— Где и когда это произошло? — строго спросила графиня голосом директора школы. Но испортила весь педагогический эффект, громко чихнув. — Манака, оставь нас!
Экономка поклонилась графине, бросила на меня непонятный взгляд и вышла.
Стараясь не вдаваться в подробности, я рассказала, как пришла с просьбой снять алую ленту. Про рану и охотничий домик промолчала — не думаю, что графине понравится, что мы с графом провели там три дня.
Графиня слушала, разглядывала меня, задавала вопросы. К счастью, не слишком конкретные.
— Обычно граф Венсан ничего от меня не скрывает, наверное, он просто не успел рассказать мне твою историю.
У меня не было детей, но я точно знаю — всегда, всем и каждому, есть что скрывать. Будь то взрослый или ребёнок. А уж молодому свободному мужчине, обличённому властью — и подавно. Зря графиня думает, что граф Венсан, как в детстве, спешит к ней рассказать все события дня.
Графиня опять расчихалась, и я не выдержала.
— Ваше сиятельство, могу я попросить вас перейти в другую комнату?
Графиня удивлённо подняла брови:
— Девица Ульна, не много ли ты себе позволяешь?
Ну да, конечно, как я сразу не подумала! Какая-то деревенщина лезет с непонятными просьбами! Ладно, попробую ещё раз. Если графиня меня не услышит — пусть чихает дальше, ей право.
— Я знаю, как делают уборку в ваших помещениях. Ваше сиятельство, здесь пыльно, и от этого вам плохо. Стоит уйти в более чистое помещение со свежим и чистым воздухом — вам вскоре станет значительно лучше.
Ещё бы таблеточку подходящую, но чего нет, того нет. В моём мире есть какие-то травы, но я их не знаю. Возможно, я смогла бы помочь своими волшебными руками — но тогда мои старания точно плохо закончатся.
— В моих покоях нет никакой пыли, — недовольно заметила графиня. — Не выдумывай. Впервые слышу, что пыль вообще может вызывать болезнь.
— Есть, — вздохнула я.
И зачем начала? Ну пусть бы чихала дальше, кто меня просил вмешиваться в процесс?
— Нет! — упрямо сказала графиня.
Я встала, подошла к гобелену. Большая, во всю стену вышитая картина изображала пикник на природе. На ярких пледах сидели дамы и кавалеры, стояли корзинки с едой и кувшины с напитками. На заднем фоне темнел лес и бегали собаки.
— Вы позволите? — спросила я графиню.
— Что?
— Вот это!
Я несколько раз хлопнула ладонью по гобелену, из которого, конечно, вылетело целое пылевое облако. Я аж сама расчихалась!
Графиня же просто зашлась в кашле.
— Манака! — закричала она. — Манака! — Её сиятельство шумно высморкалась и повернулась ко мне.
— Кто ты? Отвечай! Ты не можешь быть простой крестьянкой.
Вот и делай людям добро. А они тебя за это в реке утопят.
Глава 58
Разговор мы продолжили в зимнем саду. Манака принесла нам местный чай и пирожки со сладкой начинкой. Вкусные, но бледненькие. Если Ладина будет себя хорошо вести, так и быть, скажу ей, чтобы перед тем, как ставить в печь, смазывала верх пирожков яичным желтком. Вид у них будет совсем другой — румяные, глянцевые, сами в рот просятся.
— Рассказывай о себе всё, с самого рождения, — приказала графиня.
Надеюсь, она не ждёт длинного повествования на весь вечер?
Скрывать мне, кроме попаданства, нечего, поэтому я сообщила те небольшие факты, которые знала от деда и Фени. О том, что однажды мне снилась мама, что я спасала графа от гибели и могу лечить руками промолчала, как и о том, что до недавнего времени была забитой и запуганной девочкой. Сказала только, что после падения с лестницы у меня появились новые знания. Откуда — сама не ведаю.
— Впрочем, может они и были? Прочитала, допустим.
Графиня с сомнением покачала головой:
— Мой дорогой сын борется за просвещение, в наших деревнях много грамотных. Но где ты могла прочитать такое? Даже я не припомню, чтобы хоть в каком-то издании сообщалось о том, что пыль может вызывать болезнь. Я ещё могу понять твои выдающиеся кулинарные способности — талантливые люди рождаются в любой среде. Но не понимаю, почему ты разговариваешь так, словно выросла в замке?
— Граф тоже удивлялся, — вздохнула я. — Простите, графиня, но у меня нет никаких предположений.
— Зато теперь я понимаю, почему мой сын решил тебя защитить — он ценитель всего необычного. Из своих деловых поездок граф часто привозит удивительные вещи, рассказывает про редких животных, которых удалось увидеть.
Это она меня сейчас с редкой обезьянкой сравнила, что ли? Или с заморской птичкой?
Неизвестно, сколько бы она ещё меня пытала, но пришла горничная и сообщила, что ужин готов.
— Ваше сиятельство, позвольте мне уйти? У меня сыры недоварены, и так до дома раньше темноты не доберусь.
И то — если очень повезёт, и в мою сторону кто-нибудь поедет на телеге.
Графиня кивнула:
— Иди. Тебя отвезут. В следующий раз договорим.
Ну уж нет, хватит с меня разговоров!
Я поправила на шее верёвочку с золотым ключиком. Дома я долго думала, куда его спрятать, а потом решила носить с собой, точнее — на себе. Вдруг мне внезапно попадётся нужная дверь, а ключик дома за печкой лежит?
Пользуясь тем, что горничная не пришла меня провожать — наверное, обо мне уже забыли, решила немного побродить по замку. Может увижу свою дверь? Ключ же у меня есть!
Я обошла почти весь первый этаж, когда меня нагнала Манака.
— Вот ты где! Чего по коридорам шатаешься?
— Заблудилась. Внутри замок ещё больше, чем кажется снаружи.
— А то! Ему несколько веков, это родовое гнездо графов Эрган Блюсов, — с гордостью сообщила экономка. — Пошли, велено отвести тебя во двор и посадить в повозку. Там кучер уже ждёт, с ветерком до деревни своей доедешь.
Экономка немного подумала и добавила:
— Спасибо, что не сказала про сыры. Графиня не злая, но вспыльчивая и не любит, когда слуги своевольничают.
А ты, Манака, такая же прислуга, как и все остальные. Поэтому и боишься.
Великие боги! Я не хочу всю свою жизнь бояться, что кто-то вспыльчивый пошлёт меня на конюшню! И вовсе не для того, чтобы полюбоваться лошадьми! Я хочу быть свободной и богатой, а ещё, насколько возможно в этом мире — независимой от обстоятельств, мужчин и господ.
Великие боги безмолвствовали. Наверное, я слишком многого прошу.
Дома я доварила сыр, приготовила всё на завтра. Надо будет закупать молока больше. В городской лавке ждёт товар бородатый купец, графиня хочет свою долю изысков, мне надо хорошенько расторговаться на следующей ярмарке. Взять помощницу? Нет, пока обойдусь своими силами, но большую часть заботничества о Фене переложу на Гринку.
Следующий месяц я трудилась, как голодная пчела, которая решила прокормить весь улей.
В чистом виде я решила творог не продавать, а сделать из него десерт — творожную запеканку. В своём родном мире я её очень любила, но готовила не часто — при всей вкусности, калорий в запеканке было много. Зато здесь можно смело есть и ни в чём себе не отказывать.
Всё-таки есть плюсы в этом мире, есть. Вкусные продукты, молодость, красота. Сколько я мечтала есть всё, что хочу, и не смотреть на калорийность? Пожалуйста — мечта сбылась в полном объёме.
Для запеканки у меня практически всё было: творог, свежайшие яйца с яркими, как солнышки, желтками, мёд вместо сахара, соль, молоко — лучше не найдёшь, мелкая сечка, уже ни раз с успехом заменяющая мне манку, сливочное масло, вкус которого растекался на языке заливными лугами и закатным солнцем. Вместо изюма я добавлю мелко нарезанные сушёные сливы, а без ванилина легко обойдусь. С продуктами такого качества никакие ароматизаторы не нужны.
Творог я протирать не стала — на мой взгляд это совершенно лишнее действие. Смешала все ингредиенты, взбила деревянной лопаточкой. Надо бы сходить к кузнецу и заказать себе подобие венчика. Взбивать мне ещё много чего придётся. Да хоть то же масло! Это ведь редкий мазохизм, сбивать его в закрытом кувшине. Пока до нужной густоты дотрясёшь — руки отвалятся.
Впрочем, мне ли жаловаться, хорошо хоть этот способ знаю. Видела его в деревне, когда отдыхала у дальних родственников.
Выпекалась моя запеканка в печи, как и положено. Я попробовала первый кусочек и блаженно закрыла глаза. Если из родных химико-органических продуктов было очень вкусно, то из этих — язык проглотишь. Отъешь ум и откусишь пальцы! Надо срочно угостить Феню, теперь она — первая и главная ценительница моих кулинарных талантов. Главный дегустатор.
Глава 59
— Два медяка за кусок — не меньше! — уверенно сказала Феня.
— Три! — пробурчал Пекас с набитым ртом. — Ульна, дорого это для рынка, может, в лавку отнесёшь?
Ага, и купец поставит цену в пять. А то и в шесть медяков. Запеканка — продукт нежный, долго не хранится. Купец — мужик жадный, и даже если испортится — не выбросит, всё равно попытается продать. Нет уж, ещё отравит кого-нибудь. Лучше я сама продам, а что не продам — съедим. Гринку с её семейством угостим, Данкиных детей.
Хоть на Данку я всё равно злюсь, но дети же не виноваты, что их родителей зависть на дурные поступки толкает. Надеюсь, больше не будут. Во всяком случае, про Саввины проделки я старосте сказала и потребовала справедливости. Савву, после разборок и его признания вины, отправили к жрецам, на исправительные работы, на целый год. Потерю имущества обязали компенсировать. Самое удивительное, что деревенские были на моей стороне — вот уж не ожидала. Но Пекас объяснил, что это из-за поджога — большой грех и опасность, всё село могло погореть, к утру бы одни головешки остались.
Цену на запеканку определила — по два медяка. Тоже дорого, хотя стопроцентная прибыль — это круто. Такого у меня ещё никогда не было.
На ярмарку мы поехали вдвоём с Пекасом — Феня готовилась к самому главному событию свой жизни. Дед волновался, как бы оно не прошло в его отсутствие, но повитуха заверила, что время ещё есть. Просто Феня — волнительная женщина, это нормально.