– Конечно, сестра, – кивнула Эллен.
– Хорошо. – Сестра Аткинс сплела пальцы рук и положила их на стол, приняв благочестивый вид. – В юности доктор Лэмборн заразился свинкой и в результате болезни стал бесплодным. – Здесь сестра Аткинс замолчала, дожидаясь, пока ее слова дойдут до Эллен. – Вы когда-нибудь задумывались, почему такой симпатичный, успешный тридцатилетний мужчина не женат?
– Нет, если честно, я об этом не думала.
– Несколько лет назад он был помолвлен, но когда его невеста узнала, что он не может иметь детей, она встала и ушла.
– Какой ужас.
– Именно. Так что, что бы ни говорила Эми Салливан, доктор Лэмборн никак не может быть отцом ее ребенка.
40
Холодный утренний воздух бодрил, и было приятно сделать вдох полной грудью. Эми осторожно шла по подмороженной траве, стараясь не поскользнуться на ковре пожухлых листьев. Дойдя до крикетной площадки, она схватилась за перила и медленно поднялась по деревянным ступенькам. Дыхание у нее сбилось; она села на скамейку и провела рукой по огромному животу, на котором уже еле-еле застегивались пуговицы пальто. Последние два дня ее мучила тупая боль в спине и тянущая – внизу живота, которую она обычно связывала с днями месячного цикла. Она знала, что уже скоро. Скоро она будет держать на руках ребенка доктора Лэмборна, и у них не останется выбора – ее придется выпустить. Ребенку нужен отец, а не только мать.
Последние шесть месяцев прошли в тумане белых мягких стен и успокоительных медикаментов, которые отупляли ее до состояния покорности. День за днем она проводила, смотря в потолок, погрузившись в свои искаженные воспоминания. Единственное лицо, которое она помнила четко, был доктор Лэмборн. Его темные глаза, белые зубы, оттеняющие оливковую кожу с пробивающейся щетиной.
Она достала из кармана платок, который он дал ей много месяцев назад, и прижала к носу. Знакомый запах лосьона, почти выдохнувшийся, но еще различимый, вернул ее в их сессии у него в кабинете. Там она могла расслабиться и позволить ему выманить наружу ее демонов. Эми повернула голову и, приставив руку козырьком, посмотрела через стекло на площадку для крикета. У стены стоял старый почти сгнивший диван. Набивка кусками валялась на деревянном полу вместе с мышиным пометом. Вдруг в голове у нее возникло воспоминание – чья-то улыбка, теплая загорелая рука, которую она держит в своей, нога, прижатая к ее ноге.
Она повернула ручку двери, нажала, и та со скрипом подалась. Воздух внутри был затхлый и влажный, а в ее волосах оказалась паутина. У нее появилось ощущение, что она здесь уже была, но память отказывалась предоставить четкую картинку. Она провела рукой по дивану, обивка которого сносилась до ниток. Она терла виски, жмурила глаза, заставляя себя вспомнить. Пришло имя… Эдвард… Эд?
И вдруг накатила боль. Она взвизгнула, испугав метнувшуюся от нее мышь. Эми присела на диван и начала глубоко дышать, но следующая волна боли сковала ее железной хваткой. Она поняла, что пришло время родов. Нет, зашептала она. Не здесь, не сейчас.
Она поднялась на ноги, поставив руки на поясницу. Сердце стучало со страшной скоростью. Она осторожно спустилась по скользким ступенькам и, переваливаясь, пошла к главному зданию так быстро, как ей позволяло неуклюжее тело. Пожалуйста, пожалуйста, молила она, не понимая, к кому именно обращает просьбу.
Еще одна волна невыносимой боли, прорезавшей живот, заставила ее остановиться и согнуться. Кровь прилила к голове, и, несмотря на жуткий холод, на загривке выступил пот. Когда боль отступила, Эми выпрямилась и снова пошла вперед, с каждым шагом рискуя поскользнуться на замерзшей траве. По холодным щекам текли горячие слезы. Из последних сил она пыталась держаться на ногах, но глубоко внутри она уже знала, что эту битву ей не выиграть. К горлу подкатила паника – ее костлявые пальцы пережали ей воздух, и ее накрыла темнота, как если бы кто-то накинул на нее черную накидку. Она рухнула на землю, с глухим стуком ударившись головой о твердую промерзшую землю.
Один человек держал ее за руку. Второй гладил по лбу, в то время как она мотала головой из стороны в сторону. Освещение над кроватью было слишком ярким, простыня – холодной и липкой, а лязг инструментов грохотом отдавался в ушах. В воздухе витал металлический привкус крови. Все органы чувств были обострены до предела. Она подняла голову с подушки и застонала. Медсестра, которую она никогда не видела, попросила ее тужиться как можно сильнее. Тужиться? Она не понимала, о чем идет речь, и снова откинулась на подушку.
– Что происходит? Где я?
Знакомый голос спокойно сказал ей в ухо:
– Эми, это я, сестра Кросби. Ты в специальной палате в больнице. Я и акушерка, сестра Браун, поможем тебе. Ты рожаешь. Не забыла?
Времени что-то ответить не было, потому что тело скрутила следующая волна боли.
– Ааа, очень больно. Слишком больно, пожалуйста, мне нужно…
Боль снова отступила, и она лежала, тяжело дыша. В уголках рта появилась белая пена.
– Воды, – прохрипела она.
Эллен прижала к ее губам стакан, и Эми с благодарностью сделала глоток.
– У тебя получается очень хорошо, – подбодрила ее сестра. – Роды затягиваются, но уже почти все. Еще несколько потуг, и все закончится.
Эми взглянула между своих ног на медсестру, которая стояла, согнувшись, в изножье ее кровати.
– Сколько еще? – умоляюще спросила она.
Сестра Браун посмотрела на нее, нахмурив покрасневшее лицо. Ее рука была внутри Эми.
– Ускорить ничего нельзя.
– Тебе повезло, – добавила Эллен. – Воды отошли в поле. Чудо, что тебя вовремя нашли и перенесли внутрь.
– Сестра Кросби, – обратилась к ней акушерка спокойным голосом, но со следами беспокойства на лице. – Можете подойти ко мне?
Эллен положила руку на лоб Эми.
– Все будет хорошо.
– Что-то не так, – тихо и торопливо сказала сестра Браун. – Думаю, пуповина обернулась вокруг шеи. Во время следующей схватки, по моим расчетам, должна появиться голова ребенка. Мне нужно, чтобы вы просунули палец под пуповину и ослабили ее давление. Как вы думаете, справитесь?
Эллен нервно сглотнула и сделала несколько вдохов, словно схватки были у нее самой.
– Надеюсь.
Акушерка обратилась к Эми:
– Так. На следующей схватке ты должна тужиться сильно и долго. До тех пор, пока я не скажу, что хватит.
Эллен изумленно смотрела на появившуюся головку. Следом показалось сморщенное лицо с недовольным выражением лица и шея с обвитой вокруг нее пульсирующей пуповиной.
– Сейчас! – скомандовала сестра Браун, положив ладонь под головку.
Эллен дрожащими пальцами оттянула скользкую пуповину, и со следующей схваткой наружу выскользнуло маленькое синее тельце.
Сестра Браун перевернула его и ударила по спине младенца с силой, которую Эллен сочла излишней. Потом она начала разминать его так, словно месила тесто.
Эллен находилась рядом, ужасаясь виду этого несчастного тельца, но и не в состоянии отвести от него взгляд.
– Он… с ним все будет нормально?
Акушерка оставила вопрос без внимания, но продолжила растирать тело, сотрясаясь от собственных усилий. Через некоторое время она оставила попытки, покачала головой и перекрестилась.
– Я сделала что смогла, но было слишком поздно, – сказала она, взглянув на Эллен.
Та смотрела на полностью сформировавшееся тело мальчика.
– Вы же не хотите сказать, что…
– Что? Что происходит? – выдохнула Эми, поднимаясь на локтях. – Где мой ребенок?
Эллен взяла Эми за руку, еле сдерживая слезы.
– Мне очень жаль, Эми, но он не выжил. Пуповина…
Эми завизжала. Ее долгий, первобытный визг эхом отдавался от обитых плиткой стен.
– Нет, нет, нет. Вы ошиблись. Дайте мне увидеть сына. Он не может умереть, не может. Я его люблю. Дайте его мне! – требовала она, захлебываясь в слезах и вытянув руки.
Сестра Браун покачала головой.
– Я бы не рекомендовала. Вы знаете, что делать, – сказала она, передав сверток Эллен.
– Нет! – неистовствовала Эми. Она попыталась смахнуть с себя простынь, покрывающую колени, и встать. – Дайте мне увидеть ребенка! Он не может быть мертвым. Он все, что у меня есть. Я предупреждаю вас, когда доктор Лэмборн узнает, что вы не дали мне увидеть нашего ребенка, он…
– Ты еще не закончила, – прижала ее вниз за плечи акушерка. – Еще нужно родить плаценту. Мне очень жаль ребенка, но иногда так случается.
Она кивнула Эллен, не скрывая нетерпения:
– Отнесите его в морг.
41
Сентябрь 2006 года
Когда Сара приехала домой, было уже темно. Она открыла входную дверь и позвала отца:
– Папа, извини, я опоздала. Ты что-нибудь ел?
Заглянув в гостиную, она увидела, что отец сидит в любимом кресле с газетой.
– Да. Я приготовил ростбиф. Твоя тарелка – в микроволновке.
– Отлично, спасибо.
– Я даже умудрился сделать несколько йоркширских пудингов. Сделал все по рецепту твоей мамы, и получилось замечательно.
Сара вернулась в комнату с тарелкой на подносе и села рядом с отцом.
– Я жутко голодна. Сегодня был очень насыщенный день, – сказала она, засовывая в рот вилку с едой.
Он повел бровями.
– Как… как продвигается расследование?
Она перестала жевать и отложила нож с вилкой. Впервые отец проявил некое подобие интереса к ее проекту. Она проглотила еду и вытерла рот салфеткой.
– Очень хорошо, раз уж ты спрашиваешь.
– Хорошо. Я рад, – задумчиво кивнул он и вернулся к газете.
– Папа… – начала Сара.
– Да? – вопросительно посмотрел он на нее поверх очков.
– Ты ведь знаешь, что я пишу книгу про Эмбергейт только потому, что ты был там?
– Догадываюсь.
Она подалась вперед и чуть не уронила поднос, стоящий на коленях.
– Я очень надеялась, что ты поможешь мне, расскажешь о том, как проходил типичный день пациентов. Это сильно оживит книгу, добавит ей достоверности.