Эллен передала ему пакет.
– Подержи, пожалуйста.
Она снова подошла к посту и показала на кровать Эми:
– Молодой человек, который сидит сейчас у Эми Салливан, – это он сюда приходит каждый вечер?
Сестра вытянула шею, чтобы его рассмотреть.
– Да, это он.
– А больше к ней никто не приходил?
– Нет. По крайней мере, я об этом не знаю.
Эллен вернулась в палату и снова села.
– Скажи, Эд, как ты поживаешь после отъезда из Эмбергейта?
– Отлично. Уже семь месяцев, как я дома и с каждым днем набираюсь сил. Вернулся к работе, приступов не было уже полгода.
– Я очень рада за тебя, очень. Хочешь винограда?
– Нет, спасибо.
Она украдкой рассматривала его. Он же не сводил взгляда с Эми и продолжал держать ее за руку.
– Это ведь ты планировал ее побег?
– Да. – Он перевел взгляд на Эллен и взглянул ей прямо в глаза. – И не стыжусь этого. Она не должна быть в том месте. Я смогу о ней позаботиться. Я люблю ее. – Он снова отвернулся.
– Но ты же знаешь про ребенка?
– Это трагедия, – кивнул он.
– Ты знал, что она беременна, когда планировал ее побег?
– Нет.
– Эд…
– Да?
– Могло быть так, что ребенок – от тебя?
Он покачал головой.
– Но для меня это неважно. Я все равно люблю ее.
Он достал платок и осторожно вытер слюну, вытекающую изо рта Эми, пригладил липкие волосы и поцеловал ее в лоб.
– Я смогу о ней позаботиться. Я знаю, что смогу.
– Ты хороший парень, Эд. Ей повезло, что ты рядом.
– Это вы ей попробуйте рассказать, – вздохнул он. – Она решила, что отец ребенка – доктор Лэмборн и что теперь они помолвлены.
– Значит, она рассказала тебе?
– Да, но это ведь неправда. Кроме меня никому до нее дела нет. Кроме меня сюда никто не пришел. Ее будущее связано со мной, она просто пока этого не понимает. – Он сжал ее руку.
– Она больна, Эд. Вот здесь, имею в виду, – постучала Эллен по голове. – Возможно, тебе стоит подумать о том, чтобы отпустить ее и жить своей жизнью.
Он в ужасе посмотрел на нее.
– Я не могу этого сделать. Она – моя жизнь. Ее предали все, и я не собираюсь оставлять ее, когда она нуждается во мне сильнее, чем когда-либо.
47
Сентябрь 2006 года
Когда Эллен закончила свой рассказ, солнце садилось, а от пирога ничего не осталось. Сара откинулась на спинку кресла и взялась за подлокотники. Ничего удивительного, что отец отказывался говорить о времени, проведенном в Эмбергейте. Значит, вот что он подразумевал под банкой с червями. Что ж, это крайне мягко сказано. Сара сглотнула комок в горле.
– Значит, вы не рассказали Эми о ребенке?
– Я не смогла. Сестра Браун оказалась права. Эми была не в себе, и я понимала, что от сестры Аткинс никакой поддержки ждать не стоит. Да и кто я была такая? Всего лишь практикантка, которая лезет не в свое дело. Но я все равно чувствовала, что должна рассказать Эми правду.
– Наверное, это было очень трудно, – сказала Сара. – Видеть ее каждый день, знать секрет, который изменит ее жизнь, и не иметь возможности ей рассказать. Как вы с этим справились?
На лице Эллен промелькнуло раздражение. Она выпрямилась, подняла подбородок и заговорила тихо, но решительно:
– Пожалуйста, не судите меня строго, Сара. Нужно смотреть на ситуацию в целом, учитывая и временной контекст. Тогда все было иначе.
– О нет, не подумайте, что я вас сужу, – поспешила успокоить ее Сара, ужаснувшись, что она могла обидеть Эллен. – Я лишь признавала, что это был очень тяжелый груз для вас.
– Для моей жены это оказалось слишком тяжело, Сара, – вставил Дуги, пожимая руку Эллен, которая опустила взгляд и стала машинально расправлять юбку.
– Я решила оставить работу сразу после этих событий. Мне очень хотелось что-то изменить, но я билась с системой, которая была не готова меняться. – Она подняла глаза на Сару и улыбнулась. – Я опередила свое время. Через несколько лет Энох Пауэлл[18] пришел к тому же выводу.
Сара кивнула.
– Да, я читала про его речь «Водонапорная башня» и то, что он сыграл главную роль в закрытии старых психушек.
– Я помню, как он приезжал в Эмбергейт, – вставил Дуги. – Приезд министра здравоохранения был целым событием, и, готовясь, мы целыми днями драили полы, чистили окна, приводили в порядок пациентов и все что можно, чтобы убедить его в том, что Эмбергейт – место, где делается все для ухода и реабилитации больных. Все отделение тогда пропахло свежей краской и мастикой. Честно, думаю, мы бы для самой королевы так не старались.
– Дуги, – перебила его Эллен, – Саре это все вряд ли сейчас интересно. Давай я закончу ту историю. Я ушла из Эмбергейта через пару недель после рождения ребенка. Эми все еще была в больнице, но я знала, что, когда она вернется к нам, я не смогу видеть ее каждый день и скрывать правду. И тогда мне пришла в голову мысль оставить записку в ее чемодане. Когда кого-то из пациентов выписывают, им отдают чемодан. Я подумала, что если Эми найдет записку, это будет означать, что ее выписали, а значит, она поправилась. Поправилась настолько, чтобы узнать правду о сыне. На тот момент мне казалось это наилучшим решением, – сказала она и повернулась к Дуги за поддержкой.
– Так и есть, дорогая.
– Это случилось почти пятьдесят лет назад, Сара. Прошла целая жизнь.
– Значит, она так ее и не прочитала, – снова взглянула на записку Сара.
Эллен пожала плечами.
– Как и сказала, я могу лишь предположить, что она так никогда и не вышла из Эмбергейта и, наверное, там умерла. Через несколько лет Дуги выучился на медбрата в психиатрии, и его взяли на работу старшим в другую больницу. Так все наши связи с Эмбергейтом разорвались.
Сара облокотилась на колени.
– Можно я кое-что спрошу?
– Конечно, не стесняйтесь.
– Кто, по вашему мнению, был отцом ребенка Эми?
– Я даже не рискну предположить. Склонна верить, что это не Эд. У него не было причины врать. Но доктор Лэмборн бесплоден, так что и он не мог быть отцом.
Сара поднялась, и от резкого движения у нее потемнело в глазах. Она взялась за дверную раму.
– Доктор Лэмборн не бесплоден.
– Прошу прощения. А откуда вам это известно? – недоуменно спросила Эллен.
Сара резко выдохнула и еле слышно произнесла:
– Он мой отец.
48
Домой Сара ехала в сумерках. Зажигались уличные лампы, люди зашторивали окна, наступал вечер. Она понимала, что едет слишком быстро, но ей хотелось гнать еще быстрее. У дома отца она резко затормозила, взвизгнув тормозами и стерев резину. У двери она судорожно начала вставлять ключ в замок и выругалась, уронив связку на придверный коврик. Наконец оказавшись внутри, она крикнула с порога:
– Папа, я дома!
Ответа не было.
– Папа, где ты?
Она бегала из комнаты в комнату и звала его, но дом был маленьким, и будь он внутри, услышал бы ее голос откуда угодно. У лестницы она остановилась, готовясь к худшему. Из-за паники Сара еле дышала. Кто знает, что она увидит, когда войдет к нему в комнату? Поднявшись, перед закрытой дверью она решала, стучаться или просто войти. Усилием воли она заставила себя успокоиться и тихо постучала.
– Папа, ты там?
Зажмурившись, она представила, что сейчас увидит его безжизненное тело, но в комнате было пусто. Кровать была заправлена, а тапочки аккуратно стояли под туалетным столиком. Она побежала вниз, в сад, заглянула через окно в гараж и, к своему огорчению, увидела, что машины нет. Последнее время он редко садился за руль, предпочитая пройтись пешком или взять до города автобус. Причиной тому стал случай, когда он сдавал назад и наехал на парковочное ограждение, и еще один, когда выкрутил руль, чтобы не наехать на кошку, заехал на тротуар и врезался в магазинную тележку, которую везла женщина. Бывший муж Сары, Дэн, постоянно повторял, что ее отцу больше нельзя садиться за руль, но Саре было жаль лишать отца свободы.
Она вернулась в кухню и поставила чайник. Было почти семь. Она поняла, что отец не обедал. Он почистил кастрюлю картошки и поставил на горелку. Оставалось только сварить ее и потолочь с молоком. Все это заставило Сару занервничать, потому что он всегда ел ровно в шесть. Эту привычку привила ее мать, и Сара часто удивлялась, как ей удается подавать еду с точностью швейцарских часов – ни минутой раньше, ни минутой позже. Куда же он мог деться? В голове рисовались картины с полицейскими машинами, проблесковыми маячками и отцом в наручниках.
Чайник вскипел, но вместо чая Сара достала из холодильника вино, налила в бокал и сделала несколько глотков, чтобы успокоиться. Сев за кухонный стол, она стала перебирать в голове то, что услышала от Эллен. В дверь кто-то позвонил, и она нехотя пошла открывать. Ей совершенно не хотелось сейчас общаться со Свидетелями Иеговы, продавцами стеклопакетов, дорогущих тряпок или изделий из замши. Она накинула на дверь цепочку и приоткрыла на маленькую щелочку, готовая ужалить любого, кто посчитал возможным тревожить ее в этот вечер. Но резкие слова так и не сорвались с ее языка.
– О, это ты…
Дэн развел руками и улыбнулся.
– Сюрприз!
– Чего тебе надо? – с неприязнью в голосе спросила Сара.
– Обычно на этом моменте человека приглашают в дом.
– Сейчас не этот момент, Дэн, – резко произнесла она, бросив взгляд за спину.
– О, ты не одна?
– Нет, дело не в этом. Мне нелегко тебя видеть после всего, что случилось.
Он опустил взгляд, не в силах смотреть ей в глаза.
– Я не могу все время извиняться, Сара. Знаю, что я…
– Отец пропал! – выпалила она, понимая, что это преувеличение.
Он поднял глаза.
– Что? Нет! Дай же мне войти.
В прихожей он сгреб ее в охапку. Оказавшись в его объятиях, ей снова захотелось оплакивать все то, что у них было, и все то, что они потеряли.
– Сколько времени его нет? – сказал он, беря ее руки в свои.