– У него случился сердечный приступ, – перешла она на шепот и стала теребить платок. – Он умер.
Проявляя естественное сочувствие, доктор наклонился к ней и положил руку на запястье.
– Примите мои соболезнования.
– Спасибо, доктор, – попыталась улыбнуться она. – Вы сможете поставить в известность Эми? Я бы и сама это сделала, но все немного… ну…
– Да, конечно, понимаю. Я сообщу ей сам. – Он запнулся, не зная, что сказать дальше. – Я написал вашему мужу письмо неделю назад, рассказал о том, какой у Эми прогресс, и предположил, что, возможно, для нее пришло время вернуться домой.
Доктор заметил панику в глазах Керри и жестом руки успокоил ее.
– Понимаю, что в данной ситуации все очень сильно осложняется. Я не хочу добавлять вам волнений. Вам и так хватает сейчас трудностей.
Их беседу прервал робкий стук в дверь.
– Войдите, – сказал доктор.
Сестра Кросби переступила порог кабинета, согнувшись под весом ребенка у нее на руках.
– Прошу прощения, доктор, но она начала капризничать. Мне кажется, она голодна.
Лицо Керри преобразилось, когда она услышала голос дочки и взяла ее на руки. Доктор Лэмборн заглянул в наморщенное лицо малышки. У нее были длинные ресницы и карие глаза. Он почувствовал, как к горлу подступил ком.
– Она… красавица, – выдавил из себя он.
Керри качала дочку и улыбалась ей в ответ.
– Пожалуйста, доктор, – умоляюще посмотрела она на него. – Не подпускайте эту маньячку к моей дочери.
Он закрыл глаза и представил, как Эми входит в воду с этой беспомощной малюткой. Ответственность за безопасность Керри и ее ребенка тяжелым грузом сдавила ему грудь. Несомненно, Эми демонстрировала значительный прогресс под его наблюдением, но совершенно непонятно, как повлияет на нее новость о смерти отца.
Он взял малышку за маленькую ручку.
– Постарайтесь не волноваться, миссис Салливан. Эми здесь для того, чтобы поправиться. И даю вам слово, что она никуда не выйдет, пока этого не случится.
27
Эми шла за гробом отца под звуки похоронного марша Шопена, от которых ее переполняло чувством обреченности. Мужчины, несшие перед ней гроб, шли шаг в шаг. Она повисла на руке доктора Лэмборна, который сопроводил ее в церковь и усадил на скамью. Сев рядом, он посмотрел на нее и натянуто улыбнулся. Холод каменного пола сковывал ей ноги, и его близость была очень кстати. Ее трясло с головы до пят, и стук зубов громко отдавался в голове. Через витражи внутрь проникло солнце, и деревянный гроб заиграл цветами, как калейдоскоп. Через проход сидела ее мачеха. Она опустила голову почти до колен и покачивалась. Лицо ее было покрыто тонкой черной вуалью.
Доктор Лэмборн тронул Эми за колено.
– Как вы, держитесь? – прошептал он.
Она покачала головой и уткнулась в книгу с текстами религиозных гимнов. От желтых страниц пахло плесенью, а тонкая бумага, казалось, вот-вот рассыплется от старости.
– «Пребудь со мной», – прочитала она. – Это любимый гимн моей мамы.
– Очень к месту, – кивнул доктор Лэмборн. – Добрый жест со стороны Керри, не находите?
Эми раздраженно выдохнула.
– Я никогда не приму ее, так что даже не пытайтесь. Это она виновата в том, что отец умер.
Доктор запрокинул голову и сосчитал про себя до десяти.
– Не сейчас, Эми, пожалуйста…
Священник обратился к тем немногим, кто собрался в церкви:
– Возлюбленные братья и сестры…
Эми закрыла глаза, желая только одного – чтобы все поскорее закончилось.
У нее получилось держать себя в руках большую часть службы. Только когда упомянули ее мать, изо рта вырвался громкий всхлип, который эхом прокатился по храму. Несколько человек бросили на нее жалостливые взгляды – для них она была сумасшедшей дочерью покойного, которую выпустили побыть на похоронах отца под строгим надзором психиатра.
А потом они стояли у пустой могилы и смотрели, как в свете яркого солнца ее любимого отца опускают в землю, а мачеха мило плачет в цветастый платочек. Это конец. Эми ощущала полную безысходность и отчаяние. Доктор Лэмборн стоял рядом, опустив голову и соединив руки за спиной. А вокруг повсюду чувствовалось наступление весны. Подснежники начали увядать, а крокусы и нарциссы цвели буйным цветом между надгробий. Все были настолько погружены в собственную скорбь, что Эми стала раздумывать, не убежать ли ей. Она точно знала, от чего, но куда – было совершенно непонятно.
По настоянию доктора после похорон они поехали к ним в дом, чтобы отдать дань уважения и поднять бокал шерри за усопшего отца. Они прошли в гостиную, которую Керри подготовила к приему. Она всегда считалась лучшей комнатой в доме, и, когда была жива мама, использовалась крайне редко. Поэтому Эми вошла туда и не без смущения опустилась на жесткий диван. Шторы были плотно задернуты в честь траура и, несомненно, останутся в таком положении на многие недели. Доктор подал ей бокал, который она осушила за один присест, прослезившись от обжигающего действия алкоголя.
– Сколько мы должны здесь пробыть?
– Не думал, что вы так быстро захотите вернуться в Эмбергейт, Эми.
Она же рассматривала комнату и подмечала новые элементы декора. Мебель – простая и практичная – была на месте, но мачеха посчитала нужным добавить декоративных подушек кричащей расцветки и ковер, который в прошлой жизни явно служил шкурой овце. Обои, которые были выкрашены в насыщенный кофейный цвет, стали скучно-бежевыми.
В комнату вошла Керри с ребенком в руках, и Эми встала. Мачеха сняла свою нелепую вуаль, и в ее лице Эми увидела отражение своей боли.
– Спасибо, что пришла, Эми.
Назвав ее по имени, Керри невольно вызвала у падчерицы приступ ярости, которую та тщетно силилась сдержать.
– Да как ты смеешь? – зашипела Эми. – Запрещаю благодарить меня за то, что я пришла на похороны собственного отца! Я пришла, потому что хотела, потому что он мой отец, мой кровный родственник, который все еще был бы жив, если бы не ты.
Малышка, выпучив глаза, смотрела на Эми, и Керри закрыла ей ухо рукой и крепче прижала к себе.
– Я буду благодарна, если ты не будешь кричать на меня в моем собственном доме. Имей уважение. Твой отец бы…
– Не смей говорить, что бы сделал отец! – Эми наклонилась к ней так близко, что чувствовала тепло своего дыхания на ее щеке.
– Ты. Убила. Его.
В ее словах было столько яда, что малышка расплакалась, и Керри поспешила унести ее из комнаты.
Доктор Лэмборн, доселе молчавший, наконец решил заговорить:
– Это было очень некрасиво, Эми.
– Что ж, вполне прогнозируемо, что вы заняли ее сторону, – произнесла она белыми от гнева губами, тяжело дыша. – Пожалуйста, отвезите меня домой.
– Домой? – переспросил он.
Она пристально смотрела на него.
– В Эмбергейт.
Весь путь в больницу прошел в напряженном молчании. Доктор Лэмборн остановил машину у входа, и Эми с равнодушным видом дождалась, пока доктор обойдет машину и откроет ей дверь. Он протянул ей руку, и она выбралась наружу.
– Я бы хотела некоторое время провести в часовне, если это возможно, доктор.
– Конечно, – кивнул он. – Я скажу сестре.
Часовня с заросшими мхом стенами ютилась между главным зданием и административным особняком. Из-за тумана видимость почти отсутствовала, но Эми рассмотрела колокол, висящий высоко на башне. Взявшись за ручку тяжелой деревянной двери, она зашла внутрь и несколько раз гулко топнула ногами, стряхивая с обуви уличную грязь. Убранство было спартанским, и было так холодно, что изо рта шел пар. По бокам от алтаря мерцали две огромные свечи на медных подсвечниках.
Эми села за скамью, взяла подстилку и, хрустнув суставами, опустилась на колени помолиться. Она сложила руки, закрыла глаза и пыталась что-то сказать вездесущему Богу, Который то и дело подводил ее, насылая одну беду за другой. Ей совершенно точно не за что было Его благодарить. Рассеянно пробормотав отрывки из «Отче наш», которые удалось вспомнить, она снова села на скамью и вздрогнула. Как ни странно, ей показалось, что она здесь не одна. Ничего конкретного она не видела и не слышала, но нутром ощущала чье-то присутствие.
– Эй! – крикнула она. – Здесь кто-то есть?
В ответ послышался скрип чьих-то шагов по зернистой поверхности каменных плит сбоку от алтаря. Не отрывая глаз, она смотрела на синюю бархатную занавеску, за которой находилась сакристия, и судорожно вдохнула, когда она отодвинулась в сторону и из темноты навстречу ей кто-то вышел.
28
– Господи, Эд! Ты меня чуть до сердечного при… – Она запнулась, не желая так легкомысленно упоминать то, от чего только что умер отец. – Ты меня напугал… очень сильно.
Его темные кудри почти отросли, а мальчишеское лицо излучало теплоту, в которую хотелось нырнуть с головой.
– Прости. Не хотел мешать, когда ты молилась.
Она постучала ладонью по скамье рядом с собой, приглашая его сесть.
– На самом деле я не молилась. Даже если Он есть, мне нечего Ему сказать.
Эд пугливо огляделся и даже задрал голову наверх, на перекрытия, словно ожидая, что сейчас в них с крыши ударит молния.
– Шш, не говори такого здесь.
Она засмеялась.
– Все самое страшное со мной уже случилось. Он больше ничего не сможет мне сделать.
– Что ты имеешь в виду?
– У меня умер отец. По официальной версии, от сердечного приступа, что неудивительно – он пытался угождать молодой жене. Ему был 41 год, а тут еще и маленький ребенок на горбу… в таком возрасте… – Она не стала договаривать, а просто покачала головой.
– Эми, мне очень жаль это слышать. Как же тяжело тебе сейчас!
– Я все потеряла, Эд. Больше у меня в мире ничего нет.
– Не говори так. – Эд взял ледяную руку Эми в свою, теплую, и попытался ее переубедить. – Ты поправишься, выйдешь отсюда, познакомишься с кем-нибудь, и у тебя будет семья.
– Ты такой милый, Эд. Хотела бы верить, что так и будет.