Мы прибавили шагу и скоро были уже рядом. Человек сидел прямо на дороге. Лохмотья окутывали его голову, закрывая лицо. На ладони, узкой и нежной, сидела бурая птичка, поклёвывала хлебные крохи и сверкала чёрными бусинами глаз.
— Что поделываешь, добрый человек? — начал Сет, разглядывая незнакомца.
Из груды тряпья сверкнули глаза цвета спелой вишни.
— Да вот… Прикармливаю певца и подражателя, нынче многие этим тешатся.
Как бы поняв и оценив только им известную шутку, Рол и Сет усмехнулись. Человек невозмутимо посадил птицу на плечо и, стряхнув крошки в рот, принялся сосредоточенно обматывать ладонь тряпьём.
— Ну, а вообще… Чем занимаешься?
Человек неопределённо передёрнул плечами.
— Значит, чем Бог на душу положит, — подытожил Сет. Теперь он был почти дружелюбен. — Я Сет. Это — Рол и Никита. Идём по делу в столицу.
— Откуда идёте-то?
— Мы знаем.
— И то ладно, — миролюбиво согласился человек. — Покупать или продавать идёте?
— Ни то, ни другое.
— На менестрелей вы не похожи… Может, ремёслам обучены?
— Опять мимо.
— Тогда нету вам дела в столице. — Человек упёрся руками в колени и рывком поднялся на ноги. Потревоженная птица, порхнув, присела на ветвь дерева.
— Что ж так?
— Умерла ворона. Воробей на престоле.
— Когда? — встрял внимательно слушавший Рол.
— Да дней семь уже будет.
— Ну, де-е-ела — протянул Рол. — Это что же теперь?.. Да, а звать-то тебя как?
— Что тебе имя? — человек снял птицу с дерева, спрятал за пазуху. — Имя — адрес на конверте, содержания не несёт.
— Слу-шай, — Сет подозрительно прищурился, — а ты как? Откровений не имеешь? правды не несёшь? истины не ведаешь?
— Откровение — жизнь, правда — человек, истина — избранные. — Бродяга смотрел в глаза не мигая.
— Поня-атно. — Сет сплюнул, с мрачным удовлетворением растёр плевок сапогом. — Вот что… Пойдём мы. Дела у нас.
— Я с вами, — человек поднял с земли котомку, — веселее вместе.
— Добром прошу, — склонившись к самому лицу незнакомца, Сет раздельно и чётко произнёс, — не цепляйся. — Тон его был откровенно враждебен.
— Да ты что? — Я почувствовал, что не могу не вмешаться.
— Юродивый он… Юродивый, — повторил Сет, как будто бы это всё объясняло. — Дай ему хлеба, денег. Сколько не жалко. Только пусть держится подальше.
Интерес в глазах Сета сменился стальным равнодушием. Я обернулся за поддержкой к Ролу, он дотронулся до моего плеча и сказал:
— Дадим хлеба.
Я опустился на колено, и домовой развязал тесёмки мешка.
Межевой камень мы нашли примерно через полчаса. Надпись практически стёрлась, и, пожалуй, только Рол, проводя пальцами по едва заметным выступам на выбеленном солнцем боку, мог прочесть её. Сет не задержался и на минуту, я постоял чуть рядом, но домовой молчал. Хмурясь, он свернул карту и отправил её обратно в тубус. Как ни удивительно, на своих коротких ножках Рол снова обогнал Сета, но теперь он шёл, оглядываясь по сторонам, и ещё через четверть часа объявил привал. Солнце едва касалось верхушек деревьев, но домовой был настроен решительно и занялся сооружением очага, отправив нас с Сетом за хворостом. Мы разошлись в разные стороны. Когда я вернулся с охапкой сухих ветвей и лапами валежника, Сет уже играл с посохом.
Его движения были неуловимы. Легко поводя руками, он разламывал посох надвое, обнажая клинки, открывал потаённые лезвия в рукоятях. Это орудие представляло собой что-то среднее между универсальным ножом и арсеналом маньяка-убийцы. Я уже отчаялся разгадать, что же именно он делает, и разочарованно принялся крутить собственный меч. Его устройство отличалось гениальной простотой. Встав, покрепче упёршись ногами в землю, я провернул рукоять в руке. Узкое лезвие прочертило в воздухе замысловатую дугу, едва не отхватив мне пальцы. Сет, склонив голову, колдовал над посохом. В уголках губ, почти не прячась, играла улыбка. Смутившись, я поспешил сунуть меч в ножны.
Но вот Рол склонился над деловито пыхтящим котелком, вдохнул чудный аромат и сладко зажмурился.
— Ужин готов.
Нас не пришлось приглашать дважды. Мы так спешили выбраться из топи, что сутки напролёт довольствовались размокшими сухарями. Спеша и обжигаясь, мы полными ложками черпали густое варево. Я подхватывал падающие капли кусками ароматного ржаного хлеба. Выбравшись из болота, я остро радовался миру: крутым поворотам тракта, деревьям с их майской изумрудно-зелёной листвой, простому вкусу обыкновенной пшёнки с сальцем.
Сет внезапно прекратил двигать челюстями и уставился на что-то за моей спиной. Я обернулся. Неизвестно как объявившийся юродивый сидел на траве, покачиваясь. Карие глаза утратили острое и проницательное выражение, теперь взгляд их бесцельно блуждал.
— Я тебе что сказал? — прорычал Сет сквозь стиснутые зубы.
Юродивый поспешно поднялся. Обхватив себя руками, переминаясь с ноги на ногу, поминутно вздрагивая, он всё же не уходил.
Внезапно он снова сел.
— А я сказки умею рассказывать… — Слова прозвучали тоскливо и невпопад.
Рол оживился.
— Правда?! Это очень интересно! Садись, ешь. Здесь ещё много осталось, — он пододвинул котелок ближе. — Какие же ты знаешь сказки? Если тебя не затруднит, я бы хотел послушать парочку.
— Пусть проваливает. — Но ни в голосе, ни в лице Сета уже не было прежней уверенности.
Я пожал плечами и улыбнулся. Сет скривился, отшвырнул ложку в сторону.
Юродивый же стал заметно спокойнее. Опасливо обогнув Сета, он занял свободное место и принялся есть. Все его движения повторяли жесты моих друзей: та же экономная аккуратность, сосредоточенность, быстрота без спешки.
Вычистив котелок дочиста, юродивый, пристроившись поближе к костру, без всякого перехода начал повествование. Рол уже был во всеоружии и скрипел пером по бумаге.
Рассыпались жемчуга на чёрном бархате. Бесценные дары, несущие огонь. Тот, кто несёт огонь, несёт тепло, тепло означает жизнь. Нежный и хрупкий цветок сквозь тьму потянулся к солнцу. Безумец. Леденящий мрак несёт только смерть. Жизни нет места во тьме.
Но боги хранят безумцев. В непостижимом далеко, вне здесь и сейчас, он нашёл себе подобного. И прорвав ничто, переплелись их стебли, соприкоснулись лепестки…
Рас подобрал с земли почти все жемчужины. Любуясь купленным ожерельем, он нечаянно его разорвал, и вот теперь собирал сверкающие шарики, рассыпавшиеся по рыхлой, чёрной земле. В поиске ускользнувших бусин он заглянул под скалистый выступ. Так и есть. Вот одна, а вот и другая. Но здесь было что-то ещё. Длинный зелёный стебель, редкие маленькие листья и два крупных белых цветка. Вынув нож, Рас аккуратно перерезал стебель у основания и потянул. Но тот не очень-то хотел поддаваться. Ругаясь, Рас примостился так, чтобы под уступ падало больше света, и вгляделся во тьму. Вот так да, это были два растения! Они прочно переплелись друг с другом и не желали расстаться. Найдя и перерезав основание другого, Рас вытащил находку на свет. В лучах солнца цветы стали ещё белее. Нежные лепестки были почти прозрачны. Радуясь, Рас поспешил вниз по склону.
Когда тонкие стебли нежно обвили головку девушки, концы их Рас вплёл в волосы своей любимой. Лаура в нетерпении покусывала алые губки.
— Рас?
— Готово!
Юноша поднял дешёвое медное зеркало, чтобы девушка могла полюбоваться собой. Густые чёрные кудри подчёркивали нежную белизну цветов. Гордая, счастливая улыбка сделала лицо девушки ещё более прекрасным.
— Боги завидуют твоей красоте, Лаура! — нежно шепнул Рас.
Девушка зарделась, смутившись такой похвалой. Тонкие пальцы тронули плечо юноши.
— Ты всегда знаешь, чем меня порадовать, Рас.
— Порадовать твоего отца гораздо сложнее, Лаура. Мне пришлось истратить немало серебра на подарки. — Рас засмеялся. — Клянусь, отваживая женихов, можно легко обеспечить себе безбедную старость!
Лаура обиженно нахмурилась.
— Оставь, Рас! Разве деньги главное? Неужели ты жалеешь о них теперь, когда мы можем быть вместе?
— Лишние монеты никогда не помешают, тем более на новом месте. Дом не достроен, а я уже кругом в долгах!
Прежде чем склониться к молодому человеку, девушка обернулась, окинув беглым взглядом вересковую пустошь.
— Я открою тебе тайное место, Рас-с-с! — Горячее девичье дыхание ещё не остыло на щеке юноши, когда девушка птичкой порхнула с камня и побежала вниз по тропинке…
Глядя, как лёгкие ноги любимой ступают по камню, Рас всё больше и больше смягчался. Конечно, только женщины способны отрывать мужчин от важных дел, повинуясь одному лишь капризу, но, боги, как порой приятно следовать им, притворяясь слепцом!
— Возможно, это поможет нам расплатиться с долгами.
Слова Лауры заставили Раса остановиться и оглядеться.
Просторные своды пещеры куполом смыкались над небесно-голубым озером. Рассеянный свет, исходящий от воды, освещал четыре моста, соединявшие противоположные берега, и возвышение в центре озера. Легко взбежав по мосту к пьедесталу, Лаура окликнула Раса. С неохотой оторвавшись от рассматривания надписи, тянувшейся по берегу, Рас присоединился к своей любимой. Указывая на стоящую на пьедестале чашу, Лаура спросила:
— Сколько, по-твоему, это может стоить?
В грубой каменной чаше лежало крупное, хрустально-прозрачное яйцо. Хотя что-то подсказывало Расу — это был не хрусталь.
Девушка протянула ладонь, спеша коснуться его сверкающей поверхности, но Рас был быстрее. Крепко сжав руку Лауры, он напряжённо вглядывался в полумрак пещеры.
— Идём отсюда, милая.
— Но, Рас! Ты же сам говорил…
— Забудь о том, что я говорил. Нам не следует быть здесь, а тем более брать что-либо.
Рас отступил назад, увлекая за собой Лауру, но девушка решительно остановилась.
— Это просто глупо, Рас! Ты ведь не хочешь просто повернуться и уйти?.. И оставь, наконец, мою руку!
Тонкие брови девушки сердито изогнулись. Рас неохотно разжал пальцы.