– Ее напугала толпа… Она прячется в лесу, боится вернуться. Нужно найти ее. – Он в смятении колупал пальцами дверной косяк, неснятая кора отслаивалась длинными лентами, мелкая труха забивалась под ногти.
– Оставь. Ты испугался больше, я вижу это. А она убежала, но у нее была цель.
Это казалось бредом. Это казалось бредом даже на фоне последних его злоключений – о жизни, которая осталась далеко, за гранью подземных лабиринтов, он уже даже и не вспоминал. Он смотрел, как девушка обходит поляну кругом, трогает скомканные, побуревшие уже листья, свезенный множеством ног дерн, вертит головой, отслеживая видимые лишь ей передвижения.
– Идем! – она прошла за избушку, остановилась точно там, где он видел девочку в последний раз.
– Куда? – он перевел взгляд. За яркими, почти белыми полосами света, заполненными мелкой, тихо кружащейся пылью, ход в подземелье едва угадывался. Захотелось вдруг шагнуть внутрь, под низкие каменные своды. Захлопнуть за собой небрежно сколоченный ряд перекошенных, разбухших от влаги досок. Он заставил себя шагнуть вбок и захлопнуть наружную, выбеленную солнцем дверь. Он не имел права возвращаться один.
– Ты ведь хочешь узнать, что здесь произошло после того, как тебя увели к обозу? – Девушка угадала его заминку. Она вообще как будто видела его насквозь.
– Да. Конечно.
– Вот и отлично. Идем. И не лезь вперед, следы затопчешь. – Он сбавил шаг, пропуская охотницу. – Смотри, вот тут девочка остановилась, подпрыгнула, взобралась на две ветки по стволу вот этого дерева. Ловко взобралась, подошва у нее хоть и плоская, но твердая, кору не свезла, но придавила. Она сидела, держась здесь за вот ту ветку, и смотрела на поляну. Ноги съезжали, у нее неудобная обувь.
– Сандалии. – Голова у Никиты шла кругом.
– Да. Может быть. Она ждала, пока пройдут солдаты, здесь пробежало человек шесть, не меньше. Сапоги одинаковые, ноги только разные - значит сапоги из форменного обмундирования. Сидела тихо, как тать, – от этого слова Никиту передернуло, – но не вытерпела, не дождалась последнего. Начала слезать и потом, когда он услышал шорох – обувка у нее не по деревьям лазить – просто спрыгнула ему на спину, приложив по голове…. чем-то. Не пойму. У нее было с собой что?
– Нет. – Голос прозвучал глухо. Никита понял, что губы его запеклись. – Ничего не было. Все вещи в хибаре остались. Кроме куртки.
– Если что и было, она забрала это с собой. Она придушила солдата, когда тот упал.
– Что?!
– Да. Думаю, да. Смотри, он упал навзничь, пытался встать, потом вдруг вырвал дерн вместе с землей, вскинул руку, дерн отлетел далеко в сторону, потом рука упала обратно, уже безвольно. Здесь… да. Возможно, шнурком его же плаща.
– Дай воды, - прохрипел он, и охотница, не глядя, сдернула флягу с пояса. – И что потом? – спросил он, тщетно пытаясь свинтить крышку. Опустил взгляд. Горлышко фляги было заткнуто пробкой.
– Что? Она перевернула его на спину и обчистила! Взяла нож из-за голенища, смотри, здесь нога дергалась как марионеточная, видно, не сразу вытянула. – Охотница выпрямилась, стряхивая с ладоней жирную землю, – Однако, сильна твоя девочка. Управиться с молодым здоровым парнем… Как она выглядела?
– Ростом с тебя, чуть ниже, пожалуй. Круглое лицо, большие голубые глаза, ногти обгрызены, коленка разбита. Егоза. Не из пугливых. Волосы рыжие, яркие, ниже плеч.
– Не человек это, Никита. Ктран. Как я.
– Кто?! – Он вытаращился на нее во все глаза.
Смотрел на нее сверху вниз, на маленькую, тоненькую зеленоглазую охотницу. Она странно, до наваждения, помрачающего рассудок, напомнила вдруг девочку. Круглое, почти детское личико, стройная, невесомая фигурка. Взгляд, по-детски не ведающий ни страха, ни сомнения. Такому взгляду принадлежит мир. Как в бреду, он коснулся пальцами тугоскрученного каштанового локона. Детски мягкие волосы были горячо нагреты солнцем. Он зажмурился – настолько реальной казалась иллюзия узнавания.
– Как ее зовут? - спросила вдруг девушка.
– Я… не знаю, – ответил он, осознав вдруг, что действительно не знает имени девочки.
– А как меня зовут? – снова с нажимом спросила она.
– Я не знаю, - выдохнул он обессиленно.
– Это ктран, Никита. Такой же как я. …кстати, меня зовут Рокти, - добавила охотница после секундной заминки.
– Это ребенок, Рокти. – Он вспомнил пожатие маленькой руки, прикосновения, смех, – клянусь, это ребенок. Не девушка, как ты, не женщина. Ребенок.
– Она не стала убегать, она взобралась на дерево и смотрела, как тебя бьют. Откуда вы пришли? Здесь давно никого не было. – Охотница провела ладонью по свезенной, сочащейся соком ссадине на коре дерева, – Очень давно.
– Она пришла со мной, и я уверен, она не отсюда. Она выглядит как нормальный ребенок, как любой человек там, откуда пришел я.
– Ты сказал, вы шли лабиринтом не больше суток. Можешь считать, вы прошли по прямой. В таких лабиринтах плутают неделями. И редко кто сохраняет рассудок и память. Эта твоя “девочка”, - она криво ухмыльнулась, - провела тебя сквозь. Если она - не могущественная колдунья, и не приносила тут кровавых жертв, значит у нее есть Ключ..Значит она же может и провести тебя обратно. Один ты будешь бродить сутками, без надежды выбраться. Хотя бы на поверхность.
– И что же мне делать? - спросил он в отчаянии, не зная уже, кому верить.
Казалось, она ждала этого вопроса, взяла за руки, заглянула в глаза глубоко, произнесла проникновенно:
– Пойдем в клан! Мы поможем тебе. Пока не поздно. Пойдем!
Глава 4
Стоило немалого труда уговорить человека отправиться с нею в клан. Рокти призвала на помощь все свое красноречие, и хотя для нее, следопыта, все казалось очевидным и ясным как день, Никита по прежнему сомневался. Он был убежден, что по лесу с ним шел обыкновенный человеческий ребенок. Беря его за руку, Рокти и сама была готова поверить в это, настолько сильной была его уверенность, но следы на поляне свидетельствовали об обратном. И следам Рокти верила больше.
В конце концов она вынуждена была пообещать помощь клана в поисках девочки, кем бы та ни была, и лишь тогда Никита согласился.
Она повела его самой короткой тропой. Знала, что встретит там Ясеня, но солнце уже шло на закат, а столь важные решения принимались старейшими только при свете дня. Никита спешил, искренне беспокоился о девочке, о том, что ей предстоит провести в лесу еще одну ночь. Рокти тоже спешила. Если следы не врут, а следы не обманывали ее еще ни разу, значит где-то рядом бродит отступница, оставившая кланы вопреки обычаям, без позволения старейших. И с каждой минутой шансы поймать ренегата становились все призрачнее. Рокти видела, как ловко эта «девочка» запутала следы, сбив с толку следопыта далионской армии. Но ее так просто вокруг пальца не обведешь. В клане не было следопыта искуснее, а теперь, если только ей поручат настолько важное дело, может быть она сумеет пробиться в совет....
Она так спешила, что чужак едва поспевал за ней. Приходилось то и дело останавливаться, поджидая его. Взглядом она обшаривала лес вокруг, надеясь заметить Ясеня, и все равно он, как всегда, сумел хорошо спрятаться.
Стоило им двоим пройти неширокой прогалиной по едва обозначенной звериной тропке, как позади грузно спрыгнул с ветки Ясень.
Никита резко отпрянул в сторону, запнулся о древесный корень и чуть не упал. Рокти покачала головой, коря себя за то, что не предупредила его. Ясень косолапо протопал мимо, едва не задев чужака плечом, сграбастал ее в медвежии объятия.
— Не видишь! Не видишь! Я выиграл! — Огромные тяжелые лапы легонько похлопали Рокти по спине, Ясень осторожно отстранился, поглядел с улыбкой, спросил с надеждой — Я провожу?
— Тебе нельзя, — Рокти пятерней зачесала падающий на глаза желтый пух мелко вьющихся редких волос, открылся широкий, покатый лоб над глубоко посаженными бледно-голубыми глазами, — дождись, пока тебя сменят, и приходи к нам, познакомишься с Никитой.
— Тот чужак? — парень впервые глянул в сторону человека. Никита смотрел с неприязнью.
— Его зовут Никита. — С нажимом сказала Рокти, надеясь, что Ясень со своей привычкой говорить в лоб все, что думает, не испортит только-только зародившееся между ней и Никитой доверие.
Никита нахмурился. Ее ответ ему тоже не понравился. Рокти закусила губу с досады.
— Мой друг Ясень! — звонко представила она, надеясь замять неловкий момент.
Человек сдержанно кивнул.
Ясень моментально сник. Он-то считал себя больше, чем другом. Тяжко вздохнул, руки повисли безвольно, сразу став как будто лишними.
— Ну, иди, — он по-прежнему говорил только с Рокти, демонстративно игнорируя человека, — а вечером жди обязательно, в гости, да, — он развернулся и зашагал в чащу, нарочито шумно задевая ногами низко нависающие ветви кустов.
— Друг твой, да? — спросил Никита, глядя исподлобья.
— Друг. С детства. — Рокти почувствовала, чужак прекрасно понял и совершенно верно истолковал все только что увиденное. Толкнула его в спину чуть сильнее, чем требовалось. — Идем уже. Не долго осталось идти-то. И не беспокойся. Ты хоть и не принадлежишь кланам, но никто тебя тут не тронет. Ты пришел безоружным и не нарушил законов.
Никита хмыкнул.
— Не забудь мне рассказать, что тут у вас за законы, если вдруг придется задержаться подольше...
Она снова раздраженно ткнула его в спину, и вскоре они уже спускались с холма к просторной поляне, где неспешно текла средь деревьев спокойная здесь Рьянка. Прошли высокой, ни разу не кошеной травой к раскидистому вековому дубу, и, приложив ладонь к шершавой коре, Рокти шепнула ритуальные слова, открывая вход.
— Проходи, — обернулась она к человеку, сделав приглашающий жест в сумрачные медвяные недра дерева.
Никита замер на минуту в нерешительности, а потом его словно толкнуло через порог, и он вздохнул с облегчением. Рокти улыбнулась невольно. Опустила руку, позволив проходу медленно затянуться. Человек стоял, полной грудью вдыхая насыщенный густым, смолистым ароматом воздух, и, кажется, не мог надышаться. Рокти не раз видела, как точно так же, будто утопающие, глотали воздух впервые попавшие в клан торговцы с Великого Тракта. Ее это всегда забавляло.