Ну да, только лингвистических дискуссий тут не хватало! Лидии было отчетливо слышно, как Кеша досадливо скрипнул зубами… Когда они только собирались в свою опасную экспедицию и обсуждали детали, решено было обойтись без насилия, разве что в самых крайних случаях к нему прибегнуть. Но сейчас, кажется, настанет именно такой случай!
— Франсуа! — послышался оклик. — Мы зажарили хорошую пулярку! Иди сюда, не то Жорж сожрет все вместе с костями!
— Подождите меня! — всполошенно закричал часовой, и Лидия услышала быстрый топот: он мчался к пулярке, то есть курице, забыв обо всем на свете. Истинный галльский петух[9]!
Итак, повезло.
Судя по тому, что телега безостановочно двигалась дальше, Кеша знал, куда ехал. Но вот он остановил коня, и Лидия услышала тихий голос:
— Эта самая изба, барышня. Ждать будем?
— Придется…
План их, конечно, нельзя назвать самым надежным, но другого просто не было. Правда, неведомо, сколько придется ждать. И главное — не заснуть! Теперь вся надежда на Кешу. Он знает, кто им нужен, а Лидия — нет.
Может быть, вылезти из-под сена? Попытаться заглянуть в окно? Вдруг да увидишь что-нибудь при свете лучин, во множестве зажженных в тех избах, где расположились на постой французы?
Но вдруг совсем рядом затопали чьи-то шаги по деревянному крылечку, раздался оклик:
— Где господин лейтенант? Я ищу господина лейтенанта!
— Кто тут? — отозвались с крыльца. — Что случилось? Чего тебе, солдат?
— Господин лейтенант! — запыхавшись, выговорил голос. — Мы схватили крестьянина, который хотел зарыть в землю несколько мешков муки! Нам он поклялся, что отдал все свои запасы, а сам ночью хотел зарыть их в своем амбаре!
— Каналья! — сердито проговорил лейтенант. — Все русские — обманщики! От них жди или вилы в бок, или кражи да обмана!
— А вы ждали полных самоваров водки, мой лейтенант? — насмешливо произнес третий голос. — И прекрасных русских дам, которые будут бросаться вам на шею и радостно тащить в свои будуары?
— Неужели русские пьют водку из самоваров?! — с ужасом спросил лейтенант. — Дикари… истинные дикари! Что касается русских дам, то слухи об их прелестях изрядно преувеличены. Ты не поверишь, но за все время пребывания в России я видел только одну, с которой хотел бы удалиться в ее будуар. К сожалению, встреча произошла на большой дороге… Правда, с такой женщиной я не отказался бы встретиться не только на дороге, но даже под кустом или в канаве, но она умудрилась сбежать от меня. И у меня нет никакой надежды снова увидать владычицу моих грез.
— Да вы поэт, сударь! — отозвался его собеседник с наигранным, насмешливым почтением.
— Поэт не поэт, но красивую женщину от некрасивой отличу даже в кромешной темноте! — похвастался лейтенант и немедленно сделался озабочен. — Однако нам нужно идти. Следует примерно наказать русского вора! Чтобы другим было неповадно. Идем со мной, доктор. Мне может потребоваться переводчик.
Доктор, встрепенулась Лидия! Неужели тот, кто им нужен, так близко?!
— Ну, извольте, — без особой охоты согласился человек, которого назвали доктором, и Лидия услышала шепот Кеши:
— Барышня! Готовьтесь!
По улице зазвучали удаляющиеся шаги, сопровождаемые звоном сабель, и Лидия поняла, что французы пошли разбираться с тем несчастным мужиком. И почти тотчас вслед за ними тронулась Кешина телега.
Ехали недолго, и вот телега снова остановилась.
Лидия чуть разгребла сено и увидела лучи света, пробивающиеся из распахнутых ворот большого амбара. Там, внутри, два испуганных мужика стояли на коленях перед пятью французскими солдатами. Когда подошли офицеры, солдаты вытянулись во фрунт и наперебой принялись докладывать, что застигли этого русского преступника в самый разгар его работ, вон он уже и яму вырыл, чтобы спрятать муку!
— Его надо расстрелять и похоронить в этой яме! — пуще других буйствовал обладатель густого баса.
— Помолчи, сержант, — неприязненно прервал его доктор. — Неужели ты добровольно отдал бы все, что у тебя есть, если бы в твой дом пришли русские солдаты? Неужели не попытался бы припрятать что-то, лишь бы спасти от голодной смерти детей?!
— Русские во Франции! — так и закатился смехом сержант. — Ну вы и скажете, господин доктор!
Лидии очень хотелось высказаться на эту тему… у нее было что сообщить насчет «русских во Франции», однако, само собой разумеется, не только любое высказывание, но и самое ее появление были бы сейчас, мягко говоря, неуместны.
— Как вам удалось его выследить? — спросил лейтенант.
— На него донес его сосед, — доложил сержант. — Донес из ненависти, ведь у него мы отобрали все до зернышка, а у этого, как видите, осталось еще немало муки.
— Какой добрый сосед… — пробормотал лейтенант, и все захохотали.
— На вашем месте, мсье лейтенант, я расстрелял бы этого соседа, — вдруг раздался голос доктора.
Смех стих.
— Это почему?! — изумился лейтенант.
— После нашего ухода в деревне настанет голод, ведь мы забрали все подчистую. У этого человека оставалась мука, как видишь, довольно много. Он поделился бы со своими соседями. А теперь, по милости предателя, голодать будут все! И его собственная семья! По-моему, будет справедливо поставить к стенке именно соседа!
— Ты спятил, доктор, — проворчал лейтенант. — Честное слово, ты спятил! Для меня куда важней, что не будет голодать французская армия, чем то, пустые или полные желудки будут у русских мужиков. А ты несешь ужасную чушь, Сташевский.
«Доктор?! Сташевский?!» — чуть не вскрикнула Лидия и на всякий случай даже рот себе ладонью зажала.
Ничего себе… вот это называется — совпадение!
— Ну, впрочем, ты поляк, славянин, а значит, мыслишь так же, как и русские, — пренебрежительным тоном продолжал лейтенант. — Ведь вы, поляки, только корчите из себя европейцев, а на самом деле такие же дикари, как обитатели этой страны.
— У меня есть сильное желание вызвать вас на дуэль, мсье лейтенант, — ровным голосом проговорил доктор.
— Изволь! — усмехнулся лейтенант, и у Лидии замерло сердце. Вот только дуэли им сейчас не хватало! — Изволь, но только когда вернемся в Москву. Найдем какой-нибудь уединенный пустырь (благо скоро, стараниями московитов-поджигателей, весь этот огромный город превратится в один большой выжженный пустырь!) — и я буду к твоим услугам. Но не здесь! Не сейчас! Мы не имеем права показать этим дикарям, а также нашим солдатам, что между французскими офицерами может возникнуть ссора. Это ослабит боевой дух нашего отряда и придаст силы нашим врагам. Так что дуэль придется отложить! Ну а что касается твоего совета — расстрелять соседа этого мужика, — то я, пожалуй, так и поступлю. Но, конечно, того, кто хотел ограбить армию нашего великого императора, тоже нельзя оставить в живых. Поэтому я приказываю расстрелять обоих. Уведите их и поставьте к какой-нибудь удобной стенке! Слышали, сержант?
— Так точно!
Лидия увидела, как из амбара вышли пятеро солдат во главе с сержантом. Они тащили несчастных крестьян, которые даже не вырывались — видимо, не соображали, куда их ведут.
— Слушай, Сташевский, — раздался голос лейтенанта, — я тебя не пойму. Ведь все поляки ненавидят русских! Я отлично знаю, что вы примкнули к нашему императору только потому, что он пообещал вам свободу от тех кабальных условий, которые навязала Польше императрица Екатерина. Вы хотите взять реванш! И поляки берут его! Я слышал, что московиты ненавидят ваших даже сильнее, чем нас, французов, что ваши уланы необыкновенно жестокосердны с русскими: говорят, они, встретив женщину на улице, не стесняются сорвать с нее всю одежду, пустив нагой, и даже если не изнасилуют, то вырвут серьги из ушей. Так почему же ты…
— Да потому, что мне противно вырывать серьги из женских ушей, — перебил Сташевский. — И безоружных мужиков убивать — противно. Я прежде всего человек, а уж потом поляк.
— Ты не просто человек или поляк. Ты служишь в армии великого Бонапарта! — запальчиво вскричал лейтенант.
— Я служу по медицинской части, — спокойно сказал Сташевский, но по голосу было ясно, что это спокойствие дается ему с трудом. — Я врач! Я давал клятву Гиппократа. Вы понимаете, что это такое, лейтенант? Я пытаюсь спасти тех, кого погубила или норовит погубить война, и мне все равно, французский солдат это или деревенский мужик.
— Ты просто тряпка, а не военный врач, — сказал лейтенант и вышел из амбара. Видно было, как блеснули его эполеты в свете факела, который нес сопровождающий его солдат, и две фигуры, позванивая шпорами, скрылись в глубине улицы.
Кеша так и дернулся вслед, но Лидия успела поймать его за рукав и погрозить кулаком. Кеша покорно кивнул — только вздохнул сожалеючи.
Лидии тоже очень хотелось бы настигнуть этого лейтенанта и… может быть, у нее даже не дрогнула бы рука навести на него пистолет и спустить курок, да только пистолета не было, это раз, а может статься, и рука все же дрогнула бы. Кеша, конечно, мог бы пристукнуть его ударом по затылку — запросто! Но рядом с лейтенантом шел солдат, и рисковать сейчас было никак нельзя. Минута выдалась — удобней трудно представить: доктор остался в амбаре один, сейчас он появится — и…
И не успела Лидия подумать, как заскрипела амбарная воротина и высокая фигура в длинном плаще показалась на пороге. Шаги доктора не сопровождались характерным звоном шпор — понятно, он носил другую форму, чем кавалеристы.
Лидия снова дернула Кешу за рукав — теперь уже требовательно, — но его не нужно было понукать. Он метнулся вперед, занося сцепленные в замок ладони… доктор получил мощный удар по голове и упал.
В одну секунду Кеша с нежданной силой подхватил его и швырнул в сено. Лидия проворно забросала сухой, душистой травой неподвижное тело. Зарылась рядом сама. Пронзило воспоминание, как она лежала в такой же телеге рядом с Алексеем, так же пахло сено…
Она прогнала это ненужное и мучительное воспоминание.