После двух часов пребывания в магазине она невзлюбила Микиса Аристопулоса. Прошло две недели, и она уже была готова задушить его.
Сам магазин ей нравился. Привлекал запах специй и ряды ярких коробок и банок, которыми уставлены полки в подсобке. Работа была нетрудной и довольно однообразной, но время летело быстро. Обычный восьмичасовой рабочий день был ей в новинку. Покупатели удивлялись тому, как быстро она могла в уме подсчитать стоимость покупки. Время от времени Элин сама покупала какой-нибудь необычный заморский деликатес: баночку печеночного паштета, плитку «Хершли», бутылку «Бовриля» или банку печеных бобов – и лакомилась им у себя дома.
Однако хозяин здорово досаждал ей. При любой возможности он старался дотронуться до ее руки, плеча или бедра; каждый раз, когда Аристопулос проходил мимо нее за прилавком или в подсобке, он старался коснуться ее груди или ягодиц. Сначала Элин думала, что все это происходит случайно, – его наружность просто не соответствовала такому типу поведения: возраст чуть больше двадцати, довольно хорош собой, с широкой белозубой улыбкой. Она не протестовала против его действий, и он, вероятно, решил, что ей это нравится. Надо будет поставить его на место.
Ей не нужны были его ласки. Ее чувства и так были в совершенном беспорядке. Элин одновременно нравился и был противен Уильям Вэндем, который поначалу разговаривал с ней, как с равной, а потом – как с потаскухой; ей было поручено соблазнить Алекса Вольфа, которого она в глаза не видела, а теперь еще этот Микис Аристопулос со своими приставаниями – в отношении него она не чувствовала ничего, кроме презрения.
«Они все используют меня, – подумала она, – из этого состоит вся моя жизнь».
Интересно, что собой представляет этот Вольф. Легко Вэндему было поручить ей подружиться с ним, как будто в ее руках была волшебная кнопка, нажав которую она становилась совершенно неотразимой. На самом деле, многое зависит от самого мужчины. Некоторым мужчинам она нравилась с первого взгляда. С другими все было значительно сложнее. Иногда совсем ничего не получалось. С одной стороны, она надеялась, что и с Вольфом у нее ничего не получится. С другой – она помнила, что он немецкий шпион, и что Роммель с каждым днем продвигается все ближе, и что, если нацисты войдут в Каир…
Аристопулос вышел из подсобки с коробкой макарон в руке. Элин взглянула на часы – рабочий день почти закончился. Аристопулос поставил коробку на прилавок и открыл ее. По дороге назад, протискиваясь мимо Элин, он просунул руки ей под мышки и облапал. Она отпрянула. Было слышно, как кто-то входит в магазин.
«Сейчас я проучу этого грека», – подумала она и крикнула ему вдогонку по-арабски:
– Если ты еще раз до меня дотронешься, я отрежу тебе твой!…
Вошедший посетитель разразился смехом. Элин обернулась и посмотрела на него. Он был европейцем, но, видимо, хорошо понимал по-арабски. Она сказала:
– Добрый день.
Он посмотрел в сторону подсобки и крикнул:
– Аристопулос, молодой козел, ты чем это тут занимаешься?
Из-за двери показалась голова Аристопулоса.
– Добрый день, сэр. Это моя племянница Элин.
Лицо его выражало смущение и что-то еще, что Элин не смогла разобрать. Он нырнул обратно за дверь.
– Племянница! – удивился посетитель, глядя на Элин. – Кто бы мог подумать!
Это был рослый мужчина лет тридцати, темноволосый, загорелый и темноглазый. Его большой, с горбинкой нос мог принадлежать и чистокровному арабу, и европейцу аристократических кровей. Губы у него были тонкие и во время улыбки обнажали мелкие ровные зубы. «Как у кошки», – подумала Элин.
Она сразу распознавала богатых людей, и сейчас один из них стоял перед нею: шелковая сорочка, золотые часы, элегантные хлопчатобумажные брюки с поясом из крокодиловой кожи, башмаки ручной работы и легкий запах дорогого одеколона.
Элин спросила:
– Чем могу служить?
Он посмотрел на нее так, как будто у него было несколько ответов на ее вопрос, и затем сказал:
– Начнем, пожалуй, с английского джема.
– Одну минуту.
Джем хранился в подсобке. Она заскочила туда, чтобы взять баночку.
– Это он! – проговорил Аристопулос свистящим шепотом.
– О чем это ты? – сердито спросила Элин.
Она все еще злилась на него.
– Ну тот, с фальшивыми деньгами, мистер Вольф. Это он!
– О господи!
На мгновение она забыла, за чем пришла. Аристопулос так запаниковал, что у нее самой чуть не помрачился рассудок.
– Что мне ему сказать? Что я должна делать?
– Я не знаю. Отнеси ему джем… Я не знаю…
– Да, джем, хорошо.
Она схватила банку джема «Купер Оксфорд» с полки и вернулась в торговый зал. Там она заставила себя ослепительно улыбнуться и поставила банку на прилавок.
– Что еще?
– Два фунта кофе, мелкого помола.
Пока Элин взвешивала кофе и пропускала его через мельницу, он, не отрываясь, смотрел на нее. Вдруг ей стало страшно. Его глаза неотступно следовали за ней. «Мне нужно разговориться с ним. Не могу же я все время повторять: „Что еще?“ Мне надо завязать с ним знакомство», – подумала она и спросила:
– Что еще?
– Пол-ящика шампанского.
Картонный ящик с шестью бутылками был довольно тяжел. Она волоком вытащила его из подсобки.
– Я надеюсь, вы нам поручите доставить все это?
Элин старалась говорить спокойно. Она слегка запыхалась и надеялась, что это скроет ее нервозность.
Посетитель как будто просверлил ее насквозь своими темными глазами.
– Доставить? – переспросил он. – Спасибо, не нужно.
Девушка взглянула на тяжелую коробку.
– Я надеюсь, вы живете поблизости.
– Недалеко.
– Вы, должно быть, очень сильный!
– Не слабый.
– У нас есть очень надежный посыльный…
– Я сам! – отрезал он.
Она кивнула:
– Как хотите.
Элин не особенно надеялась, что он согласится, но все же была разочарована его отказом.
– Что-нибудь еще?
– Пожалуй, нет.
Она начала подсчитывать сумму. Вольф сказал:
– Похоже, у Аристопулоса хорошо идут дела, раз он нанял помощницу.
– Пять фунтов, двенадцать шиллингов и шесть пенсов… вы бы так не говорили, если бы знали, сколько он мне платит… пять фунтов, тринадцать шиллингов и шесть пенсов, шесть фунтов…
– Вам что, не нравится ваша работа?
Она посмотрела ему в глаза.
– Я готова на все, чтобы выбраться отсюда.
– Что вы имеете в виду? – быстро спросил он.
Она пожала плечами и продолжала подсчитывать.
– Тринадцать фунтов, десять шиллингов и четыре пенса.
– А откуда вы знаете, что я буду платить английскими фунтами?
Да, он был не промах. Элин испугалась, что выдала себя. Она почувствовала, что краснеет. Но все же нашлась:
– Вы ведь британский офицер, не так ли?
Он громко рассмеялся вместо ответа, вынул пачку купюр и отсчитал четырнадцать. Элин дала ему сдачу египетскими монетами.
«Что бы еще предпринять? – думала она. – Что бы такое сказать?»
Она начала складывать его покупки в коричневый бумажный пакет.
– У вас что, намечается вечеринка? Я люблю вечеринки.
– А почему вы спрашиваете?
– Шампанское…
– Ну да. Вообще-то говоря, вся наша жизнь – это одна большая вечеринка.
Она подумала: «Ну вот, у меня ничего не получилось. Сейчас он уйдет и придет через несколько недель, а может быть, не придет никогда. Я видела его, разговаривала с ним, а теперь он исчезнет и растворится в городе».
Элин почувствовала глубокое отчаяние.
Он поднял ящик с шампанским на левое плечо, взял в правую руку бумажную сумку и сказал:
– До свидания.
– До свидания.
В дверях он обернулся.
– В среду в 7.30 вечера в ресторане «Оазис».
– Хорошо! – воскликнула она радостно.
Но он уже исчез.
Почти все утро ушло у них на то, чтобы добраться до горы Иисуса. Джейкс сидел на переднем сиденье, рядом с водителем. Вэндем торжествовал. Австралийская рота ночью захватила высоту и обнаружила там почти не тронутую немецкую станцию радиопрослушивания. Это была первая хорошая новость за много месяцев.
Джейкс повернулся на своем сиденье и, перекрикивая шум мотора, сообщил:
– Австралийцы, видимо, подкрались чуть ли не босиком, чтобы застать неприятеля врасплох. Большинство итальянцев были захвачены в плен в пижамах.
Вэндем уже слышал нечто подобное.
– Немцы не спали, – сказал он. – Бой был достаточно тяжелый.
Англичане ехали по главной дороге, которая вела в Александрию, затем по прибрежной дороге на Эль-Аламейн, а потом свернули на боковую колею, вдоль которой для ориентира были расставлены пустые бочки из-под горючего. Почти все транспортные средства отступали, двигаясь во встречном направлении. Никто не знал, что происходит. Они остановились у полевого пункта снабжения, чтобы заправиться, где Богг был вынужден воспользоваться своим превосходством в звании, чтобы заставить дежурного офицера отпустить им горючее.
Водитель спросил у офицера, как проехать к высоте.
– По бутылкам, – бодро ответил тот.
Все дороги в этом районе обозначали пустыми бочками, в которых были прорезаны отверстия в форме бутылок, сапог, месяцев или звезд. Ночью внутри бочек зажигался огонь, для того чтобы сделать эти символы светящимися.
Богг спросил офицера:
– А что там происходит? Похоже, все двигаются назад, на восток.
– А мне вообще никто ничего не говорит, – сказал офицер.
Они выпили по кружке чая и съели по бутерброду с мясными консервами, которые им дали со стоящего неподалеку общевойскового грузовика. Вскоре доехали до места недавнего сражения, усеянного подбитыми и обгорелыми танками. Похоронная команда собирала трупы. Бочки кончились, но шофер все-таки нашел продолжение дороги на другой стороне каменистой равнины.
Высоту нашли в полдень. Недалеко от нее шел бой: с запада доносились выстрелы и были видны клубы дыма. Вэндем вдруг осознал, что ему никогда раньше не приходилось бывать так близко к району боевых действий. Самые острые впечатления, которые он вынес, были грязь, паника и путаница. Офицеры подъехали к грузовику, в котором располагался командный пункт, и им показали дорогу к захваченным немецким фургонам с радиоаппаратурой.