Но его не было на обычном месте. Только пустота и тишина.
Страх и ужас вдруг охватили меня, и я подумала, что Зоман все-таки убил моего Проводника, а передо мной, наивной дурочкой, прикинулся добрым и заботливым. Я остановилась посреди зала, пораженная этой мыслью, и вдруг услышала тихую ругань.
Мигом метнувшись к стене, я спряталась в тени и увидела, как из темноты вынырнул Иоко. Хмурый и мрачный, он остановился между колоннами и с силой стукнул по одной из них кулаком. Постоял немного, развернулся и снова скрылся во мраке, там, где должна была находиться заветная стена с изображенным на ней Деревом-порталом.
Выходит, он нашел это дерево, но просто не пустил меня к нему, потому что должен охранять? Может, Иоко и правда заколдован?
Я выбралась из тени к той колонне, где мы обычно сидели, поставила еду и быстро убежала, забившись в самый дальний угол.
Через некоторое время Иоко вернулся, уселся скрестив ноги, увидел мою еду и позвал меня. В его хриплом голосе не было угрозы или злости, только следы мучений, которые заставили мое сердце сжаться.
– София, ты где? – крикнул он в темноту.
Я молчала, вжимаясь в холодную мраморную колонну.
– Со, ты тут? – Иоко сделал еще несколько шагов вперед и замер, словно натолкнувшись на стену.
Он не мог выйти из зала колонн и покинуть мрачное подземелье замка. Мой Проводник стоял и звал меня, а я молчала, роняя слезы. Интуиция подсказывала, что не следует сейчас встречаться с ним, что лучше затаиться, спрятаться, чтобы он меня не нашел.
Главное – что он жив и здоров, даже сломанная рука уже двигается, раз он может брать еду. Значит, перелом потихоньку срастается и с Иоко все будет хорошо.
Проводник стоял среди колонн и напряженно всматривался в темноту, словно все еще надеялся увидеть меня или услышать мой голос, звук шагов.
Я вздохнула и попятилась. Даже хорошо, что здесь темно: можно уйти незамеченной.
– София, я знаю, что ты тут, – тихо проговорил Иоко.
Мне не хотелось нарваться на очередную грубость, и я ушла.
Только Зоман по-прежнему был добр и заботлив. Он обучал меня премудростям сражения с Посохом, любовался моими рисунками и неизменно хвалил. Проявлял удивительную теплоту, которой мне всегда так не хватало.
Именно такого родителя я хотела иметь всю жизнь: отца, который бы не отдергивал руку, случайно прикоснувшись ко мне, хвалил мои рисунки или критиковал, но главное – замечал их: видел, интересовался, спрашивал. Гордился бы мной, помогал, учил и заботился…
И всегда был рядом со своей ненавязчивой поддержкой.
Я немного успокоилась и даже стала находить удовольствие в этой своей новой, странной жизни. Мне нравились выматывающие уроки на темном дворе, выложенном белой плиткой, наши спокойные, уютные трапезы и та еда, что готовили в замке Зомана.
Теперь на моем столе в мансарде находились не только вазочки с конфетами и печеньем, но и стопка новых рисунков. Высокая мрачная башня Зомана, диковинные шпили Туманной Зыби, Воющий пролив – я запечатлела по памяти почти все уголки Мира Синих Трав, места, где довелось побывать.
Зоман видел эти рисунки, я не прятала ничего, кроме портрета Иоко, который лежал в картах Безвременья. Он по-прежнему вызывал боль и слезы. Я больше не ходила в подвал к моему Проводнику, лишь Бдук исправно приносил ему еду и докладывал, что тот жив-здоров.
– Да что ему сделается, ворону проклятущему?! – ворчал Бдук. – Все с ним будет хорошо. Его пророчества тоже сбудутся, как и твои, Госпожа.
А Зоман умело вливал яд лести в мое истосковавшееся по человеческому теплу сердце и управлял моими мыслями с ловкостью умелого фокусника. Я уже прислушивалась к нему, доверяла и считала свою жизнь очень даже хорошей. Когда тебя все время хвалят и все дается с потрясающей легкостью, а из зеркала на тебя глядит совершенный образ, невольно начинаешь уважать себя и гордиться собой.
Раны, нанесенные мне Иоко, постепенно затягивались.
Я почти смирилась с тем, что мое сердце разбито, почти научилась жить с этой мучительной внутренней болью. Иногда мне казалось, что моя душа покрывается тонкой, но прочной броней равнодушия. Все казалось ненужным и пустым, и только Посох – сосредоточие Силы жизни – радовал и вдохновлял.
Я все больше понимала, в чем секрет чародейства Хранителей. И если в этом разобраться, то никакого волшебства и не было. Это как с нашим электричеством: человек, который совсем не разбирается в физике, посчитает обычный фонарик невероятным чудом, а какой-нибудь простой телефон – чем-то вроде волшебного блюдца, показывающего весь мир по приказу своего хозяина.
После занятий мы ужинали (если это можно назвать ужином в замке, лишенном привычных понятий дня и ночи) и много разговаривали. Зоман вспоминал своих учеников и отзывался о них всегда хорошо и ласково, давал советы по рисованию и рассказывал историю Мира Синих Трав.
Однажды Зоман заговорил об Иоко.
– Да, сидит упрямец в подвале. Я и сам приношу ему еду, можешь не утруждать Бдука, – сказал Зоман. – Он уверен, что я злодей и из тебя сделаю злодейку, его не переубедить. Но разве ты похожа на колдунью? Потянешь роль могущественной черной чародейки, способной захватить весь свой мир?
От такой мысли мне хотелось смеяться, хотя смех и вышел бы очень горьким. Я представила, как приближаюсь к границе, да хоть к границе России и Белоруссии, с сучковатой палкой в руке и угрожаю раскидать всех пограничников, если они не пропустят меня, как ставлю ультиматум, требуя, чтобы мне сейчас же передали всю власть.
Может, мне и удастся поколотить человек десять, а дальше меня скрутят и поместят в сумасшедший дом. И буду сидеть я там, в одной палате с Наполеоном и Гитлером, и утверждать, что являюсь могущественной чародейкой, ну, типа Саурона в трилогии о Кольце всевластья.
Вот только у меня даже кольца нет.
– Из меня выйдет никудышная черная властелинка, – заключила я, невесело улыбаясь.
Зоман тоже улыбнулся и кивнул.
– Неужели Иоко так и не получит свободу? – спросила я.
– Он может получить ее прямо сейчас, если разрушить его договор. Сам он этого сделать не может, но ты справишься, – спокойно сказал Зоман. – Если ты готова, то я помогу. Мы с Даном возьмем Иоко на себя и сами с ним сразимся. А ты тем временем проберешься к стене и попробуешь разобраться с тем, что там начертано. Должно получиться, ведь ты умная девочка.
– Когда можем приступить?
– Да хоть сейчас.
– А Дан? Он разве в замке?
– Он всегда в замке. Что ему еще делать? Не сидеть же этому одинокому ворону в своих развалинах. Тогда доедай, и отправляемся.
Я не вела счет дням и ночам, проведенным в замке Мертвяка, просто погрузилась в занятия и рисование, пытаясь хоть как-то заглушить боль. Мрачный зал колонн остался в моей памяти как что-то далекое, я и думать перестала о том, чтобы добраться до Дерева-портала.
И вдруг – такое странное и неожиданное предложение.
Я посмотрела в лицо Зомана, но мой учитель оставался спокойным. Он по-прежнему ласково улыбался и поглядывал на меня с радостью и даже некоторой гордостью.
– Мы будем сражаться? – уточнила я.
– Ты не будешь, София. Просто отыщи изображение Дерева-портала, а мы с Даном попробуем задержать Иоко, чтобы он до тебя не добрался. Никаких зверств и крови, поверь мне.
– Мы прямо сейчас пойдем и нападем?
– Почему нет? Это же не война, не атака на замок и не взятие штурмом города. Дерево-портал всегда там, внизу. Ты сама нашла его и рассказала, как это сделала. Сама попыталась пробиться к нему, но у тебя не вышло, потому что Иоко помешал. Если хочешь – только если сама этого хочешь! – я помогу тебе добраться до Дерева-портала.
– Я хочу.
– Что именно? – уточнил Зоман, хитро прищурившись.
Он был абсолютно спокоен, и лишь длинные пальцы, так сильно напоминавшие ноги хищного гигантского паука, нетерпеливо барабанили по белой скатерти.
– Хочу найти Дерево-портал и освободить Иоко.
– Тогда идем, а то зря теряем время.
Я вскочила, застегнула до самого горла молнию черной толстовки, вызвала Посох, и мы с Зоманом отправились в зал колонн. В эти жуткие подземелья, погруженные в непроглядную тьму, приходилось спускаться много раз, и мне казалось, что я отлично помню дорогу туда. Как же я ошибалась!
Мы спустились вниз, в главный холл с белой лестницей, затем прошли через внезапно появившийся квадратный проход, обрамленный колоннами, миновали длинный переход со стеклянными арочными окнами, между которыми стояли горшки с карликовыми деревьями. Спустились по длинной винтовой лестнице в еще один длинный полутемный коридор, где горели вставленные в держатели факелы, повернули и вышли к очередным ступеням.
Все в замке Зомана казалось красивым, изящным и продуманным: черная лестница с коваными перилами и фигурками металлических воронов, сидящих прямо на ступеньках, являлась верхом совершенства. Я шагала по этим гладким ступеням из черного мрамора, и меня одолевала странная, мрачная торжественность. Все здесь напоминало о множестве династий Хранителей. В голове мелькали мысли о предстоящем бое, и я почти чувствовала, как вокруг меня собираются в воздухе серебристые искры.
Едва мы преодолели лестницу с воронами, как появился Дан. Он тоже держал в руке черную сучковатую палку и, заметив нас, сдержанно кивнул, словно мы никогда и не общались. Мрачный и хмурый, он зашагал рядом с Зоманом, слегка опережая меня, и вся наша троица теперь представляла собой маленький боевой отряд из трех чародеев.
Зоман одним взмахом руки зажег свет в факелах на стене. Их неровный оранжевый свет отражался от блестящей черной плитки пола и плясал на высоком потолке.
Коридор привел к высоким, просто огромным дверям из черного дерева. И прямо перед створками Зоман вдруг изменился. В мгновение ока он стал выше, шире в плечах, и вместо синего кафтана с золотистой каймой на нем вдруг оказался длинный черный плащ, напоминавший вороньи крылья. Лицо вытянулось, глаза потемнели, а зрачок стал таким огромным, что белок почти исчез.