— Я говорил уже. — Слова все еще давались с трудом, а навязчивое желание чихать мешало сосредоточиться. — Соколов Никита Александрович. Гражданин Российской Федерации. Моя записная книжка, вы должны её помнить. Там мои имя и адрес.
Светло-желтые волосы казались медными, карие глаза смотрели пристально. Вадимир не шевелился, лишь плясало пламя факела, бросая на стены причудливые тени.
— В Новом Эрине нет такого государства... Ты знаешь грамоту и счет, правильно говоришь, но не держал в руках оружия... Чем еще можешь похвастаться?
— Я знаю горное дело.
— Да-а-а? — Капитан ухмыльнулся. — А вот это уже неплохо.
В два шага он подошел ближе, навис, обдавая жаром пылающего факела и запахом ременной кожи.
— Сейчас ты встретишься кое с кем. Если тебе будут задавать вопросы... Отвечай честно.
Развернувшись, он громыхнул засовом, распахнул дверь и, водрузив факел на его место в стене, пошел по опустевшему уже коридору.
Никита поспешил за ним. По пути к ним присоединились новые офицеры. Вадимир коротко приветствовал каждого, Никита молчал, ловя на себе внимательные взгляды.
Они прошли в смотровую башню, откуда был виден не только весь дворец, но и город, и большая часть залива. Но не поднялись наверх, а спустились, миновав пару пролетов винтовой лестницы, в сухое подземелье. Вадимир стукнул трижды в массивную черную дверь, и ему отворили.
Никита вошел последним.
Жарко пылал камин, служивший одновременно источником света. Маленький человечек, которого Никита принял сперва за ребенка, как раз подбрасывал дров из сложенной рядом поленницы. Лишь когда он встал и потянулся за кочергой — разворошить уголья, подтолкнуть поближе к жару короткие березовые полешки — Никита увидел окладистую ржаную бороду и сильные, заросшие жестким рыжим волосом руки. Никита решил, что это домовой, а когда все расселись вокруг небольшого стола — шестеро, считая Никиту и Вадимира, человечек опустился на достаточно высокую для него ступеньку камина и остался сидеть там, вытянув подошвы немалого размера сапог к низенькой каминной решетке.
Стол был пуст. Не имея возможности занять руки кружкой, Никита сцепил пальцы над столешницей, надеясь, что хотя бы внешне выглядит спокойным. Капитан Вадимир был в самом высоком чине среди присутствующих. Молодой, немногим старше Алана, сержант тоже заметно нервничал. Тишина, подчеркнутая шипением капающей смолы, да редким треском прогорающих поленьев, казалась гнетущей. Наверное, именно это заставило его заговорить первым, в то время как остальные не спешили, пристально разглядывая Никиту.
— Посольство из Белгра...
Сержант замолчал выжидающе. Капитан Вадимир понял его нерешительность.
— Говори. Чем раньше мы введем его в курс дела, тем лучше.
— Его молчание?
Сержант даже не взглянул в сторону Никиты, но тот прекрасно понял, о ком идет речь.
— В его же интересах.
Никита нахмурился. Он понял вдруг, что вообще не хотел бы присутствовать здесь. Молодой перевел взгляд как раз вовремя, чтобы заметить это. Усмехнулся.
— Так вот. — Он прокашлялся прежде чем продолжить, — посольство из Белгра прибудет в конце недели, а если ветер будет попутным, то и раньше.
— Морем? — спросивший, старый фельдфебель с густо посеребренными висками, не удивился, просто уточнил, как уточнил бы срок и пути поставки провизии для летнего лагеря.
— Почему бы нет? — Офицер, звание которого Никита не смог определить, очевидно принадлежал к портовым службам, имевшим слабое отношение к дворцу, но, вероятно, не к дворцовым интригам. — Женщины не любят пыльных дорог, а я слыхал, будто и Бронислава вознамерилась навестить братца.
Вадимир нахмурился, постучал пальцами по столешнице.
— Она не должна войти в город.
Эти слова он произнес одновременно с маленьким человечком, гревшим ноги у камина. Вадимир замолчал, позволив коротышке продолжать.
— Если в душе она осталась той самой девушкой, что двадцать с лишним лет назад проводила на эшафот старшего брата, мы не должны пускать её в город. Она смела и изобретательна. Ей почти удалось... убить свою мать.
Минутная заминка показала, что раньше он никогда не говорил этого вслух. Но никто из присутствующих не выказал удивления.
— Она хотела отмщения. Ее мать мертва. Что ей делать тут теперь? — Судя по интонации, Вадимир высоко ценил мнение этого человечка.
— Люди живут так мало... — Никита окончательно уверился, что это домовой, — ...так спешат жить. За двадцать лет они могут измениться до неузнаваемости. Думаю, прежде всего, она едет посмотреть на могилу матери, — он усмехнулся нехорошо. — Но даже если это — единственная цель её визита, она не сможет не вмешаться в наши действия, и мне трудно представить, что именно она способна предпринять сегодня. Я предпочел бы не решать эту задачу вовсе.
— Хорошо. — Вадимир сжал пальцы в кулак, обхватил ладонью. — Это предельно уточняет сроки. Подготовка к торжественному приему посольства великолепно замаскирует нашу собственную подготовку, а момент, когда вы, капитан, — реплика была обращена к моряку, — поднимете цепи, закрывающие ход в гавань, станет сигналом к началу переворота.
Никита наконец услышал слово, которое не выходило у него из головы с самого начала этого заседания заговорщиков. Высокие армейские чины затевали смену власти. Никита еще и глазом не видел их короля, но уже успел почувствовать недовольство, царящее в казармах. Армия поддержит переворот, и вполне возможно в этой комнате собрались далеко не все участники заговора. Капитан гвардейцев, вчерашний дружинник, сержант — еще один представитель дворцовой гвардии, интендантский чин, капитан, отвечающий за безопасность столицы с моря, снова капитан, на этот раз в форме городской стражи, плюс этот человечек в синем камзоле без всяких знаков различия. Никита гадал, какая роль отведена во всем этом ему. Тем временем Вадимир продолжал:
— Мы не должны допустить паники и беспорядков в городе. Если все пойдет, как задумано, горожане ничего и не заметят. Празднества начнутся задолго до намеченного срока, и должны будут продлиться, как и планировалось, неделю. Обывателю, когда он сыт и пьян, все равно, кто именно будет править им.
— Народ любит молодого короля... — Это сказал один из тех, что молчал до сих пор.
— Плешивого пьяницу, взявшего в советники мошенника и вора? Помилуйте, полковник! Последний отпрыск короля Августа, — Вадимир вдруг хлопнул Никиту по плечу, — вернувшийся с запада, дабы править страной, понравится им еще больше!
Никита настолько ошалел от резкой боли в боку, что, не сразу сообразил, о ком идет речь, а когда понял — во все глаза уставился на Вадимира. Тот не обращал на него внимания. Теперь он говорил с капитаном в форме городской стражи:
— Вы сумеете обеспечить порядок на улицах?
— C учетом сегодняшних событий это будет не просто. — Стражник покачал головой. — Что-то странное творится в городе.
— Что случилось? — Вадимир насторожился, и Никита невольно подался вперед.
— Нынче утром мы отправились в «Топор и удавку». Прямым распоряжением Изота, причем сам он пошел с нами.
— Взяли кого-нибудь?
— Никого неожиданного, — стражник усмехнулся, — Огрызок, Безносый, Дикарь, Кладовщик... Все те, кто нам нужен на свободе, и ничего интересного... кроме пьяных бредней старика Смурого... Ты кого привел с собой в город?
Капитан городской стражи обернулся к Никите.
— Я?!
— Да, ты. Вы подошли к южной стене, со стороны Эдгаровой топи. Смурый следил за вами. По его словам — это тот самый ублюдок, что был помилован на казни, и мы действительно нашли у трактирщика серебряную монету королевской чеканки. Это тот, Вадимир, кого ты держишь за Ката. А еще, — капитан городской стражи оглянулся и понизил голос до зловещего шёпота, — Смурый божится, будто насадил его на перо, клянется, что пропорол ему почку, и тот умер... а затем воскрес прямо у него на глазах.
Никита смутно припомнил вывеску той грязной забегаловки, на пороге которой последний раз видел Сета. На паре криво сколоченных досок действительно красовались топор и удавка.
— Этого не может быть, — убежденно ответил Никита, вспоминая страх, мелькавший во взгляде Сета при одном только слове «колдун».
Уверенность в голосе Никиты убедила стражника. Он кивнул.
— Сегодня, когда Смурый хорошенько проспится, я допрошу его еще раз. Лично. Но, думается, это будет пустой тратой времени...
— Изот, — Вадимир вклинился в разговор. Он казался обеспокоенным. — Изот знает о Никите?
— О нет, — стражник откинулся на высокую спинку стула, и тесный круг склоненных над столом голов моментально распался. — Я вымарал из протокола все, что Смурый говорил о нем. Более того, мне кажется, Изот принимает за него Ката! По крайней мере, он убежден, что это именно его уже неделю требует выдать прибывший в столицу страт.
Никита закатил глаза, обессилено сползая по спинке стула. Усмехнувшись, подумал, что ему еще повезло встретить на улицах столицы именно Вадимира, а не одного из черных.
— Изот отдаст Ката черным? — Вадимир был не на шутку обеспокоен.
— Сперва его надо поймать. Ни одна живая душа в Трущобах не смогла сказать нам, куда подевался смертельно раненный человек с приметным посохом в руках. А ведь вплоть до глубокой ночи его видели валяющимся посреди улицы. Я просто в толк не возьму, куда он мог подеваться... — Судя по отчеркнувшей переносицу морщинке, вопрос и впрямь занимал капитана стражи не на шутку.
— Ищите, но не слишком-то усердствуйте в поисках. Нам совсем не с руки ворошить Трущобы. И сделайте что-нибудь со стратом.
Стражник взглянул удивленно.
— Обязательно сделайте что-нибудь со стратом, — подчеркнул Вадимир, — он единственный, кто знает Никиту в лицо. Он может серьезно спутать нам карты.
— У Изота есть собственные люди, которых мы не можем контролировать. Они тоже будут искать.
— Что ж, Изот, — усмешечка искривила губы Вадимира, — пусть он погоняется за этим неуловимым Катом, атаманом О’Ктранского леса.