— Послать мне записку — дело пяти минут.
— Зачем?
— Ах зачем? И правда, я же распутная женщина, так ведь? Для меня отдаться мужчине — все равно что выпить стакан воды. Через час я уже все забыла… ты так думаешь? Мне кажется, что именно так! Уильям Вандам, ты заставил меня почувствовать себя дешевкой!
Смысла в ее словах было немного, но теперь он слышал боль в ее голосе. Уильям повернулся к ней лицом.
— Ты — лучшее, что произошло со мной за последнее время, а может быть, и за всю жизнь. Прости, прости меня за то, что я такой дурак.
Елена смотрела в окно, кусая губы и сдерживая слезы.
— Да, ты дурак. — Она коснулась его волос. — Глупый дурак, чертов дурак, — шептала она, гладя его голову. Из ее глаз текли слезы.
— Мне так много нужно узнать о тебе, — сказал он.
— И мне о тебе.
Он опустил глаза и принялся размышлять вслух:
— Людей обижает мое хладнокровие. Пожалуй, оно нравится только тем, кто со мной работает. Они знают: когда они начинают паниковать, то могут прийти ко мне и рассказать о своих проблемах. Даже если я не найду решения сразу, я подскажу им, какое из двух зол выбрать. Они увидят, что я говорю спокойным тоном и не паникую, и уйдут ободренные, и сделают все как надо. Весь секрет в том, что я запрещаю себе пугаться и отступать перед трудностями. Но эта моя способность часто раздражает других людей — моих начальников, моих друзей, Анджелу, тебя… я не понимаю почему.
— Потому что иногда ты обязан паниковать, дурачок, — мягко сказала Елена. — Иногда просто необходимо показать близкому человеку, что ты напуган, или увлечен, или что-то сводит тебя с ума. Это естественно, это знак того, что тебе не все равно. Если ты все время спокоен, нам кажется, что тебе просто на нас наплевать.
— Но ведь близкие люди должны и так понимать, что мне не все равно. Если они вообще хоть что-то знают о жизни. — Вандам говорил искренне, хотя в глубине души знал, что есть и правда какой-то элемент жесткости, жестокосердия и равнодушия в его хваленом хладнокровии. — Ты предлагаешь мне измениться? Нет, так не пойдет. — Ему хотелось быть с ней честным. Соврать недолго: да, ты права, я попробую стать другим. Но в чем смысл? Разве слова сделают ее счастливой? Если он не сможет быть с ней самим собой, все будет бесполезно, ничего хорошего из этого не выйдет: он будет манипулировать ею так же, как это делают все мужчины на свете. Вот почему Уильям решил сказать правду: — Видишь ли, я так выигрываю. Я имею в виду, выигрываю во всем… в игре под названием «жизнь», грубо говоря. — Он криво ухмыльнулся. — Я действительно замкнутый. Я смотрю на мир с какой-то дистанции. Мне не все равно, но я не хочу совершать бессмысленные поступки, символические жесты, беситься из-за ерунды. Или мы любим друг друга, или нет. Никакие цветы на свете этого не изменят. А та работа, которой я занят в данный момент, непосредственно влияет на то, останемся ли мы с тобой в живых. Я действительно думал о тебе весь день, но каждый раз, думая о тебе, я думал и о своей работе. Я стараюсь действовать эффективно, расставляю приоритеты. Как ты думаешь, ты могла бы к этому привыкнуть?
Елена слабо улыбнулась.
— Я попробую.
Глядя на нее, Уильям подумал: «А сумеешь ли? И насколько мне нужно, чтобы ты сумела? А что, если ты вообще не та женщина, которая мне нужна?»
Он отогнал эту мысль. Сейчас это не имеет значения.
— Знаешь, мне хочется сказать тебе: забудь о сегодняшнем вечере, не ходи, мы справимся без тебя. Но я не могу. Ты нужна нам. И это очень важно!
— Хорошо. Я понимаю.
— Но прежде всего… можно, я тебя поцелую?
— Да, майор.
Встав на колени возле ее стула, Вандам ласково взял в свои крупные руки ее лицо и поцеловал в губы. Ее рот был мягким, податливым и слегка влажным. Раньше с ним такого не случалось — он был готов целовать эту женщину без устали всю ночь.
Елена вдруг отстранилась, тяжело вздохнула и сказала:
— Слушай, иногда мне хочется тебе верить.
— Верь мне.
Она засмеялась.
— Когда ты говоришь так, ты снова становишься прежним майором Вандамом… каким ты был до того, как мы познакомились поближе.
— А твое «слушай» в таком насмешливом тоне… Это была прежняя Елена.
— Жду ваших инструкций, майор.
— Подожди. Я должен занять положение, препятствующее поцелуям.
— Сядь там и скрести ноги. И все же что ты делал сегодня?
Вандам прошел к шкафчику с напитками и нашел джин.
— Пропал один майор из разведки… вместе с портфелем, полным секретной информации.
— Вульф?
— Может быть. Выяснилось, что этот майор исчезал в обеденное время несколько раз в неделю и никто не знал куда. Я думаю, он мог встречаться с Вульфом.
— Так зачем же ему пропадать сейчас?
Вандам пожал плечами:
— Что-то случилось.
— А что было в его портфеле сегодня?
Вандам прикинул, как много можно ей рассказать.
— Описание наших оборонительных позиций. Причем такое подробное, что это может повлиять на исход сражения. — У Смита в портфеле также имелся план, составленный самим Вандамом, но майор умолчал об этом: одно дело доверять любимой женщине, другое дело — хранить профессиональные тайны. — Так что лучше поймать Вульфа сегодня, — резюмировал он.
— Еще не поздно?
— Нет, мы недавно нашли расшифровку одного из донесений Вульфа. Он выходит на связь в одно и то же время — в полночь. По крайней мере у шпионов так принято. В другое время их не услышат или передачи пойдут по другой волне, так что даже если они просигналят, никто не ответит. Вероятно, Вульф пошлет новую информацию сегодня в полночь, если я не поймаю его. — Он поколебался, затем передумал и решил, что Елена должна отдавать себе отчет в важности того, что она делает. — Есть еще кое-что. Он пользуется кодом на базе книги «Ребекка». У меня есть этот роман. Если я раздобуду ключ к коду…
— Что это?
— Просто лист бумаги, на котором написано, как нужно пользоваться книгой, чтобы зашифровать донесение…
— Продолжай.
— Если я раздобуду ключ к коду, я выйду на связь с Роммелем вместо Вульфа и сообщу немцам ложную информацию. Это может полностью изменить ситуацию, вплоть до спасения Египта. Но мне нужен ключ.
— Понятно. И каков план на сегодня?
— Тот же, что и в прошлый раз. Мы с Джейксом засядем в ресторане, на этот раз с оружием.
Ее глаза округлились.
— У тебя есть пистолет?
— С собой нет. Джейкс принесет его в ресторан. Кроме того, в ресторане будут еще двое из наших, шестеро — снаружи. Надеюсь, они догадаются замаскироваться как следует, чтобы не вызвать у нашего общего приятеля подозрений. Подготовлены также машины, готовые заблокировать все выезды с улицы при малейшем звуке. Не важно, что Вульф придумает сегодня, если он собирается тебя увидеть, он будет пойман.
В дверь постучали.
— Что это? — спросил Вандам.
— Стучат…
— Я понял. Ты кого-то ждешь?
— Нет, конечно, нет. Мне пора уходить.
Вандам нахмурился.
— Мне это не нравится. Не открывай.
— Хорошо, — согласилась Елена и тут же передумала. — Нет, нужно открыть. Может быть, это мой отец или новости от него.
— Ладно, тогда открой.
Елена вышла из гостиной. Вандам сидел, прислушиваясь. Снова постучали, затем она открыла дверь.
Вандам услышал, как она воскликнула:
— Алекс!
— Боже мой! — прошептал Вандам.
Затем послышался голос Вульфа:
— Вы уже готовы! Я очень рад.
Голос у него был низкий, уверенный, но в произношении чувствовались следы какого-то непонятного акцента.
— Но мы же собирались встретиться в ресторане… — сказала Елена.
— Я знаю. Позвольте войти?
Вандам прыгнул за диван и распластался на полу.
— Конечно…
Голос Вульфа приблизился.
— Дорогая моя, ты великолепно выглядишь сегодня…
«Вот ублюдок», — подумал Вандам.
Входная дверь захлопнулась.
— Сюда? — спросил Вульф.
— М-м… да…
Вандам слышал, как они вошли.
— Какая милая квартирка, — сказал Вульф. — Микис Аристопулус, должно быть, хорошо тебе платит…
— О нет, я не работаю у него постоянно. Он дальний родственник. Семья — это важно, ты же понимаешь, я просто помогаю ему.
— Дядя. Он, должно быть, твой дядя.
— Ну… двоюродный дядя, четвероюродный брат, что-то вроде этого. Он называет меня племянницей для простоты.
— Это тебе.
— О, цветы! Спасибо.
«Чтоб тебя!» — мысленно возмутился Вандам.
— Можно присесть?
— Разумеется.
Вандам почувствовал, как диван прогнулся под весом Вульфа. Крупный мужчина, подумал майор, вспоминая, как они дрались тогда в переулке, и дотронулся рукой до раны на щеке. «Что я могу сделать в такой ситуации?» — раздумывал он. Можно наброситься на Вульфа прямо сейчас. Шпион здесь, практически у него в руках! Они приблизительно одного веса и одинаково сложены — вот только нож… У Вульфа был нож вечером, когда он ужинал с Соней, так что, видимо, он берет его с собой всегда.
Наличие ножа, как показала уже одна схватка, решает исход в пользу Вульфа. Вандам снова дотронулся до щеки. «Нужно было взять с собой пистолет». Он мысленно чертыхался. Если они подерутся и Вульф одержит верх, что произойдет дальше? Увидев Вандама здесь, в квартире Елены, шпион поймет, что она заодно с англичанами. Что он сделает с ней? В Стамбуле в похожей ситуации он перерезал девушке горло.
Вандам сморгнул, чтобы избавиться от этой ужасной картины.
— Я вижу, ты что-то пила, когда я пришел. Можно к тебе присоединиться? — говорил тем временем Вульф.
— Конечно. Что ты хочешь?
— А это что? — Вульф принюхался. — О, немного джина будет в самый раз.
«Это мой джин, — подумал Вандам. — Слава Богу, Елена не пила ничего, два стакана выдали бы нас с головой». Он услышал, как в стакан бросили лед.
— За тебя! — сказал Вульф.
— Спасибо.
— Тебе не нравится?
— Лед растаял.
Вандам понял, что Елена сморщилась, пригубив его напиток: это был чистый джин. «Она прекрасно справляется с ситуацией», — подумал он. Интересно, каких действий она ожидает от него, Уильяма? Несложно догадаться, где он спрятался, теперь бедная девочка, наверное, изо всех сил старается не смотреть в его сторону. На нее снова свалилось больше, чем может вынести слабая женщина.