еженный железный лом. Из разных концов подвала то и дело доносились итальянские и английские ругательства – в том, что это были ругательства, сомневаться не приходилось – но останавливаться «туристы» не собирались. Только что они тут надеялись найти?
Альдо подошел к Толику.
– Ты бывал здесь раньше? – донеслось из переводчика. – Тут должен быть лифт.
– Лифт? – удивился Косорылый. Хотя умная машинка раньше справлялась с переводом на отлично, с «лифтом» она явно попала в молоко.
– Да, лифт, – покивал итальянец. – Вниз. – И для убедительности потыкал указательным пальцем в пол.
Косорылый задумчиво почесал затылок. Мало того что в трехэтажном здании, построенном в первые послевоенные годы, никакого лифта априори быть не могло, так он еще почему-то должен был двигаться вниз. Вот и думай теперь, о чем на самом деле спрашивал итальянец.
– I found, – донеслось откуда-то издалека, и Альдо сорвался с места.
Когда Косорылый наконец перелез через нагромождение ржавых конструкций, Рэйвен с Данте уже сумели раздвинуть двери в шахту – один из трансформаторных шкафов оказался бутафорией. Толик заглянул вниз. Свет налобных фонариков сумел развеять тьму лишь на несколько метров, но и этого хватило, чтобы понять: под подвалом скрывался настоящий подземный комплекс.
Распотрошив рюкзаки, парни достали страховочные тросы. Надо же, подготовились. Получается, они знали? Толик еще не успел прийти в себя, как со словами «будешь страховать» ему вручили налобный фонарь.
Первым в шахту спустился Данте. Завис на этаж ниже, пристроился на выступающей из стены балке и попытался отжать двери лифта. Не получилось.
– Down! – Это Косорылый понял и без перевода – все-таки в школе английский учил, хотя больше прогуливал.
Со следующими этажами тоже не повезло, а в самом низу, на шестом уровне, лежала раздавленная и покореженная кабина. Пока Данте со спустившимся к нему Рэйвеном пытались отжать двери этажом ниже, Толик углядел за выступом в шахте железную лестницу. Он осторожно перебрался сначала на балку, затем, ухватившись рукой за металлическую скобу, перепрыгнул на лестницу. На голову сыпалась бетонная пыль, лестница сотрясалась от каждого движения, но пока держалась. Косорылый спустился на этаж ниже и завис, наблюдая за потугами парней – им как раз удалось отжать двери и выбраться на площадку перед лифтом. Но на этом все и закончилось – коридор был перегорожен стальными переборками.
Данте с Рэйвеном решили попытать счастья на следующем этаже, а Косорылый спустился на шестой уровень. Здесь было жарко, тепло шло откуда-то снизу. Толик спрыгнул на крышу кабины лифта, которая почему-то накренилась набок. Распутав тросы и разобрав упавшие сверху крепления, он с удивлением увидел на покрытой толстым слоем грязи поверхности отпечатки ног. Получается, он здесь не первый. Открыв люк, Толик попытался протиснуться внутрь кабины. Не получилось. Мало того что погнутые двери вдавило внутрь, так еще и жара стояла как в пекле, а сама кабина была наполовину заполнена какой-то дрянью, которую выперло из коридора.
Косорылый попытался дотронуться до странной субстанции, полностью заполнившей дверной проем, и тут же отдернул руку. «Жжется, зараза! Похоже на смолу или эпоксидку. – Дышать от жары становилось все труднее, и Косорылый прикрыл рукавом лицо. – Надо сматываться отсюда, пока не поджарился окончательно», – понял он.
Когда он поднялся на поверхность, стало ясно: в комплекс не пробраться, на всех этажах стояли стальные переборки.
«Туристы» устроили совещание. О чем они там шептались, Толика интересовало мало, да и не понимал он ничего – гаджеты парни предусмотрительно выключили. Проводник пристроился на кожухе какого-то агрегата. «А ведь на что-то подобное дед намекал, – вспомнил он, – прямо не говорил, наверное, подписку давал о неразглашении, но и не поделиться не мог». Да только Толик по малолетству мало что понимал, а сейчас уже и не вспомнить.
Видимо, он задремал, потому что вдруг совсем рядом услышал отчетливое: «Уходите».
Косорылый вскочил. «Туристы» все еще спорили, а больше никого в помещении не было.
Толик с трудом разлепил глаза. Над головой серело небо.
«Утро сейчас или вечер?» – хотел спросить он, но боль так сильно сковала виски, что он лишь подавился кашлем.
– Утро, – послышалось рядом.
Косорылый сплюнул и ткнулся лицом в снег. Стало чуть легче.
– Как же хреново, – простонал он.
Попытался встать, но его повело в сторону. Попробовал помочь себе, оперевшись на локоть, но следом за локтем левой руки потянулся правый, и Толик вновь упал животом на снег.
Косорылый ошалело уставился на свои запястья, которые кто-то стянул липкой лентой. Перевел взгляд на ноги. Берцы тоже были плотно примотаны один к другому.
– Ты охренел? – Толик с трудом сфокусировал взгляд на клиенте. Чего больше было в этом взгляде – удивления или гнева – еще вопрос.
Бучек отбросил палку, которой ворошил почти потухший костер, налил в кружку чай и протянул Косорылому.
– В жопу чай! Зачем ты меня связал!
– Не помнишь, как порывался сбежать? Как выл и катался по земле?
– Развяжи.
– К телепорту пойдешь?
– Зачем?
– Нам нужно в Фолклендскую Зону.
– Зачем?
– Затем, что туда отправились друзья Альдо Пираса. Ты же их до телепорта довел, а уже потом вывел Пираса из Зоны. Кстати, почему вы с ним не пошли на Фолкленды? И почему ты мне не сказал, что вел в Зону троих человек?
Косорылому наконец удалось сесть. Он помотал головой и икнул.
– Не пойду никуда, – пробормотал он. Вопросы словака он оставил без ответа.
Бучек поднялся.
– Пойдешь.
Толик упрямо помотал головой.
Интерполовец закидал костер снегом, собрал вещи и сверился с картой. Что он делал дальше, Толик не понял – в руках у словака появилась веревка. Поначалу казалось, что «турист» решил уйти один, но когда некая сила поволокла Косорылого по снегу, он сообразил, что ошибся. Грудь Толика оказалась обвязана веревкой, концы которой тянулись к плечам Бучека. Подобно бурлакам, словак тащил проводника за собой: подготовился к тому, что договориться со сталкером не удастся.
– Эй, ты совсем охренел? – Толик постарался вывернуться из «привязи», но клиент связал его крепко. Оставалось только бессильно материться.
«Ну ничего, будет и на моей улице праздник, – злобно подумал Косорылый, – нужно только подловить момент».
Шепча ругательства, он мрачно поглядывал по сторонам.
– Эй! – крикнул Косорылый, когда они миновали плотину. – Куда ты меня тащишь?
– К телепорту. – Голос Бучека звучал натужно.
– Дык… Это… Ты там поосторожнее, в аномалию не влипни, они здесь на каждом шагу.
Словак не ответил. Все-таки взваленная на плечи ноша – в прямом смысле взваленная – оказалась тяжелой.
Начался каменистый участок берега. Обледенелые булыжники отдавали болью в ягодицах, наверняка на заднице будет здоровенный синяк, но Толик стойко переносил тяготы: он выжидал, когда наступит удобный момент.
И дождался.
– Эй! – крикнул он в затылок Бучека, выворачивая голову. – Осторожно! Справа «расколотка»!
Бучек шагнул влево.
– Еще левее! Еще! Зацепишь же!
Пара шагов и… Словак пропал. А на том месте, где он только что стоял, образовался переливающийся зеркально-радужной пленкой куб в человеческий рост.
– Так тебе и надо, – пробормотал Косорылый.
Изловчившись, он вытащил нож. Зажал рукоять между коленей и принялся пилить стягивающий запястья скотч. Время от времени парень поглядывал на куб и недобро ухмылялся. Освободив руки, растер ладони, покрутил запястьем и принялся за ленту, стягивающую ноги.
– Ты там сейчас, небось, беснуешься, орешь матюками, о стены бьешься, да только никто тебя не слышит. Зато ты можешь слышать меня. А я, пока распутаюсь, байку тебе расскажу про Кота. Кот – это сталкер, а не хвостато-мохнатое, как ты подумал. Так вот. Года четыре назад Кот, который тогда еще звался Дачником, отправился в Зону. На привале Дачник отошел в сторонку, снял штаны и пристроился у дерева, как вдруг мир исчез, а вокруг неизвестно откуда появились стены. Дачник в прямом смысле слова сыграл в «ящик». Он тогда от страха забыл, зачем к дереву пришел. Вот представь… Хотя чего тебе представлять, ты и так там. Он орал, о стены бился, вот прямо как ты сейчас. К смерти готовился… Тогда еще не знали про эту аномалию, думали, что Зона все свои «сюрпризы» давно предъявила, а она туз в рукаве припрятала.
Косорылый перерезал ленту на ногах и занялся «привязью».
– «Ящик» – аномалия не опасная, – продолжал он, – но противная. Возникнуть может где угодно, чтобы ее вовремя распознать, опытный глаз нужен. Как у меня, к примеру. А если знать наперед – то не страшно, всего-то нужно посидеть в темноте, потом она сама отпустит. Но сталкеры в том рейде этого не знали и не понимали, жив Кот или уже нет.
Толик отбросил концы веревки. Поднялся, потопал, разминая ноги.
– А потом кто-то из умных рассказал об одном ученом, он, как и Гитлер, родом из Австрии. И такой же садист, кошек мучил – в ящик сажал и всякие непотребства с животиной учинял. Но так как ящик был закрыт, то никто не знал, жив кошак или уже сдох. Вот прямо как с Дачником. Ему поэтому кличку на Кота и сменили.
Радужная пленка, лопнув, растаяла, и перед Косорылым появился Бучек. Красный, взъерошенный, злой.
– Шредингер – великий ученый, создатель квантовой физики! – завопил он, сжимая кулаки. – Это был мысленный эксперимент! Мысленный! Ты, идиот, знаешь, что такое мысленный эксперимент? Никто твоих кошек не мучил!
– И что? – пожал плечами Косорылый. – Ты, это, не напрягайся так, Зона не любит дерганых.
Бучек выдохнул, стянул с плеч рюкзак и уселся сверху.
– Нам нужно на Фолкленды, – произнес он уже спокойнее. – Как можно быстрее, если мы уже не опоздали.
Толик взглянул на него с интересом.
– Думаешь, зачем они в подземный комплекс рвутся?