Когда всё разложили, Феня взяла меня за руку и поставила перед великими богами.
Помню я, помню, всё, как на молитве — встать прямо, вытянуть вверх руки со сложенными ладонями и ждать.
Ждать пришлось недолго. Первыми дары принял Эрек. Я наблюдала за процессом, затаив дыхание.
Корзинки с угощением медленно и неизбежно начали тонуть в каменном полу. Просто тонули и всё, без звука и каких-либо спецэффектов, пока не исчезали совсем, и пол снова не становился ровным, гладким и пустым. У Эрека они пропали очень быстро и все разом, у богини Страды — по одной. Начала, кстати, она с сыра, того самого, с орехом, который я готовила последним.
В какой-то момент я повернулась к жрецу и поняла, что он потрясён не меньше моего. На безволосом узком лице отразилось целое море эмоций. Неверие, ужас, страх, отчаяние, раскаяние и священный трепет. Я гордо приосанилась — вот так вот! Знай наших!
Когда, довольно быстро, утонула в полу последняя корзинка, жрец широким жестом предложил мне пройти за загородку.
— Феня? — повернулась я к подруге.
— Только ты, дева, — сказал жрец.
Феня чуть придержала меня за локоть и шепнула:
— Не бойся, всё хорошо будет.
Широкая и высокая загородка отделяла храм от небольшого кабинета. Стол, два стула, светильник и несколько толстых журналов — вот и вся обстановка. Придать немного шика — и готовый уголок обычного офис-менеджера. Компьютера не хватает, но, после того, что я сегодня увидала, компьютером меня не удивишь.
— Садись, дева, — кивнул жрец. — Боги позволили тебе продавать эту еду. Более того — я признаю, что они высоко её оценили. Как ты хочешь оформить своё владение?
— Чем?
— Всем. Умением это создавать, возможностью продать кому хочешь. Вижу, тебе не понятно. Ты необразована и слишком молода, — довольно заметил жрец.
Как же хочется на мне хоть немного, да приподняться. Да? Ладно, вещайте, уважаемый, так и быть, некоторое время я вполне смогу потерпеть. Тем более теперь, когда моя идея получила право на жизнь и осталось только определиться с получением патента, или как у них это здесь называется.
— Сама ты не справишься с таким большим делом, — вздохнул жрец. — Но не впадай в уныние — мы тебе поможем. Как называются твои продукты?
— Молочка. То есть — молочнокислые, — растерялась я. — Сыры, творог, ещё ряженку хочу сделать, кефир, йогурт.
С йогуртом я погорячилась — там, вроде, другие бактерии работают. Хотя… Добавить в простоквашу мёда и ягод, сыпануть орехов и хорошенько перемешать — чем не йогрут? Какая разница, какие бактерии его создадут, в этом мире про них вообще никто ничего не знает.
— Хорошо, хорошо, — закивал жрец. — Будешь делать, что хочешь, и что великие боги приемлют и благословят. С каждым новым продуктом ты должна сначала подойти к ним. А храм, в свою очередь, будет тебе помогать. Давай-ка запишем, что теперь наш храм производит на продажу сыры и, как его, блинчики?
Я всё правильно сейчас поняла? У меня хотят отжать бизнес?
Глава 35
Я сделала самое глупое лицо, какое смогла. Растянула губы в улыбке, широко открыла глаза и уставилась на жреца, как баран на новые ворота. Разве что слюну не пустила. Ну, ты, дяденька, даёшь! Видишь перед собой новую шикарную идею, которой владеет деревенская девушка, и с ходу гребёшь себе все плюшки, вплоть до фирменного знака и прибыли.
— Спасибо вам за заботу, — я низко поклонилась. — Только я и сама справлюсь. Мне бы владение оформить, бумагу какую, что продукт это мой и только мой, что никто его, кроме меня, бесплатно производить, а уж тем боле продавать, не имеет права. Ещё с ценой определиться…
— С какой ценой? — опешил жрец. — За какую продавать будешь?
— Нет, тут уж я сама. С ценой за пользование идеей, — мне быстро надоело строить из себя дурочку.
Сколько можно, в самом деле. Сами великие боги одобрили и благословили, а жрец меня всё мурыжит!
— Хочу знать, какую часть и кому я должна отдать, чтобы открыть производство и оформить патент, — закончила я.
Жрец поднял голову вверх, вытянул руки и что-то зашептал. Нервы успокаивает, или молится? Ладно, я подожду, дольше ждала.
Наконец, жрец дошептал свои молитвы и повернулся ко мне с деловым видом.
— Сколько за науку для других хочешь? Сама понимаешь — шила в мешке не утаишь, рано или поздно многие пожелают твои сыры делать, — строго сказал он.
Ага, мы, наконец, будем разговаривать, как деловые люди. Давно пора. Тем более, что у меня было время подготовиться к беседе.
— Обучать не буду, — сразу сообщила я. — Что подглядят-подслушают — то и возьмут.
Хоть сколько-нибудь поживу без активных конкурентов и смогу поднять своё хозяйство. Время летит быстро, а дел у меня невпроворот. Но, чтобы опять не стать невестой Саввы, я на многое способна.
— Каждый, кто будет делать для себя, заплатит мне медяшку в год.
— Бери две — одну ты отдашь в королевскую казну, — сказал жрец.
Быстро он перешёл на деловой тон, сразу видно, что не новичок в бизнесе.
— Тогда три. Не много?
— Три в год? Нормально. Одну в казну, что-то в храм пожертвуешь, и тебе доход останется.
— Тот, кто захочет торговать, заплатит мне в год две серебрушки. Одну в казну, остальное мне и на пожертвование.
Жрец уважительно покачал головой и откинулся в деревянном кресле.
— Не дороговато ли просишь, дева удивительная? За что тут две серебрушки платить? Ещё будут ли люди есть твои продукты?
— Будут, — уверенно кивнула я.
Конечно, будут, куда они денутся! Не сразу, но забудут своё предвзятое отношение к молоку, а потом распробуют вкус и оценят пользу. Производство выходит дешёвое, и, если всё пойдёт по плану, через год творог и сыр начнут делать в каждом хозяйстве, где имеется корова.
За этот год я, что называется, «сниму сливки», а потом буду получать не очень большой, но стабильный доход. Может, и продажу прикрою — придумаю что-нибудь другое. Или, наоборот, развернусь не по-детски и поставлю завод.
Домой мы с Феней возвращались довольные и счастливые. Идти пешком не пришлось — на повороте от храма устроились на попутной телеге. Резвая лошадка довезла нас почти до села, каких-то полкилометра оставалось пройтись.
О том, что в селе что-то происходит, первой догадалась Феня.
— Чего тихо так? — забеспокоилась она. — Где люди?
Зря волновалась. Первый же пойманный за рубашонку пацанёнок сообщил, что в деревню приехал господин.
— Сам! На лошади! Весь народ к колодцу побежал! — выпучил глаза, сообщил мальчишка.
Мы тоже пошли к колодцу. Там, в центре села, была устроена небольшая площадь. Здесь объявляли разные важные новости, сюда вечерами сходились хозяйки, чтобы вдоволь поболтать и посплетничать у колодца. Во многих дворах были свои, но надо же народу где-то пообщаться!
В центре площади, в деревянном кресле, которое притащил запасливый староста, восседал граф Венсан.
Именно восседал, а не сидел, потому что вид у господина был поистине царский. Разве что глаза немного выдавали его любопытство — граф внимательно приглядывался к народу, словно кого-то искал.
Староста, явно не ожидающий визита, тем не менее быстро пришёл в себя. Достал из-за пояса какие-то свои записи (Не ожидала, что деревенский староста умеет писать и читать! Интересно, я-то умею? Надо проверить) и неторопливо, старательно, перечислял графы. Чего, сколько и какого качества будет доставлено в нужные сроки.
— Яйца отборные, свежие — полтелеги к концу недели сам привезу. Мёду гречичного, цветочного, ягодного — всё по три бочонка, как уговор был, доставим вскорости. Зерно графское уж отгружено и в ваши закрома ссыпано. Доброе зерно, чистое — урожайный нынче год.
Староста перевёл дыхание и продолжил:
— Брюквы свежей, морквы, овощей для графского стола…
— Понятно, — перебил его граф Венсан.
Он увидел меня и кивнул едва заметно.
— Жалобы есть? Судить, разбирать, порядок поправить кому надо?
Народ задумался. То ли боялись сказать, то ли в самом деле в деревне не было никаких конфликтов, которые стоило бы решать на графском уровне.
— Жди меня у себя, скоро подъеду. Людей моих накормить, коней напоить и протереть, — граф повернулся к старосте, встал с кресла и собрался уже сесть на коня, когда из толпы выкрикнул знакомый голос.
— Есть жалоба, есть, господин наш милостивый!
Люди оживились. Послушать чужую жалобу — что может быть интересней?
Толпа расступилась, и из неё, под ноги графу Венсану, упала моя несостоявшаяся свекровь.
Глава 36
Тётка встала на колени, молитвенно сложила руки на груди и посмотрела на графа снизу вверх.
— Невеста у нас сбежала, бесстыжая девка! Мало того, что дед её ни медяка не заплатил, так ещё и вашим графским именем прикрывается Улька! Врёт, мол, вы её под опеку взяли!
— За что вам должен дед? — спросил граф и его лицо нехорошо потемнело.
Ой, тётенька, не в добрый час ты на площадь вывалилась. Чего дома-то не сиделось? Думаешь, раз Ульна была раньше глупышкой, то такая и осталась, а про защиту графа с перепугу придумала, когда тебя с полным подолом каменей увидела?
— Дык много чего должен! На свадебный договор порося зарезали, а уж хлебов и овощей сколько перевели — не счесть. Сынок мой, Саввушка, из-за Ульки беспутной страдает и на других девок не смотрит. А сынок-то у меня один, кровиночка родимая. Ещё, ваше сиятельство, она именем вашим всю деревню заставила камни таскать и забор ей подпирать. Вот!
Граф усмехнулся и покачал головой.
— Разберусь, — пообещал он и сделал жест, как будто отмахнулся от комара.
Жест деревенские поняли правильно — наверное, знали его. Через пару минут на площади не было никого, даже мамаша Саввы горной козой ускакала, это с её-то габаритами.
Я подошла к графу и присела в реверансе. Кажется, нормально присела, вполне правильно, потому что граф улыбнулся.
— Здравствуй, Ульна. Проводи меня до старосты, заодно и поговорим.