Ужин нельзя было назвать теплым и дружеским. После того, как Рол разрезал на троих подогретое на углях мясо, делать было больше нечего, и все завалились спать на кучи сухой, резко пахнущей болотной травы. Рол вызвался стеречь их сон, если вдруг снова навалится удушье.
Но несмотря на бессонную ночь накануне, сна не было ни в одном глазу.
Несколько часов Никита пролежал, пялясь в темный потолок. Было огромное чувство усталости и нарастающая тревога. Он думал о Рокти, о Роле, о девочке и ее волке, невольно усмехнулся, вспомнив, как она назвала волка собачкой. Сон не шел. Тихонько, стараясь не шуметь, Никита приподнялся на локте. Оказалось, не спал не только он один. Сет сидел по-турецки у противоположной стены. На коленях у него лежал посох.
— Не спится? — Никита попробовал завязать разговор.
— Я думаю.
— Вот и я хотел... подумать...
— Я думаю о тебе... Кто ты такой? — Пальцы Сета порхнули неуловимо. Посох в его руках переломился двумя мечами.
— Такой же человек, как и ты, Сет. Человек, попавший в историю. Я не колдун, — ответил Никита, разом подобравшись.
Сет воткнул мечи в пол. Слева и справа. Сначала один, потом — другой. Лезвия плавно входили в дерево — как нож в масло. Только тут Никита заметил, что Рол исчез.
— Где Рол?
Сет не ответил. Улыбнувшись, он сложил руки на коленях и, низко опустив голову, уставился в пол. Сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, Никита постарался погасить подступающую панику..
— Послушай, мне не нравится то, что здесь происходит. Что с тобой творится, Сет? ... И где, дьявол тебя задери, Рол?!
Не отрывая взгляда от пола, Сет медленно качал головой из стороны в сторону. Сорвавшись с места, Никита сграбастал его за ворот, встряхнул изо всех сил.:
— Где Рол!!! Ты!... Ты что задумал, ублюдок?!
Сет, наконец, поднял голову. В глазах притаилось почти детское озорство.
— Я знаю, кто ты такой. В рулетке шарик бегает по кругу и останавливается, где захочет, и определяет победителя. Ма-а-аленький шарик. А какое могущество! Вот и ты. Уже катишься, катишься... Крупье пустил тебя по кругу. Где ты остановишься? — Сет тихонько рассмеялся, глаза его блестели все задорнее и задорнее, как у ребенка, задумавшего веселую шутку. — Три миллиона! Черное! Блиц! Три вопроса по двадцать секунд обсуждения каждый! Внимание! Вопрос! «Где Рол?», «Что с тобой творится, Сет?», «Ты что задумал, ублюдок?!». Время!
Никита во все глаза смотрел на Сета. В голове молниеносно пронеслось: «Боже! Я сплю! И Рол спит, и Сет спит! А этот, он ничего не может нам сделать!». Как будто услышав его, Сет закричал:
— Ответ вер-р-рный! Три миллиона уходят в банк знатоков!
Чувствуя, что вот-вот сойдет с ума, Никита отбросил Сета так, что голова ударилась о бревна сруба.:
— Прекрати! Прекрати!! Прекрати!!! — запричитал вдруг Сет, обхватив голову и катаясь по полу.
Никита проснулся. С трудом разогнул затекшие конечности, сел. Сет спал. Рол сидел у двери пасмурный.
— Беда, Никита.
— О, господи! ...что еще такое?
— Сам посмотри. — Домовой кивнул головой на оконце под крышей. — Скоро уж час, как рассвело.
— Не похоже, — оконце было беспросветно темным.
— Я точно знаю... Я солнце чую... Только почему за окном темень?
— Ну, открой дверь, да выясни. Может, упало что сверху? — На фоне свежего кошмара проблема не казалась Никите такой уж серьезной. Сет спал беспокойно, вздрагивал и едва слышно стонал.
Рол вдруг смешался, потер ладонью колено, пробурчал еле слышно, глядя чуть в сторону:
— Не могу я...
— Чего? — это заставило Никиту отвлечься от невнятно бормочущего Сета. Пришло странное ощущение продолжающегося кошмара. — Рол, да что с тобой?
— Нечисто тут что-то, Никита. Не хочу я её открывать... Понимаешь? Не хочу!
Подавив невольную дрожь, Никита пожал плечами:
— Ну, давай открою я, — и, шагнув мимо Рола, толкнул дверь.
Густой, непроницаемый мрак клубился прямо у порога. Взгляд натыкался на вязкую, дышащую тьму, как на неприступную стену. Сзади сдавленно охнул проснувшийся Сет. Лавина мрака, готовая хлынуть и затопить. Проникая в мозг, наполняя каждую клетку тела, накатывало осознание — ничего больше нет. Только бездонная пропасть, наполненная тьмой. Вся вселенная — абсолютный мрак и абсолютная пустота.... Зрелище выворачивало душу. Не решаясь погружать руку в это, Никита схватил дверь сверху, у самого косяка и резко дернув, захлопнул.
Облачко тьмы, подгоняемое закрывающейся дверью, влетело в избушку. Все трое не смели вздохнуть до тех пор, пока оно не рассеялось.
Дальнейшее Никита помнил плохо. Прошел день, а может быть — вечность.. Очаг разгорелся маленьким солнцем, и во всем мире не было больше света. Никита принялся подкладывать в него траву и ветки, но Рол скоро отогнал его прочь. Огонь под надзором домового почти затух, крохотный язычок плясал на тонких хворостинках, едва теплясь. Огонек часто моргал, и избушка разом погружалась во мрак. Когда Рол во второй раз поймал руку, пытавшуюся подпитать огонек сухой подстилкой, то пригрозил выгнать Никиту за дверь, если тот не прекратит лезть к костру. Пытаясь отвлечься, Никита вынул из-за ворота крестик.. Потемневшее серебро не давало отблеска, зато камень перстня — крохотный трехцветный аметист в оправе из потемневшего серебра — ловя малейший отсвет огня, засиял вдруг необычайно ярко.
Игра света. Волшебные краски. Внутренняя гармония, граничащая с совершенством. Внешний мрак, граничащий с безумием. Кирпичик за кирпичиком возводил он стену, отгораживаясь от тьмы. Неумелый строитель. Тонкое, неосязаемое как дым просачивалось сквозь малейшие щели осознание окружающей действительности. Ему не хватало искусства. Ему не хватало сил.
Забившись в дальний угол, Сет свернулся калачиком, закрыл голову руками, разговаривал сам с собой о чем-то, временами тихо стонал.
Потом Рол, чуть не плача, убеждал их уходить с болта. Говорил, что при помощи посоха и своей способности чувствовать окружающее сумеет найти тропу. Говорил, что дрова скоро кончатся, и в избушке будет так же темно, как и снаружи. Брал за руки, пытался заглянуть в глаза.
Никита отдергивал испуганно руки.
Одна мысль о том, что надо будет идти там, в этом ничто, повергала в ужас. Он не хотел слушать Рола.
Низко опустив голову, боясь увидеть дверь или, еще хуже, темное окошко под крышей, Никита весь погрузился в подарок странника. От камня веяло покоем и прохладой. Взгляд погружался в игру цветов. Небо перед грозой. Уже наполненное всеми оттенками фиолета, оно таит еще в себе нежную голубизну ясной погоды. Кропотливо и упрямо возводил он свою стену, заботливо подбирая и укрепляя выпавшие кирпичики.
Внутренняя гармония. Совершенство.
***
Когда Сет вновь поднял взгляд, он улыбался. Жестко и холодно.
— Сколько в тебе страха! Тебя легко напугать.
— Но ведь ты тоже боишься!
Сумасшедший взрыв хохота стал ответом на эти слова. Голова упала к рукам, лежащим на коленях, плечи вздрагивали. Мечи по обе стороны казались гранью, которую нельзя переступить.
— Я же видел, как тебе было страшно! — крикнул Никита, до белых пальцев сжимая кулаки.
Сет зашелся в новом приступе хохота, на руки сыпался поток длинных волос. Наконец он успокоился и вновь поднял голову. Улыбка пряталась в уголках губ, искрилась в глазах.
— Слепец... Я не знаю, что такое страх.... Как можно было калеке доверить искать путь?!
— Ты о чем, Сет?!
Новый взрыв хохота и слова: «Он не только слеп, но еще и глуп!» — заставили Никиту броситься на этого человека. Пальцы сами сомкнулись на горле Сета.
***
Никита резко перевернулся на спину и открыл глаза. Больно резанул и заставил зажмуриться яркий свет. Он сел и осторожно прищурился. После долгих часов темноты свет казался нестерпимо ярким. Сет лежал, весь скрутившись, в своем углу и смотрел затравленно. Он силился улыбнуться, но не мог. В серых глазах притаилось безумие.
— Солнце вернулось.
— Знаю, — кивнул Никита.
Дверь распахнулась, на пороге стоял Рол. Бледный и решительный, он кинул мешок на колени Никите, ткнул посох в руки Сету.
— Выходим, и я бы поторопился.
Никита заметил темные круги под глазами домового. Наверняка тот совсем не спал, приглядывая за ними. На минуту Никите показалось, что он должен бы испытывать стыд. Но он чувствовал лишь полную опустошенность. Поднялся, и впрягся в лямки заплечного мешка.
— Теперь можно идти спокойно. Тропа более-менее надежна. Но часа через полтора топь снова почти непроходима. — Сет снова был собран, предельно отчужден и уверен в себе. Идти действительно стало легче. Он почти не пользовался посохом. Путники постепенно прибавляли шагу и, когда Сет, вскрикнув, вдруг провалился по пояс, Никита замер, ошарашенный.
— Посох! Дай мне посох! — Хотя Сет не делал резких движений, болото стремительно затягивало его. В серых глазах метался страх причудливо смешанный с ненавистью. Прикованный этим взглядом, Никита не в силах был пошевелиться — они оба знали. И оба не хотели признаться себе в этом.
Затараторив неразборчиво, Рол метнулся к посоху. Выйдя, наконец, из ступора, Никита бросился помогать ему. Цепляясь за посох и подтягиваясь, Сет медленно выбирался из топи. Осторожно шагнув вперед, Никита схватил его за одежду и изо всех сил потянул. Последним усилием Сет тяжело рухнул на тропу, попытался подняться, но у него подгибались ноги. Безумие в глазах горело с новой силой. Никита протянул руку, подхватил под локоть, помогая подняться. С диким криком Сет толкнул его в грудь. Никита опрокинулся на спину. Приподнимаясь на локтях, закричал:
— Ты что творишь?!
Сет бесновался:
— Не подходи! — его голос срывался на визг, — ты хочешь мне смерти! ты уже пытался убить меня!
— Когда?! Когда это было?! — на этот вопрос невозможно было дать ответа.
— Ты бросился на меня! Колдун! Снова хотел задушить?!
Сны и реальность окончательно перепутались.