Зверюги выглядели матерыми, явно побывавшими в передрягах. У одной незатянувшаяся рана в боку топорщилась вывернутыми неровными краями. Наружу торчали куски плоти вперемешку с клочками шерсти, похожей на обрывки проволоки, однако подыхать собака явно не собиралась. Нападать, впрочем, тоже. Зато ее подруга рассудила иначе. Эта тварь была чуть меньше и явно моложе, а значит, агрессивнее и глупее. Она щерила огромные крючковатые клыки, кривые, уродливые лапы нетерпеливо переступали на месте. Она то делала крошечный шаг вперед, то отступала назад. И без того колючая шерсть на загривке поднялась дыбом.
Наконец, собака не выдержала.
Она утробно зарычала и двинулась к людям. С тупой, словно срезанной морды стекала алая кровь. Явно чужая.
– Э-э… Слушай, не надо… – Косорылый отступил на шаг. – Буду стрелять.
Не дойдя нескольких метров до «гостей», зверюга приникла к земле и подобралась, напружинив задние ноги. От нее исходил резкий химический запах. Рык сделался неслышным, но все тело твари вибрировало, как закипающий чайник. Чувствовалось, что сейчас она как сгусток энергии, которая вот-вот вырвется наружу.
Толик сорвал с плеча карабин.
– Стой, сука!
Пуля врезалась собаке в грудь, вырвав кусок плоти, но тварь не остановилась. Только прыгнула она вовсе не на Толика. Извернувшись в воздухе всем телом, зверюга врезалась в Бучека, повалив словака на плиту с кристаллами. Острые грани вспороли рукав куртки, на котором начало расплываться красное пятно. Но собаке пришлось гораздо хуже – она налетела на торчавший вверх кристалл животом. Забилась, засучила лапами, пытаясь выбраться, но только еще больше насадила себя на кол. Подоспевший Косорылый оборвал ее визг, разворотив двумя выстрелами ее затылок.
Вторая зверюга не стала дожидаться пули и быстро убралась. На земле осталась лежать куча окровавленного меха.
Носком ботинка Толик тронул мертвое животное. Вроде не мутант, обычный манул. Наверное, провалился, бедняга, во временный телепорт.
– Ты как? – Косорылый кивнул на кровавое пятно на рукаве словака.
– Нормально.
– Дык… Перевязать бы надо и антидот вколоть, вдруг зараза в рану попала. Эти твари знаешь какие ядовитые.
Бучек так и остался сидеть на плитах, лишь чуть отодвинулся от мертвой собаки, под телом которой натекла изрядная фиолетовая лужа. Достал аптечку, быстро и умело промыл рану и налепил пластырь.
«Вот интересно, – думал Толик, наблюдая за его действиями, – повезло, или он сумел за мгновение сориентироваться и все рассчитать: очень уж удачно упал. Если второй вариант, то получается, не так уж прост словак. Ох, непрост».
– Коли, – проворчал Бучек и тут же сморщился – укол оказался болезненным.
– Теперь пять минут покоя, не вставай, иначе голова закружится.
Они не разговаривали, каждый переваривал происшествие самостоятельно.
Толик уже собирался подняться, но тут из-под нагромождения обломков плит высунулась мохнатая мордочка, затем показались уши, и из укрытия выполз… Котенок.
– Ути какой… – Толик присел на корточки. – Сиротинушка. Мамку-то твою того, съели…
Котенок тут же вцепился зубами в протянутую руку.
– Голодный? – умилился Косорылый. – Сейчас, малыш, сейчас.
Он уселся рядом с укрытием, достал банку сгущенки, быстро пробил две дырки и вылил немного молока на ладонь. Котенок принялся слизывать вкусняшку, дрожа от нетерпения и подмяукивая.
Бучек, глядя на умильную рожу проводника, начал тихо звереть.
Шок от прохода в Зону постепенно проходил. Желудок подскочил вверх, едва не выплеснув содержимое, а потом столь же стремительно опустился на место. Голова слегка кружилась, Татьяну подташнивало. На лиловые молнии над головой она старалась не глядеть – каждая вспышка отдавала резью в глазах и пронзающей висок болью. Лучше уж смотреть на свинцовые волны, швыряющие их лодку. Нет, не лучше, потому что вспомнилась другая картина: вздымающийся вверх столб воды и красный спасательный жилет, мелькнувший среди волн. Лучше глядеть под ноги, на черное резиновое днище лодки.
И все-таки она не удержалась, взглянула на приближающийся берег – безжизненный мрачный пейзаж с белыми точками пингвинов.
Удар в днище лодки оказался неожиданным.
– Это еще что?! – перекрикивая ветер, взревел Меркулов.
– Не знаю! – проорал в ответ Ник.
За первым ударом последовали другие, а затем из воды торпедой вылетел пингвин и грохнулся прямо в центре лодки. Поднялся, расправил огрызки крыльев, неуклюже переваливаясь, шагнул к Меркулову и вцепился бизнесмену в ногу.
– Ах ты ж тварь! – Одним ударом ботинка Виктор выбросил птицу из лодки. Но из воды, как заправские дельфины, выпрыгнули еще несколько пингвинов. Трем удалось заскочить в лодку, остальные погрузились обратно в океан.
Намерения у атакующих оказались серьезными. Открыв во всю ширь клювы, они трубили и трещали. Один пингвин двинулся на Меркулова, а два других наступали на Ника.
– Да мать вашу! – заорал наемник.
Не выпуская руль, он отпихнул ногой одну наглую птицу, но от второй, неожиданно прыгнувшей на лицо, пришлось заслониться руками. Татьяна, придя в себя, бросилась помогать сербу. Едва сдерживая рвотные позывы и стараясь не дышать – от пингвинов безумно несло дерьмом, – она раздавала оплеухи веслом. Оглушенные пингвины сдаваться не собирались. Они злобно верещали, срываясь на сдавленный писк. Меркулов схватил второе весло и принялся сбрасывать птиц за борт, как оладьи со сковородки.
– На берег нельзя, там полно этих паскуд! – проорал Ник.
Татьяна оглянулась – белые точки сгрудились на песчаном пляже у самой воды – пингвины явно готовились к встрече.
– Давай в бухту за скалой слева, где нет этих гарпий, – скомандовал Меркулов.
– Понял.
Ник заглушил мотор, и лодка ткнулась носом в песок. Наемник, выскочив первым, протащил лодку дальше к темно-серым валунам. Татьяна сняла спасательный жилет, подхватила рюкзак и вышла на берег.
Первое впечатление от Фолклендской Зоны – страшная вонь. Место, где можно получить бессмертие, так вонять не должно.
Ноги тонули в песке, шаги давались с большим трудом. Песок выглядел странно: тот, что в воде, – обычный, светлый; а тот, что на суше, – черный с металлическим блеском, как россыпь железных опилок. Однако пингвинам это совершенно не мешало. С прибрежной скалы, на которую поднялась Татьяна, соседний пляж с гнусными черно-белыми тварями просматривался отлично. Птицы стояли, лежали, строили гнезда, высиживали яйца, дрались. И гадили, гадили, гадили. Белесые струи то и дело веером вылетали из-под их хвостов. И всегда в одну сторону – по ветру. А ветер здесь дул постоянно – мерзкий, сильный и очень холодный.
– Не отходи далеко, здесь может быть опасно! – крикнул Ник.
Татьяна сделала вид, что не слышит.
– Таня!
– Я здесь, – нехотя откликнулась она.
Как он не понимает, что после того, что случилось с Болтуном, она не может находиться рядом с ними!
Она уже жалела, что согласилась на эту авантюру. Жалела, что пришла в «Меркурий». Думала, Зона с ее приколюхами отвлечет ее, заставит забыть о смерти Влада, но сейчас мрачные воспоминания одолевали как никогда. Всему виной – гибель Болтуна. Что бы там ни говорил Ник, она была уверена: Болтун погиб. Еще одна смерть из-за нее. Болтун не упал бы в воду, если бы не ее трусость: помогая ей спуститься в лодку, он не успел ухватиться за леер и потерял равновесие, когда их обстреляли. И Влад бы не погиб, если бы она не высунулась из-за укрытия, посчитав, что круче других. А все гордыня – хотела доказать, что смелее и отважнее оперов-мужчин. Если бы не ее глупая, ребячья выходка, Владу бы не пришлось ее прикрывать.
Татьяна зашагала прочь от океана. Берег начал круто забирать вверх. Ноги оскальзывались на черных, с жирным блеском плитах, но она карабкалась выше и выше. Остановилась только тогда, когда достигла верхней точки склона. Внизу, за спиной, гнал свинцовые воды океан, а впереди простиралась безжизненная холмистая равнина, где не было ничего, кроме мрака и уныния.
До чего же депрессивное место, настоящий край света.
Татьяна поймала беспокойный взгляд Ника. Волнуется за нее? Или просто беспокоится о том, что, если с ней что-то случится, их маленький отряд станет меньше еще на одного человека. Следовательно – меньше шансов на успех. Зато Меркулов даже не взглянул в ее сторону, он сразу, как только оказался на берегу, расстелил на ближайшем валуне карту острова и погрузился в ее изучение.
Она достала из рюкзака бинокль. Впереди небольшие домики. Город, наверное. За ним, вдалеке, сквозь лиловую дымку проступала невысокая горная гряда.
– Центр Зоны там. – Подошедший с пляжа Ник махнул рукой в сторону гряды. – Дождемся босса и выдвигаемся. – Ты как?
«Сам не видишь?» – хотела огрызнуться она, но промолчала.
– За Болтуна переживаешь? – не отставал наемник. – С ним все будет в порядке.
Зря он это сказал. Перед тем, как брать банду, кто-то из оперативников тоже произнес эти слова: «Все будет в порядке».
Татьяна вдруг мысленно оказалась в здании заброшенного завода. Огромное пустое пространство, сквозь мутные стекла едва пробивался дневной свет. Грязный пол с кусками штукатурки, ржавые металлические перекрытия под потолком, облупленные бетонные колонны, за одной из которых пряталась она.
– Уходят верхом! – крикнул кто-то из оперов.
Она выглянула из-за колонны и тут же юркнула обратно – пули выбили бетонную крошку рядом с ее головой, но времени осмотреться ей вполне хватило. Бандиты уходили по сетчатому железному карнизу вдоль глухой стены. Один прикрывал отход, другой забежал вперед. Еще двое прятались где-то за колоннами, поливая оперативников огнем.
Гулким эхом грохнула очередная автоматная очередь – значит, кто-то из «своих» попытался занять другую позицию.
А это шанс!
Рывком, пока отморозок не сориентировался, Татьяна бросилась к следующей колонне. Вжалась в стену. Выпустила несколько пуль в ту сторону, откуда доносилась стрельба, переключая внимание на себя. И вовремя: пока противник поливал огнем ее укрытие, меткий выстрел Влада сумел снять одного из бандитов. Теперь их оставалось трое. Трое на трое – не самый плохой, но и далеко не отличный расклад. Тем более что отморозки вооружены лучше и им терять нечего.