— Эдгарова Топь? — Юродивый тряхнул тугоскрученными каштановыми кудрями. Рыжевато-бурая птичка с пестринками на брюшке, примостившись на его плече, перебирала перышки. — Так далеко от границы! Как он туда попал?
— Вот именно. — Горбун обернулся к Юродивому, — Одноглазый пишет, что чернокнижник появился прямо из воздуха... посреди смотровой площадки Башни.
— О-го! — Юродивый рассмеялся, — ну, теперь-то мы точно знаем, что нашли именно того, кого нужно, а гномьи порталы все еще работают.
— Я знала! — Девочка подпрыгнула, хлопая в ладоши. — Я всегда говорила, что башни связаны между собой!
— А я-то гадал, чего монахи так всполошились у границы. Это многое объясняет... — Зеленым глазам Воина была чужда неопределенность, — у кого депеша сейчас?
— У Ллерия, у кого же еще? Пока он не знает, что с нею делать, но, думаю, скоро сообразит. Этот его советник... — Горбун покачал головой сокрушенно, — нашему королю не мешало бы быть осторожнее в выборе поверенных.
— Не много ли народу? — Опирающаяся на клюку Старуха являла собой воплощение дряхлости и бессилия. Глаза под густыми, совершенно седыми бровями были затянуты бельмами. Черный пушистый кот, ласково урча, терся о ноги Старухи. — Он не мог бы просто показать путь для нас?
— Не думаю, что знание изначально, — девочка безотчетно опустила руку на голову волка, провела кончиками пальцев меж ушами. — Он не идет по пути, но каждый шаг, сделанный им, становится верной дорогой.
— Значит, нам нужно просто идти следом? — Белые волосы, едва заметный румянец на молочно-белой коже. Девушка была бы красива, если бы не глаза, горевшие парой рубинов. Кобра цвета старой слоновой кости ожерельем обвила её шею, слегка покачивалась приплюснутая голова.
Ведьма взглянула на возвышающегося над всеми Воина. Красивые, четко очерченные губы произнесли:
— Пусть каждый делает то, что считает необходимым. Кто бы ни добился цели, она будет принадлежать всем нам.
Снова шел дождь. Светлячки давно сели в траву. Не попрощавшись, Тринадцать ушли с холма. Каждый в свою сторону. Юродивый, прячась от дождя в ветхую робу, направился к тракту. Горбун, плотно запахивая плащ, в надежде скрыть от уличных бродяг богатый наряд и тугой кошелек, поковылял к городу. Воин помог Ведьме забраться в седло, и сам вскочил на коня. Главнокомандующий возвращался к своей армии, ведьма — домой, в богатые кварталы. Старуха и Девушка тоже ушли вместе. Их путь лежал в прилегающие к базару улочки.
Эдель поправила капюшон, топнула ногой, пытаясь сбить грязь, налипшую на сапожки.
— Знаешь, чего я боюсь, Сирроу? — Пепельно-серый волк поднял тепло-желтый взгляд. — Нас может и не оказаться в числе избранных.
***
Выбравшись из топи, Никита решил идти в Мадру. У него не было денег на долгое пешее путешествие к границе, а столица лежала всего в нескольких днях пути от проклятого болота. Рол и Сет говорили о ней как о богатом городе, где толковый человек легко найдет средства к существованию.
И снова нескончаемой лентой тянулся тракт. Рол, несмотря на свой малый рост, неустанно вышагивал далеко впереди. И хотя, по словам домового, это было первое его путешествие за пределы Цитадели за многие и многие годы, всю дорогу он не поднимал глаз от карты.
Резко затормозив у очередного поворота, Рол подождал, пока Сет и Никита нагонят его..
— Далее по карте развилка, — доложил он, деловито тыча пальцем в сворачивающийся лист пергамента, — Старый Тракт идет прямо, а новая ветвь делает петлю, захватывая Мадру. Причем, обратите внимание, термин «старый» и «новая» условны. Время создания Старого Тракта неизвестно, новый же помнит события семисотлетней давности. Те времена, когда юный король Орланд основал юную столицу расцветающего государства и на развилке поставил камень, призывающий путников посетить белокаменную Мадру. Вот так! — Рол воодушевленно обернулся, кажется, впервые за все время похода, озирая окрестности. — Эти места дышат историей!
Никита кивнул на едва заметную светлую точку у следующего поворота:
— Не тот ли это камень?
Рол прищурился, вглядываясь, но скоро сник:
— Нет, это всего лишь человек.
Сет, слушавший домового откровенно скучая, встрепенулся:
— Человек? Не мешало бы потолковать с этим человеком.
Они прибавили шагу и скоро были уже рядом. Человек сидел прямо на дороге. Лохмотья окутывали его голову, закрывая лицо. На ладони, узкой и нежной, сидела бурая птичка, поклевывала хлебные крохи и сверкала черными бусинами глаз.
— Что поделываешь, добрый человек? — начал Сет, разглядывая незнакомца.
Из груды тряпья сверкнули глаза цвета спелой вишни.
— Да вот... Прикармливаю певца и подражателя, нынче многие этим тешатся.
Рол и Сет усмехнулись Никита не понял смысла шутки. Человек невозмутимо посадил птицу на плечо и, стряхнув крошки в рот, принялся сосредоточенно обматывать ладонь тряпьем.
— Ну, а вообще... Чем занимаешься?
Человек неопределенно передернул плечами.
— Значит, чем Бог на душу положит. — Подытожил Сет. Теперь он был почти дружелюбен. — Я Сет. Это — Рол и Никита. Идем по делу в столицу.
— Откуда идете-то?
— Мы знаем.
— И то ладно, — миролюбиво согласился человек. — Покупать или продавать идете?
— Ни то, ни другое.
— На менестрелей вы не похожи... Может, ремеслам обучены?
— Опять мимо.
— Тогда нету вам дела в столице. — Человек уперся руками в колени и рывком поднялся на ноги. Потревоженная птица, порхнув, присела на ветвь дерева.
— Что ж так?
— Умерла ворона. Воробей на престоле.
— Когда? — встрял внимательно слушавший Рол.
— Да дней семь уже будет. Другая неделя пошла.
— Ну, де-е-ела-а-а.... — протянул Рол. — Это что же теперь? .... Да, а звать-то тебя как?
— Что тебе имя? — человек снял птицу с дерева, спрятал за пазуху. — Имя — адрес на конверте, содержания не несет.
— Слу-ушай, — Сет подозрительно прищурился, — а ты как? Откровений не имеешь? правды не несешь? истины не ведаешь?
— Откровение — жизнь, правда — человек, истина — избранные. — Бродяга смотрел в глаза, не мигая.
— Поня-атно. — Сет сплюнул, с мрачным удовлетворением растер плевок сапогом. — Вот что.... Пойдем мы. Дела у нас.
— Я с вами, — человек поднял с земли котомку, — веселее вместе.
— Добром прошу, — склонившись к самому лицу незнакомца, Сет раздельно и четко произнес, — не цеп-ляй-ся. — Тон его был откровенно враждебен.
— Да ты что? — выступил вперед Никита.
— Юродивый он. ... Юродивый. — Повторил Сет, как будто бы это все объясняло. — Дай ему хлеба, денег. Сколько не жалко. Только пусть держится подальше.
Интерес в глазах Сета сменился стальным равнодушием. Никита обернулся за поддержкой к Ролу, когда почувствовал тронувшую его за плечо руку.
— Хлеба будет достаточно.
Никита опустился на колено, и домовой развязал тесемки мешка.
Межевой камень они нашли часа через пол. Надпись практически стерлась, и, пожалуй, только Рол, проводя пальцами по едва заметным выступам на выбеленном солнцем боку, мог прочесть ее. Сет не задержался и на минуту, Никита постоял чуть рядом, но домовой молчал. Хмурясь, он свернул карту и отправил ее обратно в тубус. Как ни удивительно на своих коротких ножках Рол снова обогнал Сета, но теперь он шел, оглядываясь по сторонам, и еще через четверть часа объявил привал. Солнце едва касалось верхушек деревьев, но домовой был настроен решительно и быстро занялся сооружением очага, отправив Никиту и Сета за хворостом. Они разошлись в разные стороны. После всего, что случилось на болоте, Никита старался держаться от Сета подальше, и тот тоже не выказывал желания общаться. Когда Никита вернулся с охапкой сухих ветвей и лапами валежника, Сет уже игрался с посохом.
Его движения были неуловимы. Легко поводя руками, он разламывал посох надвое, обнажая клинки, открывал потаенные лезвия в рукоятях. Это орудие представляло собой что-то среднее между универсальным ножом и арсеналом маньяка-убийцы. Никита, наконец, отчаялся разгадать, что же именно делает Сет, и разочарованно принялся крутить меч Рола. Его устройство отличалось гениальной простотой. Встав, покрепче упершись ногами в землю, Никита провернул рукоять в руке. Узкое лезвие прочертило в воздухе замысловатую дугу, едва не отхватив ему пальцы. Сет, склонив голову, колдовал над посохом. В уголках губ, почти не прячась, играла усмешка. Смутившись, Никита поспешил сунуть меч в ножны. Рол покачал головой, склонился над деловито пыхтящим котелком, вдохнул чудный аромат и сладко зажмурился.
— Ужин готов.
Их не пришлось приглашать дважды. Они так спешили выбраться из топи, что сутки напролет довольствовались размокшими сухарями. Спеша и обжигаясь, они полными ложками черпали густое варево. Никита подхватывал падающие капли кусками ароматного ржаного хлеба. Выбравшись из болота, он остро радовался миру: крутым поворотам тракта, деревьям с их майской изумрудно-зеленой листвой, простому вкусу обыкновенной пшенки с сальцем.
Сет внезапно прекратил двигать челюстями и уставился на что-то за его спиной. Никита обернулся. Неизвестно как объявившийся Юродивый сидел на траве, покачиваясь. Карие глаза утратили острое и проницательное выражение, теперь взгляд их бесцельно блуждал.
— Я тебе что сказал? — прорычал Сет сквозь стиснутые зубы.
Юродивый поспешно поднялся. Обхватив себя руками, переминаясь с ноги на ногу, поминутно вздрагивая, он все же не уходил.
Внезапно он снова сел.
— А я сказки умею рассказывать... — слова прозвучали тоскливо и невпопад.
Рол оживился.
— Право?! Это очень интересно! Садись, ешь. Здесь еще много осталось, — он пододвинул котелок ближе. — Какие же ты знаешь сказки? Если тебя не затруднит, я бы хотел послушать парочку.
— Пусть проваливает, — но ни в голосе, ни в лице Сета уже не было прежней уверенности.
Никита улыбнулся все еще мнущемуся в нерешительности человеку. Сет скривился, отшвырнул ложку в сторону.