Жаль только, что про остальные сыры я так ничего и не узнала. Слугам вчера подали с травами, значит, с орехом должен остаться. Или им угостили вторую партию едоков?
Повар, который тоже встал чуть свет, на меня даже не взглянул и не пожелал разговаривать. Вчерашняя тетенька из кухни, вероятно, ещё спала, а к экономке я решила больше не приближаться на пушечный выстрел.
Хорошо устроилась старая графиня, вот где экономика была экономной. Даже если два-три человека по одному дню даром поработают — уже незапланированные доходы! Кстати, интересно, а граф Венсан в курсе, что за беспредел творится на второй половине его замка?
Глава 46
Больше я на графа никаких надежд не возлагала. Ему, с государственными делами, точно не до деревенской девушки, старающейся выкарабкаться из бытового болота. Ленту снял — и на том спасибо.
Первую ярмарку я пропустила — товара было слишком мало, чтобы заводиться с его перевозкой. Зато к зимним праздникам у меня уже был вполне приличный запас сыров разных вкусов.
Теперь, кроме сливочного и пряного, я делала с грибной, ореховой, и даже с копчёной добавкой!
Последняя идея пришла мне в голову, когда дед зарезал поросёнка и коптил впрок мясо.
Мясо здесь коптили сырое, и я только довольно потирала руки, прикидывая, как начну делать варёно-копчёную грудинку.
А ещё подкопчённый сыр. И сыр с добавкой остренького копчёного мяска. Может, потом и на плавленый сыр замахнусь — посмотрим.
Но пока моим фаворитом, без сомнения, был сыр с грибной добавкой. Зря я, что ли, весь остаток осени, говорят, небывало тёплой, провела в лесу. Грибов здесь, кстати, было мало, особым спросом они не пользовались. Готовить их толком не умели и настоящей едой не считали — так, баловство для запаха и разнообразия.
Когда я первый раз нажарила с местной картошкой большущую сковороду грибов, Пекас попробовал исключительно из вежливости. Зато потом, прикусывая пышным Фениным хлебом, умял половину сковороды.
Из бедности местных видов я выбрала два — знакомые мне и очень похожие лисички, которые здесь называли рыжами, и белые грибы, которые были абсолютно идентичны нашим.
За осень успела насушить приличных размеров мешок и насолить пару кадушек.
Сделала бы больше, но Феня посеяла семена сомнений в мою душу.
— Куда их столько, Ульна? — удивлялась она, когда я отваривала очередную партию. — Свиньи, может, и съедят, но не растёт у них мясцо от грибов. Ну, когда-никогда в похлёбку кинешь, только это свежие надо, а у тебя вона какие сухари.
— Фенечка, я тебя зимой угощу, и ты увидишь, что они мягкие и ароматные.
— Спасите меня великие боги, чтобы я, как кабан какой, грибами питалась! У нас и овощей хороший запас, и мясо будет, и яйца. Сыр твой Пекас теперь каждый день просит — ест и хвалит, ест и хвалит. Аж расплывается весь от радости, какая ты мастерица.
Феня менялась на глазах. К зиме она похорошела, пополнела и помолодела. Если бы не седые нити в косах, ей теперь бы больше сорока никто не дал. Впрочем, учитывая их долгожительство, примерно столько ей и было по земным меркам.
На ярмарку мы собирались все втроём. Дед сказал, не отпустит нас с Феней без присмотра.
Но сначала я отправилась в храм, за благословением. Феня поехала со мной.
— Тулуп надень, — сказал Пекас, устраивая Феню на телеге.
— Жарко в нём. Погода хорошая, не замёрзну, — возразила она.
— Это пока стоим! Как тронемся — того гляди ветром тебя продует, опять будешь на поясницу жаловаться. Надевай, кому говорю!
Феня сдалась и влезла в безразмерный овчинный тулуп, довольный Пекас взял вожжи. Как мало некоторым надо для хорошего настроения! Подчинилась послушная жена Феня — и дед доволен. Всё, теперь её не продует. Можно подумать, мы сейчас на телеге, как на тройке с бубенцами, рысью помчимся! На улице лёгкий мороз, для тепла вполне хватит обычной зимней одежды.
Дары в этот раз принесла храму — так диктовал порядок. Один раз — богам. Один — храму. Не жадничала, положила столько же, как в прошлый раз. Теперь я могла принести и больше, но дед отсоветовал.
— Ты можешь дать храму меньше, но не больше, иначе великие боги обидятся.
В итоге дары собирали мы вместе с Феней.
В храме жрец встретил меня приветливо. Принял дары, спросил, как идёт торговля.
— На ярмарку собираюсь, — сказала я.
— В первый раз?
— Да.
Жрец встал, ушёл за свою ширму и вынес мне оттуда небольшую голубую печать.
— Возьми. Можешь ставить оттиск на свои сыры, можешь показывать покупателям — это знак нашего храма.
Я повертела печать в руках и сунула в карман. Не знаю, поможет ли она торговле, но пусть будет.
Тем временем Фаня ушла к каким-то незнакомым богам и там расставляла свои корзинки. Я с любопытством вытянула шею — Феня топталась в самом дальнем ряду.
Чего она там застряла? Может, помочь чем надо?
Я хотела было подойти к Фене, но жрец меня остановил.
— Не мешай, дева, молиться той, кого благословили великие боги.
В каком смысле — благословили? На что конкретно? Ну не на ярмарку же, в самом деле, поехать.
Жрец стоял с невозмутимым лицом и явно не собирался делиться со мной информацией.
Пока он неторопливо переносил наши дары куда-то вглубь храма, я пошла к богам. Знакомых у меня пока было только двое — Страда и Эрек. Страда всё так же невозмутимо смотрела куда-то за меня, а вот Эрек показался мне более сговорчивым.
— Ты только скажи — всё у Фени хорошо, или ей надо помочь? — прошептала я.
Эрек не реагировал, как настоящее каменное изваяние.
— В следующий раз принесу, что хочешь, — коварно пообещала я. — Рыбу? Мясо? Вкусного весёлого напитка?
Эрек едва заметно показал глазами — куда смотреть.
Ну какая же я дурочка, в самом деле! Почему сама не догадалась? Разве я не видела, как раздобрела наша Фенечка? Как она нежно прикладывает руку к животу? Как морщиться от резких запахов и старается поскорее покинуть избу.
А дед? Он же в курсе! В этот раз, помогая нам загрузиться, дед Фене даже корзинки с пирожками не дал нести — всё забрал сам. Ещё и прикрикнул, чтобы накинула тулуп.
Я тихо отошла от Эрека. Так тихо, чтобы не потревожить Феню, которая сидела на полу в нескольких метрах от меня, возле какой-то маленькой толстой богини.
Нет, не толстой — беременной!
Глава 47
Ехать на ярмарку Пекас решил как можно раньше, ещё по темноте. Надо было не просто в числе первых продавцов добраться до города, но и занять хорошее место для торговли.
Дед приготовил на продажу свежее мясо, кур, яйца и овощи. Я — сыры, сметану, сливочное масло, которого здесь тоже не было, творог.
— Рядом будем стоять, — решил дед. — Мой товар обычный, такого на ярмарке будет пруд пруди, а твой — диковинный. Подойдёт покупатель поглазеть — чего-нито и купит у нас.
Чтобы не терять драгоценного времени, выезжать решили из дедова дома.
По пути к деду меня перехватил Савва. Грубо схватил за плечо, притянул к себе.
— Пусти! — дёрнулась я.
Савва молчал. Разглядывал меня так, словно впервые видит. Нехороший это был взгляд, липкий, вязкий, слишком откровенный.
— Вот ты какая стала, Улька, — выдохнул он. — Со мной, значит, всё дурой прикидывалась, глазищами испуганными смотрела, а тут нате вам! Решила первой красавицей на селе заделаться?
Я? Что он несёт? Да мне вообще неважно, кто тут у них в курятнике первая, а кто — вторая. Я — сама по себе. С местными девками общаюсь исключительно из вежливости, и то, если сами с вопросами лезут. Кстати, они меня за это не любят и считают задавакой. На игрища и посиделки с семками я тоже не хожу. Что там делать? Слушать, как Манька сохнет по Ваньке, а Ванька, змей-искуситель, хочет весной засватать Таньку? Ну очень интересно!
— Руки убери, — попросила я Савву.
За эти несколько месяцев я набрала немного мышечной массы и теперь была вполне сильной физически девушкой. Конечно, до кабанчика Саввы мне далеко, в кулачном бою точно проиграю. Но что мешает просто и быстро дать ему коленом между ног? Тем более стоит так удобно — ноги на ширине плеч, как говорил в колледже наш физрук.
Я подняла глаза к небу. Простите, великие боги, но ведь сам напрашивается!
— Ты, говорят, торговкой задумала сделаться? Деньгу сшибить? Так не таскайся понапрасну, кому твои глупости нужны.
— Тебя забыла спросить, — усмехнулась я.
Глаза Саввы опасно сузились. Он больно стиснул моё плечо и я, уже не раздумывая, приготовилась к удару.
— Савва! Савва! Вот ты где! — из-за угла выбежала его сестра с растрёпанной косой. — Пошли скорее, батька ругается! Надо порося колоть, а ты ходишь неведомо где!
Савва отпустил меня с явным сожалением. Я, с неменьшим сожалением, расслабила правую ногу. А как хорошо могло получиться. Я, Савва, пустая улица. Сразу бы все вопросы с ним порешали.
Весь вечер мы с Феней пекли её прекрасный хлеб. Это я придумала, хоть Феня и отбивалась.
— Кому он в городе нужен, Ульна? Тама такие лавки хлебные — мимо не пройдёшь. И булки, и плюшки, чего только нет. Кто на мой-то, серенький, польстится?
Но я была уверена, что желающие найдутся. К тому же я планировала провести дегустацию, а с ней без хлеба никак. Не на палец же сливочное масло намазывать.
Спать собрались поздно, но Феня сказала, что с ярмаркой всегда так напряжённо.
— Домой вернёмся и выспимся, — улыбнулась она.
Пекас почесал бороду, подумал.
— Феня, ты, пожалуй, завтра с нами не поедешь, — решил дед. — Чего тебя на телеге трясти в этакую даль?
— Ничё, потрясусь, я не глиняная, — беззаботно отмахнулась Феня.
Зря. Потому что дед уже принял решение.
— Мы разве не на санях? — уточнила я.
— Дорога хорошо укатана, снега немного. В сани, как в телегу, столько не нагрузишь, — объяснил дед и повернулся к Фене. — Ты дома. Опасно в твоём положении по зимнику кататься. Вдруг погода испортится, или колесо сломается — менять придётся. Замёрзнешь, там и до простуды недалеко.