– Не стоило затевать всего этого, Никита. Своим побегом вы поставили под удар друга. – Голос монаха был по-прежнему вкрадчиво-ласков. Поднимаясь с колен, Никита обернулся через плечо. – Давайте забудем это досадное недоразумение. Вам нужна помощь. Вы прикоснулись к прокаженному, и только мы можем очистить вас от скверны.
Толпа черных, выплескиваясь у лестницы, растекалась полукольцом, ненавязчиво отрезая пути к отступлению. – Отдайте домового моим людям. Он ранен, нуждается в лекаре. Ваш духовный лекарь прибудет на рассвете. К чему упорствовать?
Монах продолжал заговаривать зубы, и медленно шел вперед. Затравленно оглянувшись, Никита увидел внутренний мост, ведущий к смотровой площадке на вершине Цитадели. Движимый первым порывом, он бросился туда. Молча, без криков и суеты, толпа черных ринулась следом.
– Alive! – монах резко прекратил свои излияния. – I need him alive!
Эти слова придали сил и вселили уверенность - черные не станут стрелять в спину. Никита бежал на пределе напряжения, так как никогда еще не бегал в своей жизни. Когда до смотровой площадки оставался какой-то шаг, он почувствовал посох, подсекающий его ноги. Падая, он упустил Рола из рук, безжизненное тело домового полетело вперед и вверх, а Никита почувствовал, как ладони заскользили по камню, прокатились по гладкой деревянной поверхности, схватили и, разворачивая, толкнули дальше, вперед все тело, противоположным концом посоха отпихнув настигающего черного.
Вот так, юзом, на заднице, Никита въехал спиной вперед в жарко полыхающий костер.
Он страшно обжег ладони. Плащ вспыхнул факелом. Заорав, он вскочил на ноги, обожёнными руками срывая горящие тряпки, хлопая по тлеющим штанинам и плача от нестерпимой боли. Боль была настолько дикой, что, упав на колени, он нянчил покрывающиеся волдырями руки, не замечая ничего вокруг, не давая себе труда задуматься, откуда, собственно, взялся этот треклятый костер.
Услышав звук вынимаемой стали и почувствовав подбородком холодное касание, поднял голову, ожидая увидеть черных.
– Жалкое зрелище… – на него уставились один темный глаз и пустой провал глазницы. Шею щекотало лезвие тяжёлой секиры. – Может, ты прекратишь выть как ужаленный пес и расскажешь нам, откуда ты взялся?
Оглянувшись, Никита с трудом сообразил, что все еще находится на смотровой площадке Цитадели. Вот только теперь она была полна разномастным сбродом, и единственное, что было у них общего с гнавшимися за ним монахами – это холодно поблескивающая обнаженная сталь. Кольцо вооруженных людей постепенно сжималось.
– Я не привык, чтобы люди появлялись из воздуха вот так, ниоткуда. И я жду объяснений. – Бородатый верзила, по всему судя, вожак этой шайки, небрежно перехватил рукоять секиры. Лезвие качнулось, жиганув новой, живой болью.
Схватившись за горло, Никита почувствовал под пальцами кровь.
– Стойте! – высокий, крепко сложенный человек с длинными светлыми волосами, свободно струящимися по плечам, лезвием своего меча отвел секиру от его шеи. Одноглазый верзила ошарашенно проследил движение. Медленно набрал полную грудь воздуха и так же медленно выдохнул. Никита смотрел, не веря. Он знал этого человека.
– С каких это пор ты отдаешь здесь приказы, Сет?
Под взглядом верзилы Сет несколько смешался, но все же продолжил:
– Думаю, когда ты узнаешь, кто это, у тебя пропадет всякая охота убивать его.
– Говори. Я всегда готов слушать… когда говорят дело.
– Он – подданный Белгра. Когда-то был чертовски богат и имел связи при дворе, но его подловили на черной магии и идолопоклонничестве, – Никита во все глаза смотрел на Сета, повторявшего историю, расказанную Клементом в таверне, – кровавые жертвоприношения, убийства младенцев. И все это - без соизволения Святейшего Синода. в Белгре такое даром не проходит.
– Чернокнижник… Это объясняет его появление. Но какая нам радость с того, что он был богат когда-то? – Верзила разглядывал Никиту, словно кобылу на торгу. Взгляд этот был неприятен.
В серых глазах Сета сталью сверкнуло раздражение, но он продолжил спокойно.
– Я встретился с ним, когда мы с ребятами Ката промышляли в Октранском лесу. – Никита вскинул взгляд. До сих пор он был уверен, что Вадимир не ошибался, считая Сета атаманом шайки. Этот удивленный взгляд не ускользнул от Одноглазого. Сет продолжал, как ни в чем не бывало. – Уж не знаю, как он угодил под облаву, но мы оказались в одной связке. Он плел, что живет в заброшенном доме в чаще, в этом проклятом месте… Тогда мы только посмеялись, но теперь – я верю. – Серые глаза скользнули по лицам, теперь Сет говорил, обращаясь ко всем. – Он бежал вечером того же дня. А на следующий день приехал страт короля Ссарома. Они долго говорили с капитаном Вадимиром, а потом дружинники разделились. Часть осталась с обозом, другая – ушла со стратом и капитаном. Они пошли ловить этого человека. Вы только представьте себе, – Сет чуть возвысил голос, – отряд дружинников и монахи ловят одного человека, который бежал из обоза невооруженным! Он – огромная сила. Не трогайте его.
Верзила захохотал, щеря черные, гнилые зубы. Люди вокруг костра улыбались не так уверенно.
– Чернокнижник! Да он не может даже справиться с болью! В конце концов, однажды дружинники сумели схватить его, чем мы хуже? – Верзила усмехнулся зло, обернулся за поддержкой к своим людям. Каждый поник под его пристальным взглядом. – Возьмите его живым, ребята, думаю, страт заплатит за него хорошие деньги.
Клинок Сета взвился, со свистом вспарывая воздух, но секира оказалась быстрее. Меч, блеснув молнией, улетел куда-то во тьму, Сет был отброшен на камни мощным ударом обуха. Одноглазый сделал пару шагов к упавшему человеку. Склонился, улыбаясь.
– Я люблю шустрых, Сет. Но пора бы уж тебе усвоить, где твое место. – Казалось, происшествие лишь позабавило одноглазого.
Сет, отплевываясь кровью, пытался подняться на ноги. Удар был не из легких. Глядя на человека, заливающего своей кровью камень, Никита понял, что не хочет оказаться на его месте. Толпа бандитов, все еще державшихся на расстоянии, отшатнулась, когда Никита обнажил клинок, но в следующую секунду оружие звонко ударилось о камень. В горле внезапно пересохло:
– Я не буду драться.
Тут же его крепко схватили за руки, пригнули голову, заставив почти упасть на колени. От горящих прикосновений к обоженным ладоням он до крови прикусил губу. С пленника без церемоний содрали остатки плаща и заплечный мешок. Горстка бандитов принялась увлеченно потрошить его. Никита вспомнил о Роле. Попытавшись оглядеться, получил очередной тычок в зубы, благо, не сильный. Он готов был взвыть от тоски и ярости, но вынужден был лишь снова закусить губу. Рол, вероятно, остался в лапах у черных. Больно заломив, стянули верёвками локти. Подтолкнув к краю площадки, повалили на какие-то мешки. Оставив пленника там, бандиты вернулись к огню. Сет пил из бурдюка воду, сплевывал сукровицей и даже не глядел в сторону Никиты. Встав на колени, Никита осторожно пополз к краю.
Огромная желтая луна, неизвестно откуда выпрыгнувшая в самый зенит взамен красной и белой, освещала чахлую растительность далеко внизу. Блики играли в стоячей воде. Рядом угадывался темный силуэт полуразрушенной башни. Ни одного огонька не горело в окнах. У основания цитадели чернела линия рухнувшего моста, внутренний двор был затоплен. От крепостных стен не осталось и следа. По краю площадки тянулась узорчатая вязь надписи - точно такая же, как в подземном Лабиринте у озера с каменной чашей.
Тяжело дыша, Никита опрокинулся на спину. Над головой сияли незнакомые звезды.
Глава 9
Жарко полыхавший костер прогорел. В слабом свете едва трепещущих угольков Рол вглядывался в лицо часового.
Человек спал.
Спала вся банда. Глубоким, черным сном без сновидений. Рол зябко поежился и осторожно двинулся по периметру площадки в обход. Один раз он уже забыл об осторожности и поплатился за это. Рол крался меж недружно храпящими грабителями. Один храпел так натужно, что, казалось, вот-вот задохнется. Каждый вдох оканчивался едва не стоном.
Этот звук был также неприятен. По плечам прошла еще одна невольная дрожь.
Наконец, Рол подобрался к Никите.
Тот тоже спал, уткнувшись лицом в запыленные мешки на самом краю площадки. Вывернутые за спину руки стягивал огрызок веревки. Рол перерезал ее кинжалом. Пряча оружие обратно в ножны на поясе, он другой рукой потянул человека за плечо, разворачивая безвольное тело к себе.
Никита тяжко, мучительно застонал, но не проснулся.
Боясь разбудить всех остальных, Рол тихонько потряс его за плечи.
Голова упала на грудь, человек тихо захрипел.
Испугавшись вдруг, Рол схватил Никиту за вихор, и, запрокинув его голову, изо всех сил влепил звонкую затрещину.
И тут же отпрянул, когда человек вдруг выпрямился, распахнул ошалевшие от страха глаза, захрипел, будто силясь протолкнуть воздух в сведенное спазмом горло, и упал на четвереньки, задыхаясь.
Повинуясь наитию, Рол с силой ударил его по спине. Содрогнувшись всем телом, человек издал еще один мучительный хрип, а потом опрокинулся на спину, глотая ртом гнилой болотный воздух. Лицо его было белым как мел, в глазах стояли вызванные удушьем слезы.
Рол с ужасом оглядел погруженную в глубокий, беспробудный сон площадку.
Никто не проснулся, разбуженный громким, захлебывающимся кашлем.
Никто даже не пошевелился.
— Идем, — зашептал Рол, хватая человека за руку, поднимая его на ноги. — Скорее уходим.
Никита послушно позволил себя поднять. Но когда он встал на одно колено и скользнул взглядом по лицам разметавшихся вокруг разбойников, он посмотрел на Рола уже более осмысленно. Сбросил ладонь домового. Шагнул к ближайшему человеку и точно так же, как Рол, со всего размаха ударил его по щеке.
— Что ты творишь? — простонал Рол в отчаянии, а спящий человек так и не проснулся.
Мотнулась, словно тряпочная, голова на ватной шее.