ятствовать передаче мыслей от одного к другому по их воле. Ведь ум не является столь осязаемым по природе, чтобы расстояние могло отделить его от предмета его созерцания, из чего следует, что единственное различие, которое может существовать между двумя умами — это различие в состоянии. Так что если это последнее препятствие преодолено, то что же тогда чудесного в передаче мыслей на любые расстояния?
Спрашивающий. Но вы ведь признаёте, что гипнотизм не производит ничего столь же чудесного и замечательного?
Теософ. Напротив, хорошо установлен факт, что гипнотизёр может настолько сильно воздействовать на мозг своего субъекта, что добивается выражения через его организм своих собственных мыслей и даже слов. И хотя явления, имеющие отношение к этому методу действительной передачи мыслей, пока ещё весьма немногочисленны, никто, я думаю, не возьмёт на себя смелость предсказывать, насколько далеко будет простираться их действие в будущем, когда управляющие ими законы будут лучше изучены нашей наукой. И уж если можно добиться такого эффекта, имея лишь самые зачатки знаний в области гипнотизма, то что же может помешать адепту психических и духовных сил производить результаты, которые вы с вашим нынешним ограниченным знанием этих законов склонны называть «чудесными»?
Спрашивающий. Почему бы тогда нашим врачам не попробовать и не поэкспериментировать, если они не могут [пока] делать того же[93]?
Теософ. Прежде всего потому, что они не адепты, обладающие основательным пониманием тайн и законов психического и духовного царства, а материалисты, боящиеся шаг ступить за пределы узкой колеи материи; а во-вторых, потому что они должны сейчас потерпеть неудачу и терпеть её впредь до тех пор, пока наконец не будут вынуждены признать, что подобные силы достижимы.
Спрашивающий. А можно ли их этому научить?
Теософ. Нет, если они к этому не подготовятся и, прежде всего, до последнего атома не выметут из своих мозгов скопившийся там сор материализма.
Спрашивающий. Это очень любопытно. Скажите, а многих из ваших теософов адепты подобным образом вдохновляли или же диктовали им?
Теософ. Нет, напротив, очень немногих. Такие операции требуют особых условий. Неразборчивый в средствах, но искусный адепт «Чёрного братства» (мы зовём их «братьями тени», или дугпами) встречает в своей работе куда меньше трудностей. Поскольку никакие духовного рода законы не сдерживают его в его действиях, такой колдун-дугпа самым бесцеремонным образом приобретает контроль над любым умом и целиком и полностью подчиняет его своим злым силам. Но наши Учителя никогда этого не делают. Они не имеют права — если не хотят падения в чёрную магию — приобретать безраздельное господство над чьим бы то ни было бессмертным Я, и поэтому могут воздействовать лишь на физическую и психическую природу человека, никоим образом не затрагивая его свободную волю. Потому они, передавая свои мысли человеку, который не отвечает этим требованиям — за исключением тех случаев, когда человек находится в психической связи с Учителями, и ему помогает полная вера в них и преданность им — испытывают величайшие трудности, пытаясь пробиться в облачный хаос его личной сферы. Но распространяться о таком предмете было бы здесь неуместно. Достаточно сказать, что, если сила существует, то есть и Разумы (воплощённые или развоплощённые), которые её направляют, а также живые сознательные орудия, через которые эта сила передаётся и которыми она принимается. Нам нужно лишь остерегаться чёрной магии.
Спрашивающий. Но что вы имеете в виду под «чёрной магией»?
Теософ. Просто злоупотребление психическими силами или знанием любой из тайн природы; факт использования оккультных сил для достижения эгоистичных и греховных целей. Гипнотизёра, который воспользовавшись своей способностью «внушения» заставляет человека совершить кражу или убийство, мы назовём чёрным магом. Знаменитая «система омоложения» доктора Браун-Секуарда из Парижа, использующая отвратительные животные инъекции в человеческую кровь, которую сейчас обсуждают все медицинские газеты Европы, если окажется действительно открытием, есть неосознанная чёрная магия.
Спрашивающий. Но ведь это же средневековая вера в колдовство и чары! Сам Закон больше не верит в подобные вещи!
Теософ. Тем хуже для правосудия, поскольку такой недостаток проницательности привёл его к совершению не одной судебной ошибки и потворствовал преступлениям. Вас пугает лишь сам термин, в котором вам слышится отголосок «суеверия». Разве не должен Закон карать за злоупотребление гипнотическими способностями, о котором я только что упомянула? Более того, он уже наказывал за это во Франции и Германии; и всё же он с негодованием отвергнет всякую мысль о том, что покарал за очевидное колдовство. Вы не можете верить в действенность и реальность способности внушения, демонстрируемой врачами и месмеризаторами (или гипнотизёрами), и при этом отказываться верить в эти же способности, используемые во зло. А если поверите, то значит, вы верите и в колдовство! Вы не можете верить в доброе и не верить в злое; принимать настоящие деньги и отказываться признавать существование фальшивых. Ничто не может существовать без своей противоположности, и никакое представление о том, что такое день, свет и добро, не могло бы возникнуть в вашем сознании, не будь ночи, тьмы и зла, составляющих для них контраст и противовес.
Спрашивающий. Действительно, я знал людей, которые, вполне веря в то, что вы называете великими психическими, или магическими, силами, смеялись при одном только упоминании колдовства и ведьмовских чар.
Теософ. И что же это доказывает? Просто-напросто то, что они страдают отсутствием логики. Опять-таки, тем хуже для них. А мы, зная о существовании добрых и святых адептов, столь же твёрдо убеждены в существовании адептов злых и порочных, или дугпа.
Спрашивающий. Но если Учителя действительно существуют, почему же они не покажутся перед всеми и не опровергнут раз и навсегда те многочисленные обвинения, которые были выдвинуты против мадам Блаватской и Теософического общества?
Теософ. Какие обвинения?
Спрашивающий. Что никаких Учителей нет и она их выдумала. Что они — соломенные чучела, «махатмы из муслина и надувных пузырей». Разве всё это не вредит её репутации?
Теософ. Но как же, в самом деле, могут повредить ей подобные обвинения? Разве она когда-либо извлекала из их предполагаемого существования материальную или какую-то иную выгоду или же стремилась достичь таким образом известности? На это я могу ответить, что на её долю выпали лишь оскорбления, брань и клевета, которые были бы для неё весьма мучительны, не научись она уже давно оставаться совершенно равнодушной к этим ложным обвинениям. Чему всё это равносильно, в конце концов? Скрытому комплименту, прежде чем произнести который, её обвинители должны были бы дважды подумать, не будь они движимы своей слепой ненавистью. Заявить, что Блаватская выдумала Учителей — значит подразумевать, что она должна была изобрести и всю философию, когда-либо выданную в теософической литературе. Она должна быть автором писем, на основе которых был написан «Эзотерический буддизм», и единственным автором всех положений, содержащихся в «Тайной доктрине», которую, если бы мир был справедлив, признали бы восполняющей многие из недостающих звеньев науки, что и будет обнаружено сто лет спустя. Но, утверждая то, что они продолжают утверждать, эти люди оказывают ей огромную честь, считая её куда более умной, чем сотни других людей (среди которых много очень умных и немало учёных), которые верят в то, что она говорит, — раз уж она всех их одурачила! Если они говорят правду, то Блаватская, должно быть — сразу несколько махатм в одном лице, подобно вложенным друг в друга китайским коробочкам, поскольку из так называемых «Писем махатм», все из которых приписываются ей обвинителями, многие написаны в совершенно разных и отличных друг от друга стилях.
Спрашивающий. Именно это они и говорят. Но разве не больно ей, когда её публично поносят как «самую законченную мошенницу века, чьё имя заслуживает памяти потомков», — как сказано в отчёте Общества Психических Исследований?
Теософ. Это было бы больно, если бы было правдой или исходило от людей не столь материалистичных и предвзятых. Но при существующем положении лично она относится ко всему этому с презрением, тогда как махатмы просто над этим смеются. Поистине, это высочайший комплимент, который только можно было ей преподнести. Я снова это повторяю.
Спрашивающий. Но её враги заявляют, что доказали свои обвинения.
Теософ. Да, достаточно легко сделать такое заявление, если вы сами назначаете судью, присяжных и обвинителей одновременно, как это сделали они. Но кто, кроме их прямых последователей и наших врагов, в это поверит?
Спрашивающий. Но они послали представителя в Индию, чтобы расследовать дело, не так ли?
Теософ. Да, и их окончательное заключение всецело основывается на неподтверждённых заявлениях и непроверенных утверждениях этого юного джентльмена. Юрист, прочитавший это сообщение, сказал моему другу, что за всю свою практику он никогда не видел «такого смехотворного и самоосуждающего документа». Оказалось, что в нём полно предположений и «рабочих гипотез», которые друг друга взаимно опровергают. Разве это серьёзное обвинение?
Спрашивающий. Тем не менее, оно принесло Обществу огромный вред. Тогда почему же она не защитила своё достоинство в суде?
Теософ. Во-первых, потому что её долг как теософа — не принимать во внимание личные оскорбления. Во-вторых, потому что ни у Общества, ни у г-жи Блаватской нет денег на подобные судебные иски. И, наконец, потому, что для них было бы нелепо изменить своим принципам из-за нападок на них со стороны толпы глупых старых британских баранов, которых повёл на это чересчур игривый австралийский ягнёночек.