Спрятанные в многочисленных дворцовых постройках, конюшни разместились ровно на пол пути между главными воротами, кухней и казармами, и Рокти запыхалась, добежав до места. Наряд успел уже расседлать разведенных по стойлам лошадей, и внутри было пусто и гулко. Рокти занялась лошадью в крайнем стойле, и когда через несколько минут подтянулись и другие грумы, ей ничего не стоило улизнуть.
Сперва она пробежала до угла, чтобы никто не успел окликнуть, но, выйдя во дворик перед кухнями, куда из облагаемых налогами деревень и поместий прибывали фургоны с провиантом, перешла на ровный, уверенный шаг человека имеющего право на прогулки внутри дворцовых стен. Дворик был переполнен ароматами специй, стыки меж плит — забиты плотной пыльцой из смеси желтого шафрана и черного перца. Проходя мимо спуска в подвалы, Рокти расчихалась так, что ушло напряжение с плеч, и теперь ни у кого не осталось бы сомнений — она своя здесь.
Остановившись на минуту почесать страшно свербящий нос, Рокти размышляла. «Возвращаться к центральному входу — рисковать привлечь внимание старика-грума. Да и мимо охраны не пройдешь. Идти к казармам — так там полно гвардейцев». Кухни располагались по другой стороне двора и она, не колеблясь, направилась туда. «Все повара слывут добрыми малыми».
Но, войдя в пышущую паром и жаром дверь, она поняла, что зря беспокоилась. Кухня только что расправилась с завтраком и была уже занята обедом. И Рокти пробежала её на одном дыхании, чтобы не чуять всех этих заманчивых ароматов, а главное — не попасться под ноги снующим поварятам или под нож — поварам. Как ни велико было искушение прихватить что-нибудь с разделочных столов, она не задержалась и на миг по пути к выходу и скоро была уже во внутренних покоях.
Там ей не составило особого труда сориентироваться в пространстве и взять нужное направление к центральному входу, через который во дворец вошла Ведьма.
Конечно же вход охранялся, и пришлось поплутать по коридорам, заходя то с той, то с этой стороны, пока она не уловила наконец след Ведьмы, тоненькой, но прочной ниточкой повисший в воздухе. Как волк чует добычу, как брат учит идти по следу, она скорым, но осторожным шагом устремилась вперёд. Он увел её далеко в сторону, в старую часть дворца, где по слухам теперь расположился сам король со свитой. Караулы встречались всё чаще, но она шла, не обращая на них внимания, мимо, и в какой-то момент след разделился. Один шел дальше, другой — забирал резко влево.
Рокти замерла — он клубился вокруг плотной пеленой — Ведьма долго стояла здесь. Рокти переступила с ноги на ногу, ища точное место, где. Прикрыла глаза, вслушиваясь.
Страх.
Страх, угаром поднимавшийся из ведьминой спальни, разбудил её этим утром — заставил схватить перевязь и бегом спуститься по лестнице. Ведьма вся была пропитана беспричинным, внутренним страхом и чувство это не погасило ни прошедшее время, ни пройденное расстояние.
Злость.
На другого человека. Злость, замешанная на беспокойстве о нём. Тёмное, неясное чувство. Рокти отбросила его, не тратя времени на разгадку.
Раздражение.
На того, кто стоял рядом. На того, кого Ведьма не считала опасней назойливой мухи.
— Зря! — сказала Рокти и сделала шаг в сторону, чтобы встать на его место.
Но в мыслях незнакомца не было ничего дурного. Да, дурен, нехорош был он сам. Но так, как бывает нехорош простой обыватель — нехорош по обстоятельствам, хоть и добрый малый во всех отношениях. Он просил Ведьму об услуге, и это была именно просьба. Он не желал ей зла.
Рокти резко и шумно выдохнула через нос — голова шла кругом от попыток понять происходящее. Зачем Ведьма наняла её в телохранители, кого боялась так, и что за дела могли привести её во дворец до рассвета. У кого здесь могла искать она защиты? Топнув ножкой, охотница устремилась дальше по коридору — она должна была узнать, к кому приходила Ведьма.
Но дальше по коридору был караул, и шестым чувством, охотничьим инстинктом, распаленным погоней по следу, Рокти почуяла — это тот караул, который ей нужен. Вернее тот, встречи с которым хотелось бы избежать. Из-за плавного поворота длинного дворцового коридора едва-едва было слышно ровное дыхание, поскрипывание кожи, шелест ткани.
Опершись о стену, Рокти мучительно соображала, что бы ей соврать, как бы вызнать, чьи покои охраняют эти двое. В голову, как на зло, ничего не приходило. «Ты — лучший следопыт клана, Рокот. Но, чтобы быть членом совета, этого не достаточно», — она едва не заплакала от злости, вспомнив слова старейших. Стукнула стиснутыми кулачками в стену позади себя. «Ну же! Думай! Думай!»
Дверь в покои распахнулась.
Прежде чем первый шаг раздался в коридоре, Рокти уже развернулась, не спеша отправившись прочь.
«Повезло!» — обрадовалась она. — «Погляжу, кто пройдет мимо, а потом выпытаю у мальчишки-грума».
— Постой! — раздалось вдруг сзади, и охотница замерла, как пойманный зверь, мучительно краснея, уверенная в своей погибели. Невероятное усилие понадобилось, чтоб не вздернуть испуганно плечи. Она медленно обернулась, внутренне надеясь, что выражение лица её спокойно, а мозги вот-вот родят что-нибудь получше вертящегося на языке «Чего изволите?».
— Тебя-то мне и нужно, — человек, облаченный в гвардейский мундир, был так встревожен, что не заметил бы и гремучей змеи в её руках. Очевидно было, что он не спал ночь, а может и пару. От него крепко несло лошадиным потом, а за пояс были заткнуты перчатки для верховой езды. «Был в ночном наряде», — сообразила Рокти. — «Да что же у них тут творится?».
— Вороной на конюшнях, и другая кобылка. Это ведь ты приехала с Ведьмой?
Рокти кивнула неопределенно, не спеша соглашаться.
Человек положил ладонь ей на плечо. При его росте ему даже не пришлось сгибать руку в локте.
— Пойдем сюда, — потянул он её обратно по коридору. — Впрочем, стой, — передумал тут же. — Не сюда, нет. — Задумался. — Куда же?
— За мной, — ответила Рокти, решив, наконец, что это именно тот, кто ей нужен. — Я знаю, куда она пошла, не найдя вас на месте.
Под удивленным взглядом незнакомца она сбросила ладонь с плеча и зашагала вперёд, не оглядываясь. После секундной заминки он отправился следом.
Она не задержалась у развилки следа, не сбавила шаг — теперь двое были ей проводниками, едва заметная тропка превратилась в торный путь.
Человек не отставал, но они не ушли далеко.
— Стой! — скоро нагнал он её. Посмотрел и не стал прикасаться, а демонстративно заложил руки за спину. — Я понял, куда мы идём. Дальше не стоит...
Она молчала, давая ему возможность продолжать, а он смотрел внимательно, изучающе — до странного жжения в затылке и желания опустить взгляд. Рокти запрокинула и так вздернутый подбородок, откидывая за спину каштановые кудряшки.
— Ты ведь Рокти — её телохранительница?
— Да, — ответила она, не удивляясь тому, что он знает.
— Чертовка, никогда не ошибается! — усмехнулся он непонятно, и Рокти на всякий случай нахмурилась.
— Вот что, — он всё-таки опять положил руку ей на плечо, заставив смотреть прямо в прохладные зеленые глаза, — бери коней, езжай домой. Я дам пару солдат. Ты сиди тихо, наблюдай. А они пусть приводят ко мне всякого, слышишь? всякого, кто станет искать Ведьму.
— А здесь? — ей не понравился этот приказной тон.
— Здесь я разберусь сам.
Глава 17
Под тёплыми лучами утреннего солнышка, посреди запруженной в преддверии празднеств мостовой, скорым шагом поспешал по своим делам юродивый. Спрятав руки глубоко в рукава рубища, накинув отрепья на низко опущенную голову шел мимо людных площадей, где никто не пожалел бы медяка в его торбу. Лишь проходя через базар, поймал взгляд торговки коврижками, попросил: «Матушка!» — и та кинула ему пирожок из короба.
А базар был переполнен, ломились от добра ряды, не надрывались — лениво лузгали кабашные семечки барышники, справедливо полагая, что уж сегодня-то товар на прилавках не залежится. Не на дни, на недели планировались предстоящие торжества, из всех концов Далиона ожидали гостей, да и из Белгра послы прибыть обещали. Кто уж тогда станет заботиться о припасах? И народ гудел, торгуясь в рядах.
Но слышался в том гуде грозный голос встревоженного улья. Не останавливались поболтать на площадях у прохладных источников добрые соседи, и кумушки не спешили делиться последними сплетнями — спешили по своим делам, притворяясь, будто вовсе не замечают друг друга. А приезжие, только успевшие войти в город, лишь дивились неприветливости его жителей. Таверны полны были гостями, и кабатчики грохали кружки о стол, будто и не рады были такому нашествию.
Краём глаза подмечал это Юродивый, покуда, не сбавляя шагу, двигался в портовые доки.
Там было не то.
Будто развеянный свежим бризом, не держался морок. Весело кутили в портовых кабаках, весело крутились лебёдки, раздавалось дружное: «раз! р-р-раз!» — и серебрилась, высыпаясь из корзин, зеркальной чешуей живая рыба, которую продавали прямо на месте, у причалов.
Юродивый вздохнул — городской воздух был затхл по сравнению с царившим в порту смрадом от гниющих рыбьих кишок и ворвани. Тяжёлый дух бил в ноздри, как хлористая соль — прочищая мозги. Но и порт был против обыкновения пуст. Зоркий глаз подметил бы, что лишь рыбацкие лодки и стояли в доках, и ни один купеческий корабль вот уже пару дней не показывался на горизонте, а те, что были — ушли, оставив огромные замки на воротах пустых складов. Юродивый миновал их все по пути к старым причалам, где швартовались лишь те, у кого не было денег на оплату портовых пошлин. Либо те, кто, уверенный в своей охране, просто не хотел появляться в порту. Князьки северных островов, слишком гордые, чтоб покориться Белгру, и слишком бедные, чтобы земля их по-настоящему интересовала кого-нибудь, вот уже много лет потихоньку воевали с суровым противником — постоянным голодом — совершая набеги на Белгрскую землю и промышляя контрабандой — в Далионе. Но и тех не было в доке. На старых причалах царило настоящее запустение.