Спрашивающий. Но где же тут справедливость, о которой вы говорите, если новые личности даже не знают, что они согрешили или стали жертвами чужого греха?
Теософ. Если человек, которого ограбили, узнал своё пальто на плечах вора и, срывая его с похитителя, порвал, то можем ли мы сказать, что с этим пальто обошлись справедливо? Новая личность ничем в данном случае не отличается от новой одежды с её специфическими характеристиками — цветом, формой и качествами; но истинный человек, который её носит — всё тот же преступник, как и в старину. Это индивидуальность страдает через посредство своей личности. Так, и только так можно объяснить страшную, но кажущуюся несправедливость в распределении различных уделов в жизни между людьми. Когда вашим современным философам удастся указать убедительную причину того, почему столько по всей видимости безвинных и добрых людей рождены лишь для страданий на протяжении всей жизни; почему столь многие появляются на свет в голодной нищете, в трущобах больших городов, покинутые судьбой и людьми; почему, в то время как они родились на дне, другие увидели свет во дворцах; почему высокое рождение и счастье, похоже, часто достаются худшим из людей и лишь редко выпадают на долю достойных; почему есть нищие, чьи внутренние «я» не уступают «я» высших и благороднейших людей — когда всё это, и не только это, будет удовлетворительно объяснено вашими философами и богословами, тогда и только тогда вы получите право отвергать теорию реинкарнации. Лучшие и величайшие поэты смутно чувствовали эту истину из истин. В неё верил Шелли и, должно быть, думал о ней и Шекспир, когда писал о никчёмности рождения. Вспомните его слова:
Зачем, скажи, рожденье обуздало
Мой дух, когда к высотам он стремился?
Не все ли в мире времени подвластны?
Есть легионы нищих на земле,
Чьи предки были раньше королями,
И сотни королей, отцы которых
Позором были века своего.
Вместо слова «предки» подставьте «Я» — и вы получите истину.
IX. О Кама-локе и Дэвачане
О судьбе низших «принципов»
Спрашивающий. Вы говорили о кама-локе — что это такое?
Теософ. Когда человек умирает, три его низших принципа, то есть тело, жизнь и её проводник — астральное тело, или двойник живого человека — покидают его навсегда. Затем же его четвёртый (центральный, средний) принцип — животная душа, или кама-рупа, вместе с тем, что ей удалось усвоить из низшего манаса, и высшая триада оказываются в кама-локе. Это астральное местопребывание, limbus [(лат., «кайма, край»)] схоластической теологии, аид древних и, строго говоря, оно является местом лишь в переносном смысле. У него нет ни определённой площади, ни определённых границ, а существует оно внутри субъектного пространства, то есть за пределами нашего чувственного восприятия. И всё же кама-лока существует, и именно там астральные эйдолоны [(др.-греч., «образы, подобия»)] всех живших существ, включая и животных, ожидают своей второй смерти. К животным она приходит с распадом и полным затуханием их астральных частиц, всех до последней. Для человеческого эйдолона она начинается тогда, когда триада (атма-буддхи-манас) «отделяется» от своих низших принципов, или отражения бывшей личности, погружаясь в состояние дэвачана.
Спрашивающий. А что происходит после этого?
Теософ. Потом кама-рупа, которая есть фантом, лишённый наполнявшего его мыслящего принципа, высшего манаса, а затем и низшего аспекта манаса, животного разума, больше не получающего света от высшего ума, и не имеющего больше физического мозга, через который можно было бы действовать, разрушается.
Спрашивающий. Каким образом?
Теософ. Ну, она оказывается в состоянии лягушки, которой вивисектор удалил некоторые части мозга. Она не может больше думать — даже на низшем животном уровне. Отныне это даже не низший манас, поскольку этот «низший» — ничто без «высшего».
Спрашивающий. А не эта ли нежить материализуется на сеансах у медиумов?
Теософ. Именно она. Однако она не является существом лишь в части способностей мыслить и рассуждать, но всё же это — существо, хотя и астральное и флюидическое, что и демонстрировалось в некоторых случаях, когда магнетически и несознательно притянувшись к медиуму, оно временно оживлялось и жило в нём, подобно временному заместителю. Это «привидение», или кама-рупу, можно сравнить с медузой, которая, находясь в своей водной стихии (которую мы сравниваем со специфической аурой медиума), имеет эфирный, студенистый вид, но которая, будучи выброшена из неё, тут же растворяется в руках или на песке, особенно на солнце. В ауре медиума она живёт как бы за другого, а рассуждает и говорит через мозг либо медиума, либо кого-нибудь из других присутствующих. Но это заведёт нас слишком далеко, в чужие области, в которые у меня нет желания вторгаться. Давайте придерживаться темы перевоплощения.
Спрашивающий. Так что же с ней? Сколь долго воплощающееся Я остаётся в состоянии дэвачана?
Теософ. Нас учат, что это зависит от степени духовности, а также от заслуг и упущений предыдущего воплощения. В среднем — от десяти до пятнадцати столетий, как я уже вам говорила.
Спрашивающий. Но почему это Я не может проявляться и общаться со смертными, как хотят представить это спириты? Что может удержать мать от общения с ребёнком, которого она оставила на земле, или мужа от общения с женой и так далее? Это весьма утешительное верование, я должен признать, и неудивительно, что люди не хотят его оставлять.
Теософ. Их и не принуждают к этому, если конечно они сами не предпочтут правду вымыслу, каким бы «утешительным» он ни был. Наши доктрины могут быть не близки спиритуалистам, однако ничто из того, во что мы верим и чему учим, не является и в половину таким эгоистичным и жестоким, как то, что проповедуют они.
Спрашивающий. Я вас не понимаю. Что эгоистично?
Теософ. Их доктрина о возвращении духов, подлинных «личностей», как они говорят; и я вам скажу почему. Если дэвачан — зовите его «раем», если хотите, или «местом наивысшего счастья и блаженства» — и есть именно такое место (или, скажем, состояние), то логика подсказывает нам, что в нём не может быть ни печали, ни малейшего страдания. «Бог утрёт слёзы» тем, кто в раю, читаем мы в книге многих обещаний. А если «духам мёртвых» позволить возвращаться и видеть всё происходящее на земле, а в особенности — в их домах, какое же блаженство может быть им уготовано?
Почему теософы не верят в возвращение чистых «духов»
Спрашивающий. Что вы имеете в виду? Почему это должно мешать их блаженству?
Теософ. Это достаточно просто; давайте рассмотрим такой пример. Мать умирает, оставляя после себя маленьких беспомощных детей, которых она обожает так же, как и, предположим, своего любимого мужа. Мы говорим, что её «дух» или Я — та индивидуальность, которая ныне в течение всего дэвачанического периода всецело наполнена благороднейшими чувствами, присутствовавшими в её последней личности: любовью к своим детям, жалостью к тем, кто страдает и так далее — теперь полностью отделено от «юдоли слёз», и его будущее блаженство состоит в счастливом неведении обо всём оставленном позади горе. Спиритуалисты, наоборот, говорят, что оно сознаёт его отчётливо и даже сильнее, чем прежде, поскольку «духи видят больше, нежели смертные во плоти». Мы говорим, что блаженство дэвачани[51] заключается в его совершенной уверенности, что он никогда не покидал землю и что смерти вообще не существует; что посмертное духовное сознание матери заставит её считать, что она живёт в окружении своих детей и всех тех, кого любила; что всё будет учтено и ни одного звена не будет упущено, дабы сделать её развоплощённое состояние наиболее совершенным и абсолютно счастливым. Спиритуалисты категорически отрицают это. Согласно их учению, даже смерть не освобождает несчастного человека от горестей этой жизни. И поскольку теперь он видит всё, ни одна капля из чаши страдания и горя не минует его губ, и волей-неволей он будет пить её до самого дна. Таким образом, любящая жена, которая всем сердцем желала избавить мужа от горестей земной жизни, ныне вынуждена в полнейшей беспомощности наблюдать его отчаяние и замечать каждую горькую слезу, пролитую им по её утрате. Хуже того, она может увидеть, что слёзы высохли слишком быстро и облик иной возлюбленной улыбается отцу её детей; убедиться, что в его сердце её заменила другая женщина; обречена услышать, как её дети-сиротки называют святым именем «мама» безразличную к ним женщину, и увидеть, что её детям уделяют мало внимания или вообще плохо с ними обращаются. Если так, то «мягкий перелёт в бессмертную жизнь» без промедления ведёт на путь новых душевных страданий. И в то же время страницы «Banner of Light», журнала-ветерана американских спиритуалистов, полны посланий умерших, «наших дорогих усопших», которые пишут, как все они счастливы! Да разве подобное состояние осведомлённости совместимо с блаженством? В таком случае «блаженство» означает величайшее проклятие, и вечные муки, обещаемые ортодоксами, должны быть утешением в сравнении с ним!
Спрашивающий. Но как удаётся избежать этого в вашей теории? Как вы можете согласовать теорию всеведения души и её слепоту к тому, что происходит на земле?
Теософ. Потому что таков закон любви и милосердия. В течение каждого дэвачанического периода всеведущее само по себе Я облачается, так сказать, в отражение прошлой личности. Я только что говорила вам, что в своём идеальном расцвете все абстрактные, а значит, бессмертные качества и атрибуты, — такие как любовь и милосердие, приверженность к благому, истинному и прекрасному, — когда-либо отзывавшиеся в сердце жившей личности, после смерти привлекаются к Я, а значит, следуют за ним в дэвачан. Следовательно, на какое-то время Я становится идеальным отражением того человеческого существа, каким оно было на земле, а в таком виде оно не всезнающе. Будь оно таковым, оно никогда бы не оказалось в состоянии, называемом нами дэвачаном.