— Идем, — она снова ткнула его в спину, но на этот раз сделала это почти ласково. Потянула за локоть, — сюда.
И они нырнули вниз, по едва наклонной плоскости вглубь поселения. Конечно, его макушка скребла потолок. Но он, казалось, не замечал этого. Смотрел, разинув рот, на сложно ветвящиеся, словно корни, коридоры с многочисленными ответвлениями.
— Лабиринты не хуже гномьих, — пробормотал Никита, когда она потянула его за локоть в очередное ответвление, и тут же Рокти почувствовала, как напряглись его мышцы.
Им навстречу шел ктран.
Исток. Он был старше нее на две весны, но уже участвовал в рейдах и занимал кресло в совете Старейших. Она кивнула ему, и он кивнул в ответ, скользнув по чужаку заинтересованным взглядом.
— Ждем тебя на совете, Рокот, — бросил он, проходя мимо, и она снова кивнула.
— Рокот? — спросил Никита, когда Исток скрылся за плавным поворотом главного корня.
Рокти поморщилась, не ответив. Она терпеть не могла, когда ее называли полным именем.Пихнула Никиту чуть в сторону, направляя в нужное ответвление главного корня, и уже через минуту они были на месте.
***
После гладкого дерева длинных, извилистых коридоров, будто светящихся изнутри медовым светом, винтовая лестница удивила. Никита замер на секунду, но Рокти настойчиво толкала его вперед. Ему пришлось пригнуть голову еще ниже, но взобравшись наверх, он смог наконец выпрямиться в полный рост.
Крутая спираль оканчивалась открытой площадкой в кроне дерева очень высоко над уровнем земли. Сотворенная явно искусственно, идеально ровная и правильная по форме, она все же казалась живым продолжением дерева, его естественной частью. Ноги ступали по толстой живой коре, а не по досочным спилам. Три мощные ветви расходились от центра в стороны, а густые переплетения молодой поросли скрывали площадку от посторонних глаз.
Сидя на одной ветке, облокотившись о другую и раскачивая ногой — третью, ктран рисовал что-то, расположив лист на сгибе колена. Длинные каштановые волосы падали на лицо, он принимался было насвистывать, но замолкал вскоре, сосредоточенный.
Рокти хмыкнула тихо. Ктран кинул взгляд из-под набегающих на глаза прядей. Зеленый и цепкий. Наверное, они с Рокти были погодки. Он казался чуть старше, но в остальном был точной ее копией.
— Это тот самый чужак, Лист, — его вновь передернуло от этого слова. — Его зовут Никита. Отведи его в дом. Пусть отдохнет и переоденется в чистое. Старейшие захотят увидеть его на закате.
— Все бегаешь по поручениям совета? Сама и отведи, я не вызывался быть у Старейших на побегушках, — ктран вновь склонился над рисунком.
— Лист, — Рокти не сменила тона, видно, такие пререкания были ей не в новость, — во-первых, ты очень этим мне поможешь, я не хотела бы откладывать разговор на завтра, а во-вторых, к нам вечером придет Ясень.
— О! Ясень и так таскается к нам через день. Если он не отстанет от тебя, пока ты не выйдешь замуж, его визиты придется терпеть о-о-очень долго!
— Ну, все! — Она наконец разозлилась. — Я ухожу, слышишь? — И она скользнула в провал винтовой лестницы, мигом скрывшись с глаз.
Никита слова не успел сказать, как остался один. Ктран рисовал все так же: рука летала над листом, не касаясь его, штрихи ложились широко и рвано.
— Подожди, — бросил он, почуяв его взгляд.
Никита несмело пошел к краю. Он не боялся высоты, но дерево раскачивалось едва ощутимо и тем существенно отличалось от привычных ему скал. При первой же возможности он уцепился за ветку и оглядывал окрестности уже крепко держась.
Лес волнами простирался во все стороны, на сколько хватало глаз. Чуть впереди и справа угадывалась свободная просека тракта... или, может быть, реки: слишком уж круто были заложены петли. Можно было угадать несколько просторных полян поблизости. Он подумал, что там, должно быть, тоже стоят деревья-входы.
Солнце шло на закат. Второй день... Или третий? Никита испугался вдруг, хлопнул себя по отсутствовавшим карманам отсутствовавшей куртки, запоздало вспомнил, что блокнот достался Вадимиру. Поднялась досада, погасившая панику. Блокнот ему нравился. В память о нем в заднем кармане джинсов завалялся огрызок карандаша. Он сосредоточился и сосчитал в уме: вечер третьего дня — не много, казалось бы...
— Так ты идешь? — художник стоял у отверстия в полу и смотрел заинтересованно. Рисунок, свернутый в трубочку, едва заметно стукал о бедро — ктран проявлял нетерпение.
— Да, конечно.
Обратно Никита шагнул уже уверенно, ни за что не держась. Лист пропустил его вперед, сам скользнул следом, дальше они шли бок о бок, благо коридор был широк, а навстречу им никто не попадался.
— Рокти — твоя сестра?
— Мы двойняшки, — Лист шагнул чуть шире, ушел вперед. То ли показывать дорогу на поворотах, то ли избегал разговора.
— Совет — это совет Старейших? — Никита не отставал.
— Конечно. — Снова заинтересованный взгляд искоса. — Другого совета нет. И прибавь шагу, до заката осталось не так уж много времени.
Никита покачал головой и замолчал. Миновав еще пару поворотов, они снова зашли в тупик, который на сей раз оканчивался обыкновенной дверью. Незапертая, она легко открылась с одного толчка и, перешагнув порог, Лист сделал широкий приглашающий жест, усмехнулся криво:
— Добро пожаловать! Коль скоро сестрица задалась целью проникнуть в совет, я полагаю, ты — первый из длинной череды незваных гостей. А значит, достоин особого приема.
— Очень любезно, — сарказм не помешал воспользоваться приглашением. Страшно гудели ноги, Никита хотел присесть куда-нибудь хоть на минуту.
Лист не предоставил ему такой возможности. Не успел еще гость окинуть взглядом просторную комнату все с теми же скругленными углами, овальный стол и дюжину полукресел по центру, как Лист потянул его в сторону, они снова нырнули в короткий теперь уже коридор и очутились в комнате поменьше, стены который были закрыты полками, а пол — заставлен тяжелыми с виду ларями. Лист открыл один, вынул рыжую плотную куртку из грубо выделанной замши — Никита примерил, и рукава оказались коротки — из другого сундучка Лист выудил щетку с жесткой щетиной и деревянную расческу с редкими зубьями, пару склянок и маленькую коробочку, перекинул через плечо отрез материи.
— Идем, солью тебе на руки, — так же бесцеремонно, как и сестра, он толкнул гостя в спину, направляя к другому ходу, и они очутились в маленькой кухоньке. В ней не было очага, но обилие посуды наводило на мысль о еде. Никита сглотнул. Сквозь очередной проход в кухне было видно центральную комнату.
Лист указал на медный таз на слишком низкой для человеческого роста тумбочке, открыл коробочку, поставил рядом. Взял глиняный кувшин и, сняв крышку с бочки, черпанул воды.
В коробочке лежал желтоватый порошок. Никита набрал горстку. Плотно спрессованный и мелкий, он и не думал разлетаться, прилип к пальцам. Вода из кувшина полилась на руки, и на ладонях запенилось, он принялся спешно мыть руки, рискнул и мазнул мокрым и скользким по лицу, шее — свежие порезы ожгло болью — хватанул воды за воротник, но зато почувствовал себя много лучше.
Слив воду, Лист принялся сочинять ужин: достал из-под длинных столов корзины, набрал овощей, в туесках нашлись зерна бобовых и крупа, бочка с водой не закрывалась и похоже была бездонна. Никита зачерпнул еще, кое-как вымыл голову, расчесался, взялся чистить жесткой щеткой джинсы и кроссовки. Куртка в плечах была очень узка и стесняла движения, он снял ее, отнес обратно и положил в ларь. Лист хмыкнул и тут же нагрузил его работой: вручил нож и велел чистить баклажаны. Беседа была сведена к коротким репликам «подай-принеси». За этим занятием их и застала скоро обернувшаяся охотница.
Едва взглянув в ее лицо, Никита потянулся ополоснуть руки. Рокти была чем-то сильно раздосадована, она не зашла в кухоньку, крикнула с порога:
— Скорей! — и тут же скрылась.
Никита бросился следом, едва догнал уже за дверью.
— Что стряслось? — Она не сочла нужным ответить, и Никита понял, что его начинает подбешивать это пренебрежение.
Отстав чуть, он следовал за ней молча. А она все прибавляла шагу, и вскоре они уже едва не бежали. Когда она резко сбавила темп, Никита понял, что они пришли. Невольно расправил плечи и вскинул подбородок.
Он ожидал старой голливудской декорации с просторной залой и старцами в белых одеждах по периметру — он обманулся. В комнате ничуть не больше размерами, чем та, куда привел его Лист, суетилась масса народу. Склонившись над маленькими круглыми столиками голова к голове, одни обсуждали что-то, другие писали , третьи читали длинные свитки, прислушиваясь к разговорам.
Рокти уверенно обошла две таких группы и заняла свободное место у третьей, Никита сел рядом. Без подлокотников, но с высокой спинкой, кресло вынудило его взгромоздить руки на стол, и вся его напускная уверенность будто просочилась в песок.
— Никита? — говоривший бесспорно был много старше Рокти, седина проблескивала на висках. Открытый взгляд успокаивал и не отпускал.
— Да.
— Я хотел бы услышать ответы на некоторые возникшие у совета вопросы. Можешь обращаться ко мне «Старейший». Ты позволишь? — спросил он непонятно, и Никита кивнул несколько нервно, — Успокойся, — ктран взял его за руку, заставив расцепить сплетенные крепко пальцы. Никита вздрогнул, но тут же расслабился. — Та девочка, ребенок, расскажи нам, как вы встретились, как она выглядела, что говорила. Все, что вспомнишь, и не страшно, если ты забудешь какие-то мелочи, мы понимаем, ты устал.
И Никита заговорил. Сбиваясь и путаясь сперва, и все увереннее — дальше. Скоро он видел ее будто перед собой — рыжее солнце в волосах, ясная улыбка, ладошки, прячущие задорный смех — и сердце невольно сжималось в тревоге. Росток сомнения, проклюнувшийся было у хибары, был выполот с корнем. Чем дольше он говорил, тем жарче разгоралось желание действовать, одна мысль о том, что он покинул тракт, углубился так далеко в лес, не начал немедленно поиски, жгла. Никита не окончил еще, когда ктран вдруг выпустил его руку.