья и своими нудными нотациями довела его до такой степени, что он предпочел покориться, посчитав, что это куда полезнее для его здоровья, чем постоянное нудение. На меня влияние Лоретты не распространялось, но зато она потом отыгрывалась на моем брате, жужжа под ухом, как он может столь равнодушно относиться к собственной сестре.
Лэйси покинул мое плечо, решив поразмяться. Он прошелся по гостиной с таким видом, словно она принадлежит ему, а мы так, погулять вышли. После чего запрыгнул на стол и преспокойно там разлегся, вытянув лапы.
— Убери его отсюда, — попросил меня Стю, — сейчас вернется Лоретта и начнет причитать насчет микробов.
— У Лэйси нет микробов, — я пожала плечами, — у него все прививки и мою я его также регулярно, хотя это и опасно для моего здоровья.
— Ты это Лоретте скажи.
Затушив сигарету в пепельнице, я встала и пожав плечами, направилась к столу. Лэйси вопросительно поднял голову и посмотрел на меня.
— Слезай, — сказала я, тыкая его пальцем в бок, — здесь не место для котов.
Он фыркнул и сделал вид, будто не слышал.
— Давай, вали отсюда, — уже менее ласково посоветовала я ему, — иначе пойдешь спать в машину.
Лэйси снова фыркнул, но все же встал и спрыгнул вниз. Стю с интересом наблюдал за этим действием.
— У вас с ним полная любовь и взаимопонимание, — прокомментировал он.
Желая вознаградить себя за то, что его вынудили сделать, Лэйси легким прыжком запрыгнул на любимое кресло Лоретты и устроился там с таким видом, что нам без слов стало ясно, что убрать его оттуда было бы чревато. Стю фыркнул.
— Хороший котик, — сказал он.
Лоретта вернулась минут через пять и недовольно поморщилась, унюхав следы табачного дыма. Правда, она ничего не сказала.
— Все готово, — провозгласила она на манер хорошего дворецкого и покосилась на Лэйси, — послушай, Ван, твой кот не мог бы выбрать себе другое место?
— Увы, нет, — я покачала головой, — он обожает спать в креслах.
— Ты привезла книжку? — повернулся ко мне Стю, желая купировать скандал в самом зародыше.
— Конечно. Она в сумке.
— Хочешь сказать, что книга в сумке, сумка в багажнике, а багажник в машине? — уточнил он.
— А машина внизу, — заключила я, — но тебе повезло. Книга в той сумке, которую я захватила с собой.
Несколько слов об этой сумке. Я всегда терпеть не могла миниатюрные дамские сумочки, в которых помещается носовой платок и пара пластинок жевательной резинки. Я туда даже кошелек запихнуть не в состоянии, не говоря уже обо всем остальном барахле, которое я имею обыкновение таскать с собой. Так что, все мои сумки обладают внушительными размерами и хотя на вид не особо эстетичны, зато очень удобны и практичны.
— Ты выпустила новую книгу? — с живым интересом спросила Лоретта.
Надо отметить, что при всем своем неприятии всего, что я собой олицетворяю, она читает мои книги и представьте, они ей нравятся! Она не пропустила ни одной и постоянно выспрашивает меня о том, когда я намереваюсь выпустить следующую. Пожалуй, это было единственным, что мне в ней нравилось, хотя и совершенно неудивительно. Всегда приятно, когда хвалят то, что ты делаешь.
— Да, — ответила я на ее вопрос и полезла в сумку, — сейчас достану.
Нужно отметить еще одно обстоятельство. Так как мои сумки отличаются большими размерами, то в них постоянно все теряется. Я разыскиваю очередную вещь в ней, засунув туда руку едва ли не по локоть. И если там теряются такие достаточно большие предметы, как та же книга, то о мелочах типа платка и жвачки и говорить нечего.
Минут пять я ожесточенно рылась в сумке в поисках книжки, а Стю и Лоретта наблюдали за мной без особого интереса. Они были давно знакомы с моими привычками и это перестало их веселить. Наконец, я нашла требуемое и протянула Лоретте.
— Ты так долго искала такую толстенную книгу? — не поверил Стю своим глазам.
Я лишь пожала плечами, мол, что я могу поделать. Лоретта фыркнула, взяв книгу и осматривая ее со всех сторон.
— Спасибо, Ван, — сказала она, раскрывая обложку, — а где автограф?
— Сейчас напишу, — покорилась я неизбежному и полезла в сумку за ручкой.
Ненавижу давать автографы, поскольку никогда не знаю, что именно я должна писать. Не это же, в самом деле: «С наилучшими пожеланиями, Вероника Фостер». Забыла упомянуть, что я пишу под псевдонимом. На этом особо настаивал мой папочка, считая, что наше имя слишком значимо, чтобы упоминалось в столь легкомысленном контексте. Только Вероника Фостер и уж никак не Ванесса Фернхэм, кем я и являюсь на самом деле.
— Что написать? — спросила я без особой надежды.
— Ну, что обычно пишут в таких случаях, — Лоретта пожала плечами.
Да ради Бога, раз она так просит! Я и написала самую избитую фразу из всех, какие только существовали на свете. Впрочем, Лоретту она устроила.
— Пойдемте наконец ужинать, — вмешался Стю, — у меня уже живот к позвоночнику прилип.
— Ну, для этого тебе долго стараться придется, — покосилась на него жена.
Одним из ценных качеств Лоретты было то, что она умела готовить и никогда не смешивала эту обязанность со своей вечной диетой. Точнее говоря, на столе был самый обычный ужин, способный удовлетворить любую потребность. Правда, перед ней стояла маленькая тарелочка с тремя микроскопическими листиками салата, но, как говорится, это было ее личное дело.
Мы со Стю отдали должное ужину, дружно наплевав на свои фигуры и правильное питание. Лоретта чинно жевала второй по счету листик салата. Меня всегда удивляла эта особенность. Как можно есть такую гадость, просто не понимаю. И главное, ведь это не единичный случай. Она так всегда ест. Это какую же нужно иметь силу воли, чтобы добровольно отказываться от разнообразных вкуснейших вещей и всю жизнь питаться даже не как кролик, а как нечто куда более худшее.
Пока длился ужин, Лэйси свободно бродил под столом, изредка дергая меня за штанину и требуя особенно вкусные кусочки. Уж чем-чем, а воспитанностью мой милый котик не отличался. Вполне в его духе было запрыгнуть на стол в разгар пиршества и без зазрения совести стащить под шумок приличный шматок ветчины или мяса. Так что то, что он просит, а не наглеет окончательно, можно считать просто образцом для подражания.
Он клянчил еду и у Стю, признавая наше кровное родство, не подходя лишь к Лоретте. Наверняка, понимая, что это просто бессмысленно.
— Ты не только бандит, но и хулиган, — смеялся Стю, отдавая ему неизвестно какой по счету кусок колбасы.
— Попрошайка, — уточнила я.
— Уверен, если я ему не дам, он вырвет этот несчастный кусок прямо изо рта.
Обнаглевший Лэйси оперся лапами о его колени и издал такой душераздирающий вопль, что мы все подскочили.
— Ты его не кормишь, что ли, Ван?
— Регулярно три раза в день, — проворчала я, пиная кота ногой под столом, — иди отсюда, нахал.
Если вы думаете, что Лэйси послушался, то очень сильно заблуждаетесь. Правда, он оставил Стю и перебрался ко мне, нагло забравшись на колени.
— Ты лопнешь, деточка, — пригрозила я ему, — не жди тогда, что я буду собирать то, что от тебя осталось.
Естественно, что я при этом скормила ему последний лакомый кусочек, обделив себя. Пэт завистливо вздыхал за дверью, явно тяготясь издержками воспитания.
После ужина мы снова перебрались в гостиную, где братец устроил мне форменный допрос насчет моей личной жизни.
— Как дела на личном фронте, Ван? — начал он многообещающе.
— Пока никак, — я пожала плечами.
— Не пойму, что ты тянешь. Время идет, Ван. Не забывай об этом. Нужно в конце концов, обзавестись спутником жизни.
— Спасибо, уже был один, а второй пока не требуется.
Говоря об этом, я имела в виду своего бывшего муженька Рональда. Мы разошлись с ним полгода назад и я до сих пор не могла поверить собственному счастью. Я прожила с ним два года и за этот срок смогла