Селиванов велел ей ждать, а сам принялся оформлять документы. Варвару с моей помощью кое-как уговорили отправиться домой. Она, разумеется, порывалась поехать в лабораторию с дочерью.
Не придумав ничего лучше, я позвонила Марине. Она была не в курсе ситуации, но обещала тотчас выехать к Антохиным и попытаться вызвонить Ростислава, который, пребывая в счастливом неведении, где-то рыбачил.
Боясь, что самостоятельно Варвара не доберется, я решила ее проводить. Около машины попросила ключи, но она упрямо села за руль сама. Половину пути женщина беззвучно плакала, а вторую задавала вопросы. По большей части риторические. По крайней мере, на вопросы, что теперь делать и за что им это все, я ответить не могла. А потому всю дорогу молчала.
Только проводив Варвару до дверей квартиры, спросила:
– Вам есть что рассказать мне?
Она обреченно замотала головой.
– Подумайте, – попросила я. – И, если что, звоните. Любая мелочь может оказаться очень важной.
Я покинула дом Антохиных, не дожидаясь приезда Марины. Свое слово она сдержит и о подруге позаботится. В этом я была уверена. Мне не терпелось поговорить с Павликом Лазаревым. Тем более имелся повод. Вряд ли кто-то успел сообщить ему последние новости, связанные с обыском в квартире Весты. А значит, был шанс, что он сможет изложить мне свою версию событий. Лазарев должен что-то знать, иначе не вижу причин бегать от меня.
Я набрала его номер дважды с разницей в пять минут. Он не ответил. Отсюда до дома Павла было недалеко, всего пара остановок на автобусе. Пожалуй, стоит попытать счастья.
Автобус следовал по проспекту и остановился буквально в пятидесяти метрах от кофейни, в которой работал Павлик. Я помнила, что его смена будет только завтра вечером, и все-таки решила заглянуть.
Сложно сказать, кто удивился больше. Лазарев, который отдавал кофе покупателю, или я, обнаружив его за стойкой. Сегодня в кофейне было людно. Глаза его забегали от выхода к подсобке, а потом все-таки вернулись к девушке, которая уже дважды повторила, что хочет двойной капучино. Павел приготовил ей кофе, она взяла стакан и устроилась на стуле в дальнем углу зала, чем вызвала его явное неудовольствие.
– Что вы тут делаете? – процедил он сквозь зубы, обращаясь ко мне. – Что вам от меня нужно?
– Я к Виктории, – улыбнулась я во весь рот, чем, кажется, полностью его обескуражила.
– Что?
– Вика где? Разве сейчас не ее смена?
– Ее, – с недоумением произнес он. – Она не вышла.
– Заболела?
– Позвоните ей и спросите: ни мне, ни начальству она ответить не пожелала. Может быть, вы дозвонитесь, – огрызнулся он.
В этот момент дверь в кофейню открылась, и молодая парочка протиснулась внутрь, крепко держась за руки, словно сквозняк мог внезапно разнести их в разные части города.
Павел с облегчением выдохнул и с излишним радушием взялся принимать заказ. Я терпеливо разглядывала витрину с кексами и печеньем, дожидаясь, пока Лазарев приготовит напитки.
Парочка вышла на улицу, не расцепляя рук. Я вернулась к кассе. Павлик забился в дальний угол и старательно пересчитывал пакеты с молоком. Я постаралась говорить так, чтобы не привлечь внимания посетительницы, но все-таки быть услышанной Павликом.
– Сколько тут платят?
– У Вики спросите.
– Вике хватает. А тебе, кажется, нет.
– С чего вы взяли? – обиделся он.
– Хотел загнать ноутбук подруги, но в последний момент испугался?
– Не понимаю, о чем вы.
Я быстро открыла фотографию в галерее телефона и вытянула руку так, чтобы он смог полюбоваться изображением на экране.
– Я не крал, – раздраженно произнес он. – Просто вернул.
– А она тебе его поиграть дала, да? Как лего в детстве?
Лазарев молчал. Мне пришлось достать удостоверение. Вид его подействовал на парня удручающе.
– Видишь ли, в полиции лежит заявление от гражданки Антохиной о пропаже ноутбука. А на этом снимке с камеры видеонаблюдения ты стоишь возле лифта в ее доме. В руках у тебя сумка с краденным.
– Она его у меня в машине забыла.
– Ясно, – хмыкнула я.
Мне действительно было ясно: кто-то из них врет. Хорошо, что договориться об общей версии они пока не смогут.
– Что вам ясно? – с раздражением переспросил он, покосившись на посетительницу.
Я поманила его пальцем. Он сделал два нерешительных шага по направлению ко мне.
– Мне ясно, Павел, что у тебя большие неприятности. Твоя девушка, Наташа, убита…
– Никакая она мне не девушка, мы расстались.
– Хорошо, подруга. Кто-то зверски лишил ее жизни. Ты ведь не можешь об этом не знать?
Он глупо улыбался, губы его подрагивали, точно парень собирался расплакаться.
– Но вот что тебе вряд ли известно, так это то, что еще одна твоя давняя подруга сейчас находится в отделении полиции.
Лазарев громко сглотнул.
– Если Наташе уже не помочь, то Весте еще можно, – спокойно сказала я. – Подумай об этом.
Я взяла салфетку, достала ручку из сумки и записала на ней свой номер телефона. Я знала, что он не позвонит.
– Меня попросили помочь родители Весты. Цели отправить ее или тебя за решетку у меня нет. Но и покрывать твою подругу я не стану. Подумай, если она тебе дорога и ты можешь что-то рассказать…
В этот момент в кофейню вошел новый посетитель. Я широко улыбнулась Лазареву и пропела:
– Позвони мне, котик!
Такого он точно не ожидал, а потому так и остался стоять и хлопать ресницами, провожая меня взглядом.
Я вернулась на автобусную остановку и набрала номер Вити. Он сразу ответил.
– Виктор. – Я быстро представилась.
– Я вас в контакты записал, – довольно произнес он, будто хвастался каким-то особым умением.
– Та тетрадь, которая была в сумке. Ты сказал, там было что-то похожее на шифр, так?
– Вроде того. Там вообще что-то странное было. Может, ходы шахматные?
– Космос не пытался разгадать то, что было в ней зашифровано?
– Нет, – без колебаний ответил Виктор. – При мне не пытался. Да и вряд ли стал бы. Зачем?
– Просто из любопытства. Ничего из написанного там ты случайно не запомнил?
– Нет, – подумав, сказал он и вдруг оживился: – Ой! Есть идея. Там страницы по краю были красивым таким орнаментом оформлены. Я сам рисую, и я его себе на телефон сфотографировал, хотел повторить.
– Повторил?
– Да после Космонавта как-то не до этого стало, – мигом погрустнел он.
А я вдруг подумала, как ласково звучит это прозвище Космоса из уст Вити.
– Фото у тебя сохранилось?
– В облаке точно есть. Я сброшу сообщением.
Фотографию страницы из тетради я получила по дороге в контору. В автобусе трясло, рассматривать с экрана было неудобно. Поэтому, добравшись до работы, я отправилась прямиком в кабинет Селиванова с целью распечатать изображение. Дверь была заперта. Я огляделась, прикидывая, к кому бы зайти, но тут увидела Антона в конце коридора. Завидев меня, он принялся радостно размахивать руками.
Надо признать, настроение после появления в отделении Весты было у него уж слишком приподнятым.
– Где девчонка?
– Внизу. В лабораторию съездили, ждем результата.
– Быстро вы.
– Ага, – радостно отозвался Селиванов, отпирая кабинет.
Мы вошли, а я отправила изображение ему на почту и попросила распечатать.
– Что это? – нахмурился он, открыв файл.
– Возможно, ключ ко всем нашим тайнам.
– Поясни.
– Распечатай, и я попытаюсь. Я его еще сама не видела.
– Что по девчонке скажешь? – доставая листок из принтера, спросил он, по обыкновению надеясь, что я все сделаю за него, включая необходимые умозаключения.
– Она чего-то боится, а потому молчит.
– Покрывает кого-то?
– Беда в том, что многие в ее окружении уже мертвы и вариантов, кого покрывать, осталось немного.
– А тот тип на «рено»?
– Видела его сегодня. Разговаривать со мной парень не пожелал.
– Так мы это быстро организуем. В участке, как известно, и стены помогают.
– Кому?
– Неразговорчивым, – хохотнул Селиванов. – Что у тебя на него есть?
Я кратко рассказала подробности обстоятельств, при которых к Весте вернулся ноутбук.
– А фото, – я придвинула листок поближе к себе. – В сумке от ноутбука была тетрадь. Это копия одной из ее страниц.
– Думаешь, это нам поможет понять, кого покрывает Антохина?
– Веста может никого не покрывать…
– Значит, она и есть убийца?
– Значит, она просто боится стать следующей жертвой. Ей страшно за себя. Вот и все.
Селиванов засопел, а я взглянула на листок. В детстве отец учил меня разгадывать самые сложные головоломки и шифровки. Потому к любым ребусам и загадкам я могла найти ключ за считаные минуты. Здесь же все было настолько просто, что вызывало снисходительную улыбку.
Взяв чистый лист и карандаш со стола Селиванова, я устроилась на диване. Совсем скоро мне удалось перенести все на бумагу.
В тетради были зашифрованы имена, иногда прозвища, номера телефонов, даты, время и адреса. В конце каждой строки имелись два числа, записанных через тире. Мне не понадобился калькулятор, чтобы вычислить их кратность.
Я встала и протянула Антону лист, который он принялся внимательно изучать.
– Записная книжка? – нахмурился он.
– Вроде того.
– И это в век высоких технологий!
– Вот именно. Как думаешь, зачем действовать по старинке, когда есть возможность все держать в телефоне? Тем более если родился ты позже этой самой «старинки»? Еще и шифровать записи?
– Из осторожности. – Селиванов почесал нос кончиком карандаша.
– Но самое интересное не это. Покойный ныне Космос утверждал, что записи в тетради сделаны другим почерком, не Антохиной.
– А ему почем знать?
– Во-первых, они вместе учились. Во-вторых, он был в девушку без памяти влюблен и знал о ней довольно много.
– И чью же тетрадь Антохина носила в сумке? И что значат все эти странные имена и даты?
– А ты посмотри справа, числа видишь?