— Нет. Не хочу.
— Почему? — удивился он.
Сказать, что мне не понравился его спектакль? Зачем расстраивать человека?
— Просто не хочу.
— Какой у тебя голос! Музыка, а не голос! Как тебя зовут?
Что пристал, вообще? Стою, жду Фенечку, никого не трогаю, не надо меня вашей убогой сценой заманивать!
— Послушай, милая девушка, — голосом змея-искусителя начал культурист. — Ну что ты увидишь в своей деревне? Твоя жизнь пройдёт между колодцем, полем и хлевом. Что ты увидишь, кроме коровьих лепёшек, тяжёлой работы и сопливых детей? Со мной ты увидишь мир! Увидишь наше королевство и множество соседних. Мы свободно переходим границы, путешествуем из одной страны в другую. Знаешь, я хочу создать новую программу и отправиться за море. Ты никогда не увидишь море, если откажешься.
Скорее всего, он прав. Что, собственно, меня держит?
Глава 51
Сыграть принцессу я точно смогу — здесь и играть ничего не надо. Могу придумать что-нибудь поинтереснее их глупой сказки. Может, во мне погиб великий средневековой сценарист? Пожалуй, с театром я бы смогла развернуться. Интересно и перспективно. Только опасно — кто его знает, какие цели у красавчика-культуриста? Может он меня за морем в гарем продаст?
— Нет, не могу. Меня родители не пустят, — сказала я, скромно опустив глазки.
— Ты не спрашивай, — прошептал красавчик. — Ты сбеги.
Однако! И много таких дурочек деревенских к тебе убегает? Вот так сразу, по первому предложению?
Не знаю, как бы я от него отделалась, но Феня подошла и крепко взяла меня под руку.
— Ты с кем тут любезничаешь? — сердито спросила она. — Пошли, Пекас, небось, нас заждался.
Культурист, несмотря на крупные габариты, практически растворился в толпе. Как у него получилось? Только что был тут — и всё, уже нет.
— Фень, а если бы я со скоморохами из дому сбежала, что бы было?
Феня ахнула и завертела головой, выискивая моего соблазнителя.
— Ах, аспид коварный! Он тебе что, предлагал в скоморохи пойти? Да я на него сейчас стражника позову!
Стражника рядом не было, впрочем, культуриста тоже.
— Ты Пекасу-то не говори про него, — посоветовала Феня. — Он же может и разбираться за тебя пойти. Видано ли дело — девку путнюю да приличную, из крепкой крестьянской семьи, к убогоньким сманивать.
— Почему убогоньким?
— Каким ещё-то? Думаешь, кто там у него доски грязные подолом метёт, да змеёй извивается? Сиротки бездомные. Берут их маленькими детками, приучают руки-ноги всячески выгибать. Так, как нормальные-то люди и гнуться не станут. Ещё уродов покупают, те, я слышала, в цене. В деревнях таких не любят и бояться, говорят, что они засуху притягивают, а скоморохи охотно покупают.
На обратном пути к нашему торговому месту я успела убедиться в Фениной правоте. Акробаты и гимнасты, вероятно, уже были, и теперь на сцене орала весёлую песню бородатая низкорослая женщина. Аккомпанировал ей пожилой, лысый, как коленка, мужчина с огромным животом и крупными, словно растянутыми, ушами.
С глиняной миской в руках, людей обходила та самая девушка, которая играла принцессу. Только сейчас, вблизи, я заметила, что у неё обезображено лицо. На сцене оно было прикрыто разными масками, выражающими эмоции: грусть, слёзы, улыбку. Сейчас девушка улыбалась приветливо, но печально.
Я положила в миску два медяка — неслыханная щедрость в местных реалиях. Девушка благодарно кивнула.
У нашего прилавка стояла дородная тётечка и от души торговалась с Пекасом. Рядом с тётечкой топтались две служанки с корзинами. В одной уже лежали продукты, зато вторая корзина пока пустовала.
— Ты, крестьянин, в первый раз на ярмарке? Мало того, что не можешь сказать, откуда диковинка, ещё и продаёшь втридорога! — возмущалась тётенька.
Упс! Знакомые все лица! Это же та самая тётечка, которая сначала прогнала меня из кухни, а потом пожалела, дала ложку и отправила ужинать вместе со слугами.
— Я вам, уважаемая, всё как есть обсказал, — ворчливо ответил дед. — Продукт называется — сыр. Делает его моя внучка из молока. Вота, видите печатьку-то храмовую?
Дед, умница, не стал хватать сырную головку немытыми руками, а аккуратно перевернул её с помощью ножа с широким лезвием.
— Печать храмовая стоит, потому, как велие боги благословили, — солидно сообщил Пекас.
— Вижу, но никогда не поверю, что в деревне твоей девка сделала. Говори честно, где перекупил?
— Нигде, — ответила я за деда и сделала перед тётечкой небольшой книксен.
Наверное, книксен. Я никогда ни перед кем не кланялась, опыта в этом деле никакого, просто пытаюсь повторить то, что видела в исторических фильмах. По мне, так очень даже похоже, разве что не так изящно, как в кино.
— Сыр действительно делаю я, на своей кухне. При этом соблюдаю чистоту и слежу за свежестью продуктов.
Тетенька картинно всплеснула руками, покачала головой:
— Что ты говоришь! До чего же умная молодёжь пошла, особенно в сёлах. Сколько тебе лет, деточка? Как зовут и где я могла тебя видеть?
— Я Ульна, мне девятнадцать, вы меня видели на днях в замке.
— А! Точно! Голодная замарашка, — обрадовалась тётечка.
— Если бы госпожа Манака не заставила меня даром работать, я бы была сытая и ночевала дома.
— С характером замарашка, — кивнула тётечка. — Я госпожа ЛАдина, повариха их сиятельств. Ты меня знать не можешь, так что, так и быть, прощаю тебе твой острый язычок. В тот раз на стол слугам подали это сыр?
— И этот, и другой. Я постоянно улучшаю вкус и качество.
Повариха весело расхохоталась:
— Нет, ну какая скромница! Я, я, я! Давно не встречала таких смелых и болтливых девок! Ладно, я покупаю у тебя весь сыр, — она провела рукой над прилавком, показывая, что возьмёт всё. — И остальное тоже. Даю пятнадцать… Нет… двенадцать медяшек за всё.
Аттракцион неслыханной щедрости! Госпожа Ладина-жадина ничуть не лучше госпожи Манаки-злой собаки. Повариха считать умеет?
На прилавке осталось шесть головок по две медяшки, это уже двенадцать. Плюс восемь головок по четыре. Кусок масла, который так и не продался.
Просила бы уж сразу даром, чего стесняться? Или опять начнётся песня, что раз граф — мой господин, то поработать на него бесплатно я должна считать большой честью
Глава 52
— Нет. Вы уже слышали цену, дешевле не будет.
— Ты не поняла меня, девка? Я беру всё, всё оптом. Ты, конечно, ничего не понимаешь в торговле, но даже ты должна знать, что, когда покупатель берёт сразу много товара, цена значительно ниже, чем если он покупает понемногу.
— Я, госпожа Ладина, знаю, что если продавать себе в убыток, то будешь голым, босым и голодным. А вы как раз хотите ввести в меня в убытки.
— Я покупаю для графского стола! Ты что — глухая?
— Его сиятельство всегда за всё платит ту сумму, которую запросили, — наугад ляпнула я.
И угадала! Повариха сдулась, как воздушный шар. Вот так вот! Это тебе не неграмотных крестьян запугивать. Хотя Пекас что-то не особо испугался.
— Я не всё попробовала, — заявила повариха. — Возможно, что-то мне не понравится.
— Это мы сейчас исправим, — сказала я.
В четыре руки мы с Феней быстро сделали несколько маленьких бутербродиков, отдельно подали сливочное масло. Немного, конечно.
С каждым укусом лицо госпожи Ладины менялось. Из презрительного оно стало каменно-равнодушным, потом удивлённым, потом очень удивлённым и, наконец, расплылось в широкой улыбке.
Да неужели? Надеюсь, теперь она оценила вкус моей молочки по достоинству?
— Вкусно, — тяжело вздохнула повариха. — Так вкусно, что язык проглотишь. Особенно этот.
Она показала на сливочное масло.
— Масло, его, как всё остальное, я делаю из молока, — на всякий случай напомнила я.
Вдруг Пекас ей не сказал. Вообще-то у нас был уговор, что каждому покупателю мы сообщаем, что входит в состав продукта. Без подробностей, конечно, но говорим, что в грибном сыре присутствует молоко и грибы, в ореховом — молоко и орехи, и так далее.
Состав не совсем точный, но не могу же я выдавать свои тайны и рассказывать, как жидкое молоко превращается в плотный сыр и рассыпчатый творог.
У меня даже кувшин с молоком стоит на прилавке. Для особо настойчивых покупателей, которые требуют объяснений, из какого конкретно молока я готовила. Очень хочется ответить, что из птичьего, но я сдерживаюсь, показываю на кувшин и даже разрешаю попробовать, если есть своя плошка.
— Надо же, — повариха недоверчиво покачала головой. — Молоко — это хорошо, графиня молоко любит. Каждое утро ей привозят из деревни свежее, для умывания.
Ого! Интересно, помогает? Может быть, графиня выглядит моложе меня? Хотя куда ещё моложе.
— Уговорила, считай, — решилась повариха. — Уверена, графине понравится. Жаль, что в прошлый раз слуги всё съели. Я вообще случайно последний кусочек попробовала.
— Зачем же подали сыры слугам?
— Экономка распорядилась. Сказала, какая-то деревенская дары графу притащила, отнесите слугам её странные продукты.
Вот, значит, как. Экономка, госпожа Манака, вообще не собиралась передавать сыры графине. Зачем? Ей же виднее, что графине стоит пробовать, а что нет!
— А ещё что-нибудь необычное ты умеешь готовить? — спросила повариха.
— Могу. У нас есть некоторые секреты, которые знают только женщины, — гордо заявила я.
Вдруг возникнут вопросы, а так никому ничего не надо объяснять — семейная тайна. Не знаю, бывают ли здесь кулинарные тайны, если нет, то я буду первая.
Повариха задумчиво смотрела, как Феня помогает служанкам укладывать в корзину сыры, а Пекас считает полученные деньги. Госпожа Ладина явно обдумывала какую-то мысль, и я решила не мешать процессу.
Наконец, когда все продукты были уложены, повариха решилась.
— Знаешь что, девица. Приходи-ка ты в замок, попрошу госпожу взять тебя ко мне в помощницы.
Она замолчала, ожидая моей реакции. Чего, собственно, хотим-то? Я должна заверещать, как кошка, которой наступили на хво