Глава 1Как сбываются сны
Сашка встал до безобразия поздно. Во-первых, выходной. Во-вторых, за окном совсем не майская праздничная погода – бесконечный моросящий дождик. Неторопливо умылся, тщательно почистил зубы. Обычно делал это в спешке – поскорей бы раскрыть планшет, войти в Инет, прочитать сообщения друзей и выполнить новые задания в «Забайкалье».
Сегодня он не спешил. Игра напоминала о новых друзьях, в том числе о Витьке. Ведь внук дяди Бори подружился с Сашкой «ВКонтакте», потому что играл в «Забайкалье». А потом нечаянно выдал, передав привет. Теперь «Забайкалье» для Сашки было прочно связано с тем, что его раскрыли.
Это огорчало. А вот страха не было. Или еще оставался где-то, как остатки зубной боли после принятой таблетки. Может, потому, что в такую погоду, когда дождь постукивает по стеклу и подоконнику, трудно представить бандитов, желающих до тебя добраться. Может, они и хотят, но не в этот неуютный день.
Сашка вышел на кухню с планшетом под мышкой. Пахло вкуснятиной. Наталья Александровна готовила гренки – булки с молоком и тертым сыром. Сашка всегда удивлялся этому блюду: вроде бы батон уже зачерствел, а становится вкуснее свежего.
Поздоровался с бабушкой, поздравил с Первомаем, сел за стол. Планшет пока что не открыл.
– И тебя поздравляю, – отозвалась Наталья Александровна. – Вчера я поговорила с Игорем Анатольевичем. Он рассказал мне, как ты играл на уроке в компьютерную игру «Забайкалье». Было такое?
Сашка чуть не уронил на стол гренку. Да уж, на улице дождь, а дома нотация.
– Было… – вздохнул Сашка.
– А сколько тебе лет?
– Тринадцать, – ответил он. Прозвучало еще грустней, но с еле заметным вызовом. Мол, все понимаю, готов выслушивать заслуженные и справедливые упреки. Но, поверьте, не услышу ничего нового!
Сашка ошибся.
– А ты знаешь, что однажды настоящим Забайкальем управлял твой ровесник, тринадцатилетний мальчик?
На этот раз Сашка все-таки уронил гренку К счастью, в тарелку.
– Не знал!
– Не переживай, – утешила его Наталья Александровна. – Игорь Анатольевич тоже не знает. И все же это исторический факт. В предисловии даже приведены выдержки из документов Сибирского приказа. – Бабушка показала старую, потрепанную книгу. На обложке был нарисован мальчик в старинной одежде с длинными рукавами, стоящий на деревянной крепостной стене и глядящий вдаль. Книга называлась: «Тринадцатилетний воевода».
– В моем детстве, – продолжила бабушка, – все читали книгу Жюль Верна «Пятнадцатилетний капитан». Ты, кстати, читал?
– Нет, – смущенно проговорил Сашка, уж очень часто отвечавший на бабушкин вопрос именно так, – не читал.
– Жаль. Обязательно найди и прочти, книга хорошая. Но ты про нее хотя бы слышал. А эта книга о приключениях Вани Николаева вышла небольшим тиражом в Чите в шестидесятые годы. Кстати, знаешь, где находится Чита?
– В Забайкалье, – без запинки ответил Саша, немного почитавший про этот регион после памятного урока.
Наталья Александровна сказала, что чуть-чуть раскроет сюжет. Книга о том, как в конце семнадцатого века из Москвы в далекий Нерчинск был прислан новый воевода с двумя сыновьями. Но воевода вскоре умер, а служилые люди и казаки, жившие в Нерчинском остроге, стали спорить между собой, кому управлять. И решили, что царским наместником в крае должен стать старший сын прежнего воеводы – Ваня. В Москве тогда тоже правили два молодых царя – Петр и Иван Алексеевичи. И вот из столицы в Нерчинск пришел царский указ: оставить Ивана, сына Самойлова, воеводой.
– Неужели такое было? – удивился Сашка. Впрочем, удивление не помешало ему взять из глубокой глиняной миски третью гренку.
– Мы очень мало знаем историю старой России… – вздохнула Наталья Александровна. – Помнишь лозунг в кабинете истории? Так и есть. Даже не каждый историк знает, что однажды мальчик целых два года был и правителем, и полководцем, и судьей. Ему надо было отправлять в Москву пушнину, собирать добытое в шахте и выплавленное серебро и тоже отсылать в Москву. Поддерживать мир с Китаем и с новыми подданными, бурятами. Следить за порядком в остроге. Обязанности из тридцати двух наказных пунктов, и это ведь не школьные правила, выполнять приходилось все. Впрочем, чего я рассказываю, – улыбнулась бабушка, – читай.
– Обязательно прочту! – пообещал Сашка. Ему стало интересно: тринадцать лет – и такие полномочия.
Шел второй праздничный выходной. Дождь почти прекратился, но на улице по-прежнему было сыро. Друзья собрались в мастерской дяди Бори. Болтали у окна, хозяин шлифовал очередной ключ. Станок включал на полминуты, не чаще.
– Слышал я от ребят с завода, – сказал дядя Боря, – что на АИЗе перед Первомаем в старом корпусе было странное ЧП. Вдруг включилось оповещение гражданской обороны, а ворота, невесть с чего, стали закрываться. Охрана услышала, прибежала из нового корпуса. Нашла в цеху какие-то маски, черные метлы, черепа из пластмассы. Это ладно, мало ли бывает, заберутся хулиганы. Но кто починил двигатель у ворот да еще поставил дополнительный динамик сиренам, так и не выяснилось. И никого не задержали – не спросить.
Дядя Боря рассказывал, а сам хитро улыбался. Слушатели – Аня, Вика, Витька, Лешка и Сашка – всё понимали и тоже улыбались. Вика аккуратно стала выяснять, не спускалась ли охрана в подвал, не наткнулась ли на старинную дверь. По словам дяди Бори, охране было не до подвала.
– Теперь установят сигнализацию. Такой переполох никому не нужен, – добавил он.
Ребята переглянулись, вздохнули.
– Главное, балбесы теперь не залезут. А с сигнализацией разберемся, – сказал Витька.
– Главное, с шифром разобраться, – ответил Лешка.
– А ты сам не пробовал расшифровать? – спросила Аня.
Лешка вздохнул:
– Если бы это был электронный шифр. И если бы им часто пользовались… Можно было бы догадаться, какие цифры стерты. А здесь, наверное, Николай Сергеевич сделал замок, Елистратов шифр поставил, и с тех пор никто колесиков не касался.
– Неужели, – прошептала Аня, – Николай Сергеевич так и прожил всю жизнь, помня, что поставил дверь с тайным шифром в подвале? И никому не рассказал, даже родному сыну? – Она покосилась на дядю Борю, который как раз в этот момент включил станок.
– У него был принцип, – тихо проговорил Витька, – клиента уважать, если взял заказ. Человек закрыл что-то на замок – это его дело, его собственность. Однажды, после революции, к нему из Москвы «медвежатники» приехали – бандиты, которые замки ломают. Привезли слепки – сделай к ним ключи. Он их и на порог не пустил. Потому только и помог нам с ключом, что знает: в старом корпусе воровать нечего, да и мы не своруем.
Станок замолчал, замолчали и ребята.
– Кстати, а что мы знаем о заводчике Елистратове? – поинтересовался Сашка.
– Он наша городская легенда, – объяснила Вика. – Внук крепостного мужика. Отец выбился в купеческое сословие, а сын, Григорий Иванович, стал настоящим цивилизованным фабрикантом. Построил заводское здание, тот самый старый корпус. Кстати, он в областном списке памятников архитектуры. Купил усадьбу графа Бобрикова, наш парк на окраине. Над ним посмеивались, говорили, что он, как Лопахин, сад срубит и дачи построит или огород разобьет.
– Кто? – не понял Витька.
– Чехов, пьеса «Вишневый сад», был там такой бизнесмен, – пояснила Вика. – Ну вот, а Елистратов действительно устроил в парке огород. Ну, не по всей площади, где-то на трети. Посадил там все овощи, которые растут в России, все сорта. И на четыре часа вдень пускал всех желающих посмотреть. Там и дикие растения были, травы, кустарники, из Сибири, Краснодара, с Кавказа. Даже «Санкт-Петербургские ведомости» писали про этот уникальный ботанический сад.
Вика, как всегда, увлеклась и выдала насыщенную лекцию. Рассказала, что Григорий Иванович поставил на заводе самые современные станки. Выпускал не только косы и топоры, но и сложную технику: сеялки, жатки. А еще делал пастилу, придумал машину для сбора яблок, убеждал разбивать новые сады так, чтобы урожай машиной можно было убирать. Одна из его уборочных машин, кстати, получила золотую медаль на Парижской выставке. Не самовар, не колокольчик, а именно машина!
– Круто! – выдохнул Лешка.
Еще Вика рассказала, что в Первую мировую войну Елистратов потратил много денег на госпитали для раненых, помогал беженцам из западных губерний. Тогда завод снова начал производить оружие.
– Благотворитель, а серебряные слитки все-таки остались, – ехидно вставила Анька.
– После революции купец исчез. Года через три появился в Америке. Приехал в штат Вермонт, в город Ратленд, с одним чемоданом. А к старости имел свою фабрику, стал почетным гражданином города. Вот какие люди жили в Антоновске! – закончила Вика.
– Круто, – повторил Лешка. – Только как это нам поможет подобрать шифр?
– Попробую в Инете покопаться. Может, узнаю про него что-нибудь, – сказал Сашка. – А то отвлечься нужно.
Лешка непонимающе взглянул на него. Потом вспомнил про привет «ВКонтакте» и кивнул. Аня поняла сразу, просто заглянула Сашке в глаза: мы тебя не бросим.
Как назло! На небе ни клочка облачка, солнце ярится, обещая жару. И этот первый не дождливый майский день – учебный!
Впрочем, шоферу и двум пассажирам автомобиля с московскими номерами, въехавшего в Антоновск, было все равно, дождь или солнце. Они приехали по важному делу и не отвлекались на глупости.
– Так, ищем пацана, договариваемся.
– Вон идет. Тормозить?
– На фиг. Посмотри, он подстрижен, одет, как в театр. Такой не согласится.
– Вообще, если город – дыра, то в нем вся мелочь идет в школу, как в театр. Это у них фишка такая.
– Ничего, найдем нормального пацана.
– О, вот этот – нормалек. Подкатывай!
Сашка засиделся в Интернете почти до полуночи – планшет накрывал одеялом. Поэтому Наталье Александровне пришлось трижды стучаться в дверь с трехминутными перерывами, чтобы разбудить внука.
– Великая вещь – жить в квартире с училкой! Никогда не опоздаешь, – пробурчал Сашка, стряхивая себя с кровати. Но умыться успел, даже позавтракал за минуту. И в школу влетел за несколько секунд до звонка.
На первой перемене подошел к Витьке.
– Привет! Узнал про Елистратова? – с ходу спросил тот.
– Узнал. Про него потом всем скажу, а пока – про дяди Борину проблему. Я вчера выяснял, какая существует шумоизоляция. Нашел подходящий материал, потом стал искать, где его купить, чтобы недорого. Есть одна фирма. Изоляция из супертонкого стекловолокна. Доставка без установки. Вы сами с дядей Борей установите, я помогу. А стоить будет в четыре раза дешевле, чем в вашем городском магазине.
Витька подсчитал, присвистнул:
– Как-то дороговато…
– Так ведь не фанера, не поролон, а спецматериал. И еще подсчитай: если до суда дойдет, разве адвоката нанять дешевле? А перевозить мастерскую дешевле? Кстати, сколько дядя Боря зарабатывает на ремонтах в месяц? – спросил шепотом Сашка.
Витька наморщил лоб. Долго соображал, подсчитывал.
– Тысяч пятнадцать в месяц будет, может, чуть больше.
– Вот. А изоляция стоит четверть от этой суммы. И всё, решена проблема…
Витька опять наморщил лоб. Будто на уроке впервые услышал важный материал и пытался усвоить.
Пока Витька соображал, Сашка обратил внимание на одного старшеклассника. Тот прогуливался мимо двери их класса, поглядывал на какую-то бумажку в руке, поднимал голову, присматривался. Сашка пригляделся и узнал его: это был балбес Коля, которого Звено взяло в плен и заперло бы в цеху, если бы он за Коляна не заступился.
Коля еще раз посмотрел на бумажку. Саша понял: это не листик, а фотография. Коля взглянул на Сашку… Что-то странное произошло с его лицом. В первый миг на нем изобразилась явная радость. Но потом столь же неподдельный испуг. Будто малыш гоняет по двору на новом велике, радуется, хвастается и внезапно врезается в младшую сестренку.
Потом Коля подошел и сказал Витьке:
– Отойдем. Поговорить нам надо.
– У нас друг от друга нет секретов! – обиделся Витька.
– Есть, – возразил Коля, да так серьезно, что Витька отошел со вздохом.
Сашка опять взглянул на Колю. Балбес был явно перепуган. Он оглянулся по сторонам, посмотрел Сашке в глаза и махнул рукой с такой решимостью, будто прыгал в бассейн с вышки.
– Иду сегодня в школу. Тормозит иномарка с московскими номерами. Говорят мне: «Парень, есть дело. У вас в школе Александр Дроздов учится?» Я ответил: «Не знаю». Тот говорит: «Я его двоюродный брат, хочу с ним пообщаться, а в школу мне идти нельзя. Найдешь его в школе?» Я кивнул, он мне пятисотку рублей сунул. Потом дал твое фото, а на обратной стороне телефон написан. Сказал: «Как его найдешь, позвони. Когда из школы выйдет, еще раз позвони. Выйдешь раньше него – махни рукой. Тогда еще тысячу дам». Я и ляпнул: «Не проще вашему другу в школу зайти?» А он посмотрел на меня так жутко, да и говорит: «Не умничай! Это вредно для здоровья…»
– А ты? – выдавил Сашка, прислонясь к холодной батарее.
– Ну, я в школу и пошел. Так это твой брат или нет?
Сашка не понял, смог сказать «нет» или только пытался… Должно быть, еще и в глазах потемнело.
– Это еще что за разборка?
Сашка не сразу взял себя в руки и увидел: подошли друзья. Впереди Аня, как всегда готовая к бою. Сзади – Лешка и Витька, ромб замыкала Вика.
– Все в порядке, – проговорил Сашка. – Только меня нашли.
Лешка охнул, Витька зло посмотрел на балбеса Колю.
– Этот навел? – грозно спросила Анька.
Коля промолчал, но съежился, будто стал меньше ростом.
– Навел, но предупредил? – уточнила Вика. – Тогда давайте скажем ему «спасибо». Другой бы сделал подлянку и промолчал.
– Спасибо, тебе, Коленька, – с преувеличенной добротой сказала Анька. – А теперь рассказывай побыстрее, как дело было.
Парень повторил свой рассказ. Потом Аня махнула рукой – отойди. Друзья начали совещаться. Сашка смотрел в окно не отрываясь. Любая машина, припаркованная на улице, могла быть бандитской.
– Я могу выяснить, что это за номер, – предложил Лешка.
– А я, если мне машину укажут, могу в лобовое стекло камень засадить, – ободряюще улыбнулась Аня, – а потом через забор перемахнуть. Покатаются они по городу с разбитым лобовым…
– Еще можно выйти через заднее крыльцо и спрятаться в мастерской дяди Бори, пока не приедут Сашкины родители и не увезут, – вставил Витька.
– Никуда Саше идти не надо, – решительно отрезала Вика. – Без взрослых не обойтись. Все идут на урок, кроме Саши.
– А он? – спросила Аня.
– А он идет со мной к Борису Васильевичу. – И Вика взяла Сашу за руку.
В давнем, почти забытом раннем детстве Сашку укусил на даче какой-то мерзкий клещ. Вздулась опухоль, поднялась температура. Сашка помнил, как мама привезла его в районную больницу, как водила по кабинетам. А вот что говорила мама, что говорили врачи, он почти не запомнил, будто был в полусне.
Точно так же случилось и сейчас. Саша помнил, как Вика отвела его в кабинет директора, а вот начало разговора пропустил мимо ушей. Потом директор вызвал Наталью Александровну. Саша хотел рассказать бабушке, почему его привезли учиться в Антоновск. Хотел извиниться, что держал ее в неведении, но Наталья Александровна махнула рукой: знаю.
– Значит, все это правда, – кивнул директор. – Звоню в полицию.
– Борис Васильевич, – обратилась к нему Вика, – пожалуйста, давайте подождем немного. Сейчас приедет папа, вот он и позвонит.
Действительно, минут через десять в кабинете директора находился Викин папа. Сашка уже видел его на фотографии в квартире и сразу узнал.
Знакомство началось с рассказа о случившемся. Сашка говорил кратко, Наталья Александровна подтверждала.
Потом дочь сказала отцу:
– Попроси, пожалуйста, Святослава Викторовича приехать. Только, пожалуйста, пусть без мигалки. – Тихо объяснила Сашке: – Святослав Викторович – начальник РУВД, подполковник. Надо не просто тебя защитить, а попробовать этих негодяев арестовать.
Юрий Андреевич умел быть таким же убедительным, как и дочка. Едва прозвенел звонок на следующий урок, появился Святослав Викторович. Он был в обычном костюме, слегка запыхавшийся, так как явно не привык спешить. На его лице можно было одновременно прочесть и неудовольствие, и удивление.
– Что такое, Юрий Андреевич, с Викторией что-нибудь стряслось? – спросил он с порога.
– Нет, вот с этим молодым человеком, – кивнул на Сашку Викин папа. – Александр совершил гражданский поступок, и теперь у него проблемы.
Сашке пришлось рассказать все с самого начала, уже подробно, под пристальным профессиональным взглядом Святослава Викторовича. Говорить было нелегко. И дело даже не в том, что подполковник ему не верил. Похоже, Святослав Викторович думал, что сего хорошим знакомым, Юрием Андреевичем, или его дочкой Викой случилось какое-то простое, привычное происшествие. Может, кража, может, школьная драка. А тут какая-то сложная, непонятная история с незнакомым мальчиком и московскими бандитами.
Наконец Саша закончил. Подполковник тяжело вздохнул и обратился к нему:
– Скажи, орленок, а как ты вообще оказался в этой теме? Ты сам-то наркотики никогда не принимал?
– Нет, – сказал Сашка и покраснел, – я просто хотел, чтобы возле моей школы ими не торговали. – Сказал быстро, боясь, что еще одна секунда – и расплачется.
– Святослав Викторович, – вступилась Наталья Александровна, – мой внук не принимает и не принимал наркотики. Он, как правильно сказал Юрий Андреевич, совершил гражданский поступок – помог полиции. Теперь полиция должна помочь ему.
– Ну, это я так, по долгу службы, – ответил подполковник, будто извиняясь. – Да, сложная ситуация. Тут должен работать наркоконтроль. Но, – он повернулся к Сашке, – не бойся. Мы тебя без защиты не оставим. Довезут домой на машине, завтра тоже присмотрят.
В первую секунду Сашке полегчало. Представил, что его, как ВИП-персону, везут домой на машине с мигалкой. Жаль, в Антоновске нет пробок, не нужно делать «уу-уу!». Но тут же подумал, что ему захочется зайти после уроков в мастерскую дяди Бори, просто погулять с друзьями. А теперь придется сидеть взаперти и все равно бояться.
Между тем Вика подошла к начальнику полиции, заглянула в глаза, спросила:
– Святослав Викторович, ведь ваша дочка Таня учится в пятом классе?
– Да. А как это относится к делу? – ответил удивленный подполковник.
– Вот представьте: вы узнали, что какие-то бандиты приехали в город, чтобы похитить Таню. Вы тоже будете говорить, что этими людьми должно заниматься особое подразделение, или постараетесь их задержать? Так или нет, Святослав Викторович?
Подполковник поглядел на Вику немного рассерженно. Сашке показалось, за время ее монолога начальнику РУВД раз десять хотелось крикнуть: «Кто ты такая, пигалица, чтобы учить меня работать?!» Но Вика неотрывно смотрела ему в лицо и говорила спокойно, отчетливо, рассудительно.
Поэтому подполковник вздохнул и сказал:
– Да, так.
– Святослав Викторович, – с нажимом продолжила Вика, – вы должны защищать свою дочку. А также меня, Сашу и каждого школьника в нашей школе, во всем городе Антоновске. В наш город приехали бандиты. Неужели вы не можете сделать так, чтобы сегодня Александр заснул спокойно?
Святослав Викторович заходил по комнате, как тигр в клетке. Потом резко остановился рядом с Сашей.
– Как зовут этого оболтуса, который стал наводчиком?
– Николай, он в восьмом классе, – ответила за него Вика.
– Сейчас с ним поговорим. Ну хорошо, он укажет на ту самую машину. А дальше что?
– А дальше, – неожиданно для себя сказал Сашка, – я стану наживкой. Все равно, кроме меня, некому.
Сашка стоял в школьном вестибюле. До выхода оставалось три минуты. Или две.
Наверное, следовало бы гордиться и радоваться. На его глазах была разработана пусть и маленькая, но настоящая спецоперация. И он – ее главный участник. Но поначалу против были все…
Задача была простой. Выйти на крыльцо, включить маленький диктофончик во внутреннем кармане – в полиции нашлось такое спецоборудование, – дождаться, когда бандиты вступят с ним в разговор. И поговорить. Желательно громко.
Только вот как настроиться на разговор?
Сашка вспомнил книжку про тринадцатилетнего воеводу – уже начал читать. Представил себя главным героем, которому предстоит встреча с главарем заговорщиков в остроге, наглым боярским сыном Никиткой Маром. Map предложит ему не замечать тайной винокурни: он хочет спаивать бурят и эвенков, брать у них как плату за водку собольи шкурки и так богатеть. Общаться с таким негодяем надо серьезно, сохраняя достоинство.
Сашка шагнул на крыльцо. Пожалел, что на нем обычная куртка, а не старинная ферязь или воеводская шуба – под ней было бы проще спрятать диктофон. Улыбнулся своей мысли, вышел на улицу.
Коля, наверно, уже позвонил. Сашка еще не добрался до перекрестка, как начал сбываться кошмар последних дней. Рядом медленно покатилась неизвестно откуда взявшаяся старая, грязная иномарка с московскими номерами. Потом проехала вперед, остановилась, и перед Сашкой выросла огромная фигура в поношенной замшевой куртке.
– Здравствуй, Шурик, – сказал амбал, – садись давай, покатаемся, поговорим.
Сашка резко отпрыгнул вправо. Дальше не уйдешь – стена. Но садиться в автомобиль он не собирался. Чуть обернулся. Из машины вышел второй парень. Теперь не отступить.
– Ты что, не понял? – почти без злобы удивился первый, похоже главный. – Тебя же по-хорошему попросили: сядем, поговорим. Или по-плохому хочешь?
– Поговорить можно и здесь, – громко и отчетливо проговорил Сашка. – Мне родители запретили садиться в машины к незнакомым людям.
Второй парень, в кожаной куртке, хохотнул.
Главарь сказал:
– Хорошо, Шурик, давай поговорим здесь. Мое предложение простое: ты забываешь то, что видел. Не даешь никаких показаний. Тоже скажешь, мамочка запретила?
– А если я хочу дать показания? – спросил Саша, надеясь, что голос не дрожит.
– Ну, тогда пришлем тебя маме в посылке, – спокойно ответил главарь.
Люди редко радуются, когда им угрожают. Но Сашка обрадовался.
– Так я ведь не помещусь в посылку! – удивился он.
– Не волнуйся – влезешь, – успокоил его главарь.
– Пошлем одну голову! – снова хохотнул напарник. – Отрежем не больно, не бойся.
– А теперь мое предложение, – сказал Саша, выговаривая каждое слово, будто поднимая тяжелый кирпич. – Вы про меня забудете. Раз и навсегда.
– Нет, Шурик, ты ничего не понял, – сказал главарь. – Придется прокатиться…
– Менты! – закричал третий бандит, сидевший за рулем.
Главарь и помощник кинулись в машину, но было поздно. Иномарку и спереди, и сзади блокировали две легковушки, а сбоку остановился обычный рейсовый автобус. Только вместо пассажиров из него выскочили полицейские с автоматами.
Они так грозно закричали: «Лежать! Руки за голову!» – что Сашка чуть было не послушался команды, но все же остался стоять на месте.
К нему подскочил Святослав Викторович, тоже участвовавший в операции, схватил за руку, вытащил с поля боя.
– Молодец, орленок! – искренне похвалил он.
Сашке почему-то хотелось петь и плакать одновременно.
– У них были два ножа и травматик, переделанный под боевые патроны, – рассказывал Сашка. – И еще на записи ясно слышно, как мне угрожают отрезать голову и послать маме. Я дал показания, Колька – тоже.
– Пятьсот рублей-то себе оставил? – спросила Аня.
– Пришлось отдать как вещдок… – вздохнул Сашка, сочувствуя балбесу.
Был вечер, все сидели на кухне у Вики. Друзья дождались, пока закончатся следственные действия, к счастью не очень долгие. Наталья Александровна хотела отвести Сашу домой, но он умоляюще взглянул на нее: можно еще побыть с друзьями? Юрий Андреевич обещал отвезти его на машине, и бабушка согласилась.
Ребята постоянно тормошили Сашку, подливали чай, Вика подкладывала торт – папа купил, как будто праздник. И постоянно переводили разговор на любые темы, не связанные с происшествием. Витька и Лешка любопытствовали, но Вика одергивала их: Сашка, если захочет, сам расскажет, а лезть к человеку с вопросами не надо.
Сашка немного успокоился, когда допил третью кружку чая и съел почти треть шоколадного торта. Чтобы переключиться, рассказал о своих вчерашних поисках в Интернете.
– Я вчера зашел на сайт городской библиотеки Ратленда.
– Городской библиотеки чего? – спросил Витька.
– Того города в Америке, куда Елистратов уехал, – пояснила Вика.
– Там, – продолжил Сашка, – почетный гражданин может передать свой личный архив в городскую библиотеку для всеобщего доступа. А Григорий Елистратов – почетный гражданин города. Значит, его бумаги могут быть там. И если они оцифрованы…
– То, конечно, шифр замка указан в преамбуле к завещанию! – усмехнулся Леша.
– Самый умный? Ищи тогда сам, – посоветовала Аня.
– Я до конца не разобрался. Спать хотелось, да и замучился с автопереводчиком, – признался Сашка.
– Кинь мне ссылку, я попробую, – предложила Вика. – Хочу в инглише немного попрактиковаться.
Так и решили: ратлендский архив разрабатывает Вика. Чтобы не возвращаться к сегодняшним приключениям, Сашка сообщил о найденной шумоизоляции для мастерской. Витька опять стал спорить: мол, дядя Боря не доверяет современным материалам, да еще фирменным, но купленным со скидкой. Однако друзья поддержали Сашку.
Когда стало темнеть, торт был съеден, а чай выпит, Викина мама деликатно выпроводила гостей из дома. Викин папа пошел выводить машину из гаража. Сашка отнекивался, говорил, что дойдет сам, ведь близко. Но Юрий Андреевич сказал: «Раз обещал бабушке, значит, отвезу».
Вика напросилась в короткую поездку проводить Сашку. Когда спускались по лестнице, спросила его:
– Как себя чувствуешь? Отпустило?
– Да. Когда от Витьки узнал про московский привет, смотрел на все машины подряд, ждал: вдруг за мной, – признался Сашка.
– Ты молодец, Санька! – сказала Вика.
Сашка покраснел и поспешил ответить:
– И ты молодчинка, да еще какая! Ты здо́рово умеешь взрослых убеждать.
– Должны же у меня быть хоть какие-то таланты, – улыбнулась Вика.
Глава 2Найти капитана Савельева
Я на утренней пробежке. Обычно бегают с плейером, но мне хочется, чтобы музыка не мешала видеть город. И беседовать с моими земляками, даже если они жили за много веков до меня.
Чаще всего я разговариваю с князем Юрием, или Молодым князем, как его обычно называют в летописи Антоновска. К сожалению, не все горожане помнят его единственный подвиг. А если бы и помнили, я все равно расскажу о нем еще раз.
Было это пятьсот лет назад, когда орда крымского хана совершала набеги на русские земли. Часто на ее пути был Антоновск. И вот однажды враг подошел так внезапно, что войска московского князя не успели выступить на помощь.
Спешно собрался военный совет. Седые воеводы убеждали, что войск мало, что город не готов к обороне. Надо отступить и сохранить людей. Но вот слово взял князь Юрий. Он обратился к воеводам и сказал, что конные воины успеют отступить, но горожанам и жителям ближайших сел, собравшимся под защиту стен, не хватит времени даже скрыться в ближайшем лесу. „Славные, честные мужи, – говорил он, – каждый из вас уже прославил свое имя, и если вы покинете город, то ваша честь не пострадает. Но я молод, и если предам крещеный люд на расправу врагам, то буду опозорен навсегда. Поэтому я останусь сражаться даже один".
Воеводы устыдились и вступили в бой. Орда отступила от города. Но князь Юрий погиб, потому что сражался в первых рядах.
Мне иногда кажется, что князь Юрий не погиб, а уснул. Я представляю, как он проснется на рассвете, въедет в город на коне. Мы встретимся, я побегу, он поскачет рядом. И я покажу ему сегодняшний Антоновск.
Конечно, он многому удивится. Мы топим печи не дровами, а бесцветным топливом, приходящим в город по трубам. Наши просторные, многоэтажные избы освещают не лучины, а маленькие сосуды из тонкого стекла. Мы умеем подниматься в небо, правда, я сама пока еще ни разу не летала. Возможно, князь Юрий захотел бы немедленно полетать на самолете – я бы на его месте так и сделала.
Но, боюсь, еще больше он удивится другому. У нас столько возможностей, нам столько дано, а мы все равно несчастливы. И он никогда не понял бы, почему многие мои земляки уже уехали из Антоновска, а другие хотят уехать.
Сама я могу понять своих земляков. Я понимаю их, но все равно смотрю на свой город глазами князя Юрия. Я не хочу его покидать, как не покинул он.
И не покину!»
– Мальчики, вам помочь? – участливо спросила Вика.
Витька мотнул головой: не надо. Сашка не слышал, а Лешка, хоть и слышал, решил сберечь дыхание и лишний раз рот не открывать. Заняты они были важным делом: затаскивали в мастерскую дяди Бори рулоны шумоизоляции. Не то чтобы груз был тяжел, но очень неудобен. Согласно договору, фирма доставила товар к дверям мастерской как раз к четырем дня, когда ребята пришли из школы. Вот они теперь и работали грузчиками.
Аня хотела потрудиться тоже, но Вика ее остановила: грузы не для дам. Поэтому девочки с любопытством наблюдали, как огромные белые рулоны с трудом пролезают в дверной проем.
Дядя Боря тихо ворчал: «Ничего не выйдет», – однако освобождал стены, разбирал стеллажи. Ребят к этому делу он не допустил – хотел сам запомнить, куда что положил.
– Ничего, – утешила Аня, когда последний рулон очутился в мастерской, – сейчас отдохнете и будете двигать громоздкие деревяшки.
– А когда совсем устанете, – добавила Вика, – устроим интеллектуальный перерыв, и я расскажу, что узнала про Елистратова. Заодно и чаю выпьем.
Со стеллажами возились еще полчаса, двигали их втроем. Сашка и прежде удивлялся обилию и разнообразию инструментов и деталей в мастерской. Он привык, что дома в кладовке только набор отверток, два разводных ключа да еще старый молоток, который выбросить жалко. Сейчас же, когда ящики и ящички, коробки и коробочки были сняты с полок, казалось, вся огромная мастерская заполнена деталями и инструментами.
«Зачем это? – размышлял Саша. – Ведь сейчас почти все, что требуется, можно купить в магазине. Может, права Ленка, написавшая мне, что такая мастерская, как у дяди Бори, – это старье. Или, научно выражаясь, анахронизм. Все равно что топить печку дровами, если в дом проведен газ».
Но тут же подумал: «Ведь есть же люди, которые ходят по горам с рюкзаками, пробегают десятки километров марафонской дистанции, а то и еще больше. Фехтуют на старинных мечах, как мечтает Аня, ныряют с аквалангом, чтобы сделать красивый снимок. Это ведь тоже, если посмотреть, глупость – если посмотреть из кресла перед телевизором. Переключай с программы на программу – тут тебе и спорт, и путешествия, и история. Нет же, нужно делать это самому.
Так и дядя Боря. И кстати, еще можно поспорить, какое умение важнее в жизни: пробежать десять километров и не устать, развести костер под дождем или починить старинную швейную машинку, приговоренную к помойке. Это вот те, кто, не вставая, сидят у телевизора или компьютера, устарели раз и навсегда…»
– Чай откладывается! – объявила Вика. – Вода кончилась.
– После шумоизоляции поставлю фильтр, – проворчал Витька.
Действительно, водопроводная труба в доме давно стала безобразней некуда. Воду из крана неприятно было пить даже после кипячения. Дядя Боря привык посылать внука за водой на колонку – там она была приличная. Но сейчас Витька усердно разбирал один из ящиков, поэтому этот вариант отпадал.
– Решайте, мальчики, – сказала Аня.
– Чего решать? – обратился Сашка к Лешке. – Пошли вдвоем. – Захватили по две пластиковые бутыли и пошли.
– Поговорить хотел? – спросил Лешка.
– Да, – ответил Сашка. – Про Анькиного отца.
Лешка не удивился. Только спросил:
– Ты в теме?
Сашка кивнул. Леша вздохнул. Причем не наигранно, как это иногда делал, а искренне.
– Он пьет? – решив не тянуть, задал прямой вопрос Сашка.
– Почти нет. Но у него… Ну не знаю, как сказать правильно… Комплекс или синдром, я же не психолог. Он был боевой летчик, а теперь военный пенсионер, сторожем работает. Вот ему и кажется, что дочь во всем виновата. Он должен ее воспитывать, а не получается. Постоянно службу вспоминает, своих друзей-летчиков. Вспомнил, оглянулся – рядом дочь, у которой по алгебре не пятерка, а четверка да и домой поздно пришла.
– Он правда за Анькой по квартире с ремнем гоняется?
– Бывает, – мотнул головой Лешка. – Не знаю, как можно Аньке помочь. Я однажды намекнул, что если ребенка бьют, можно в школе пожаловаться – она потом со мной неделю не разговаривала.
– Его надо к врачу отвести, психологу или психоаналитику, – предложил Сашка.
– Проще нам стать асами…
Так дошли до колонки. Наполнили бутыли, промокли при этом от рубашек до кроссовок. Лешка ругался, а Сашка радовался. Наконец-то жара пришла, куртки не нужны. Да и могучая струя воды, которую ты сам же и выкачал, казалась веселым аттракционом, какого не найдешь в Москве ни за какие деньги.
Закрутили бутыли, потащились обратно.
– Леш, а к Анькиному папе его друзья-однополчане приезжают?
– Нет. Оттого он и тоскует, мол, его весь мир забыл и бросил. Вспоминает чаще всего капитана Андрея Савельева. Анька иногда говорит: «Хоть фамилию меняй на Савельеву. Может, он так меньше придираться будет…»
Сашка сделал минутную передышку – остановился, поставив бутыли. И тут ему в голову пришла интересная мысль.
– Лешка, давай, как Анькин друг вытяни из нее всю информацию про этого капитана Савельева. Даже не прямо про него, а где служил ее отец, в каком полку, в каком году.
– Зачем?
– Мы попробуем этого капитана в Интернете найти. Может, если он приедет, это будет для Анькиного отца лучше, чем любой психолог-аналитик.
Лешка впал в скепсис. Говорил, что, скорее всего, ничего не выйдет. Сашка на это отвечал, что в этом случае никто ничего не потеряет, а вот если получится…
В спорах дошли до мастерской. Аня принялась ругаться: так долго можно ходить только за мертвой водой.
Сашка вернулся в бабушкину квартиру часа через два. За это время в мастерской успели обить одну стену, попить чаю и обсудить Викины достижения. Она не только освоилась на сайте Свободной библиотеки города Ратленда, но даже вступила в переписку с одним из библиотекарей, доброжелательным старичком. Он сообщил, что хотя архив мистера Елистратоффа оцифрован, еще не выложен в доступ, но он пришлет ей его, как жительнице города Антоновска.
Дома Саша быстро похватал ужин, заглянул к себе на страницу «ВКонтакте», посмотрел новости друзей. Залез было в «Забайкалье», но тут же закрыл игру. После того как он вчитался в книгу про юного воеводу Ваню Николаева, играть в «Забайкалье» не хотелось. А захотелось самому сделать игру про то, как в Забайкалье жили на самом деле. Может, вместе с Лешкой удалось бы…
Иконка скайпа подсказала, что на связь выходят родители. Сашка мгновенно причесался и вступил в разговор.
Вечером того тревожного дня он позвонил маме и, подбирая слова, рассказал: опасность была, но миновала. Мама, конечно, охнула, чуть не велела папе мчаться в Антоновск. Потом все же поняла: все уже кончилось, причем так хорошо, что лучше и не придумать.
Сегодня мама была спокойна. Сообщила, что бандитов доставили в Москву. По словам следователя, банда арестована вся. Так что еще неделька – и можно будет возвращаться.
Сашке вдруг стало неуютно. Примерно так же, как в то раннее, еще темное утро, когда он покидал Москву и ехал в незнакомый городок. Похоже, с новыми друзьями будет расстаться не проще, чем с московскими ребятами. Если не сложнее.
А как же клад заводчика Елистратова? Как можно уехать из Антоновска до того, как кто-то из друзей станет мэром города? А в этом Сашка не сомневался.
Скайп, зараза, эмоции не скрывает!
Мама заметила:
– Ты не хочешь возвращаться домой?
– Хочу, мамочка, – искренне сказал Сашка, – только вот тут дела остались.
Спрашивать какие, мама не стала, только улыбнулась.
– Ладно, можешь не торопиться. Доучись там. Только ты от школьной программы не очень отстанешь?
– Не обижай малую родину папы! – рассмеялся счастливый Сашка. – Чес-слово, в Москве учиться проще.
Мама рассмеялась тоже и пожелала сыну спокойной ночи.
Глава 3Чему не учат в школе
Сашка уже привык, что ребята в Антоновске обходятся без мобильников. Конечно, у старшеклассников они есть, а вот в его классе – не у всех. Есть у Ани, понятно, у Вики. А вот у Лешки, да и не только у него, – нет. Ничего, выживают. Если нужно поскорее встретиться, просто приходят к дому. Звонят в домофон, в дверь, а можно и малюсеньким камушком в окошко запустить.
Сегодня оказался именно такой случай. Когда Сашка вышел из дома, у подъезда уже стоял Лешка.
– Привет. Есть!
– Что есть? Ты о чем? – спросил удивленный Сашка.
– Не что, а кто. Капитан Савельев. Я узнал у Аньки, что сумел, начал большой поиск в «паутине». Куда только не заглядывал, даже на форум летчиков ЗабВО. И все выяснил.
Лешка просто восторгался собой, что собрал столько информации.
– Капитан Андрей Иванович Савельев жив, здоров, живет в Подмосковье, от нас, кстати, на тачке ехать полтора часа. Он то ли директор, то ли даже хозяин аэроклуба. Теперь, когда папа опять будет Аньку обижать и напоминать про капитана Савельева, она его обрадует, что с однополчанином все в порядке.
– Нет, – возразил Сашка, – это слишком маленький профит. А если сделаем так. Убедим Аньку с этим Андреем Ивановичем связаться. Он в Инете бывает?
– Да, и на своем ветеранском форуме, и даже «ВКонтакте». Почти каждый день маячит. Бьется в эпических холиварах на тему, кто и когда в какой горячей точке воевал.
– Вот и нужно, чтобы Анька с ним пообщалась. Рассказала ему, конечно, не о своих проблемах, а только об отцовских. Как папа скучает по своим друзьям. Может, капитан Савельев ему письмо напишет. Уже Аньке станет легче.
– Дело за малым – убедить нашу Жанну д'Арк… – вздохнул Лешка. – Ладно, где наша не пропадала…
– Сказала наша и пропала, – утешил его Сашка. – Ты и убедишь.
На последней перемене Лешка вытащил Сашку на крыльцо.
– Получилось! – воскликнул он. – Уговорил, согласна! Прямо сейчас ему письмо напишет на бумажке, а потом пойдем в мастерскую или к Вике и пошлем с твоего планшета. И решим проблему! – Чтобы не сглазить, решил постучать по деревяшке. Но не нашел ничего подходящего, кроме своей головы.
– Лешка, – сказал Саша, оглянувшись и увидев, что никого рядом нет, – давай теперь о твоей проблеме.
– О какой? – удивился друг.
– О твоей маме. Она тяжело болеет, я правильно понял?
Лешка замер. А вот его лицо напоминало книгу, которую перелистывают быстро-быстро. Или компьютерную страничку с картинками, которую также листают в ускоренном режиме. То возмущение: как ты посмел об этом со мной говорить! То обида: зачем трогать рану, все равно не поможешь. То благодарность: спасибо, что в мире нашелся человек, который знает про мою боль. И даже промелькнула страничка надежды.
– Ну да, болеет. Уже шесть лет, – тихо ответил Лешка. – Почки. Не ухудшается, но врачи говорят, что нужна операция, лучше не тянуть. Сложная операция, в районной больнице не сделают. Нужна профильная клиника, а там, если делать по обычному полису, то ждать пять лет. Как минимум.
Лешка грустнел с каждой фразой. Потом зло проговорил:
– Я уже думал, не хакнуть ли какой-нибудь банк.
– Так ведь поймают, – испугался Сашка. – Если ты в тюрьму попадешь, тогда как маме поможешь?
– Не посадят меня, я же маленький еще! – усмехнулся Лешка. – Вика проконсультировала. Я сразу переведу деньги на счет больницы, так что их уже оттуда не вытащат. Пусть банк мне иск предъявит, я буду на него хоть десять лет бесплатно работать, за печеньки. Только на отдалении, из Антоновска.
– Когда банкиры разглядят твои таланты, они тебя еще и шоколадками кормить будут, – в некоторой растерянности сказал Сашка. Проблема друга была действительно серьезной.
Школа хороша тем, что когда запутаешься в проблеме, выручает звонок.
– Я подумаю еще, – попытался обнадежить друга Сашка.
– Думай, – кивнул Лешка и направился в класс.
Мастерская дяди Бори стала прежней. Только стены и пол на ощупь казались мягкими. Вика отправилась в магазин к соседям. Позвонила Сашке на мобильник, попросила включить все механизмы, заодно еще и телевизор на полную громкость.
– Чего тормозите? – спросила она. – А то меня уже заставляют кимоно купить.
– Так включили уже! – крикнул Сашка.
– Не слы… А, если подойти к дальнему прилавку, слышно, но чуть-чуть… Спасибо, я только посмотреть… Сашка, это не тебе. Иду.
Все работы у дяди Бори на сегодня были ручными. Поэтому станки он выключил. Остался телевизор. К этому прибору у друзей отношение было разным. Сашка считал, что он не нужен, если есть компьютер. Разве что футбол посмотреть. Аня телик не любила. Леше было все равно, шумит или нет. Вика смотрела научные каналы, а Витька мог смотреть все подряд. Как и дядя Боря. Впрочем, он не смотрел, а слушал вполуха.
– Дядь Боря, можно чуть потише? – спросила Аня.
– Погоди-ка, – остановила ее Вика. – Это они о чем?
Сашка глянул на экран. Шла передача областного телевидения. Как раз об Антоновске.
На экране появился опрокинутый мусорный бак, обсиженный воронами. Они вспорхнули: к баку подошла бродячая собака, сунула в него морду, принялась рыться.
– Вот так и живем, – печально сказала пожилая женщина, показывая пальцем на неприглядную картину. – Не город, а одна большая помойка!
Потом говорил молодой репортер:
– Антоновск – старинный город нашей области, со своими традициями и славным прошлым. К сожалению, трудно не согласиться с его жителями, которые считают, что за последние годы город превратился в одну большую свалку…
– Это же Слободская, соседняя улица, – показал на экран Витька, – в смысле, для моей Московской она соседняя. Странно, тетку эту впервые вижу. И контейнеры на помойке обычно не перевернуты.
– Хватит глупости смотреть, – сказала Аня. – Пусть нам наконец Вика расскажет, что узнала про Елистратова.
– Очень много, – ответила Вика. – Даже прочитала завещание.
– Ого! – воскликнула Аня.
Остальные тоже восхитились.
– И вот там-то и нашла ключ к шифру, – продолжила Вика. – Точнее, новую загадку. Григорий Иванович был бездетным, все состояние завещал благотворительным фондам и школе для детей русских эмигрантов. В конце приписал: «Прощаясь с Антоновском, я оставил в городе память о себе. Она пригодится городу и новым владельцам завода. Но это будет возможно, только если в Антоновске помнят меня. Пройти, увидеть и взять оставленное сможет лишь тот, кто вспомнит год начала моего счастья, год моего триумфа и год начала моей печали. Если нашедший дверь не вспомнит эти даты и будет играть с цифрами наудачу, после третьей попытки в хранилище не войдет никто». Дальнейшее, наверное, неинтересно.
– Да, купец-молодец, загадал загадку! – уважительно заметил Лешка. – Методы обычного криптоанализа не сработают.
– И ведь, зараза, честно предупредил, – Аня ударила кулаком по коленке, – будете наудачу вертеть колесики – всё, кранты! Ладно, «год триумфа» – это когда он получил медаль на Парижской выставке. А что такое «год начала моего счастья»? И что такое «год начала моей печали»?
– Может, 1917 год? – предположила Вика.
– Или 1918 год, когда он уехал из России, – сказал Сашка.
– Вот именно, что «может»… – вздохнула Аня. – Станем гадать – так с третьей попытки все поломается. Может, еще и потолок рухнет.
– Нет, прадед не стал бы такую ловушку ставить, – обнадежил Витька. – А вот хитрый замок, который заклинит навсегда, это он мог запросто.
– Не знал Елистратов про автоген, – проворчал Лешка.
– Может, он знал, что у нас его нет! – усмехнулась Вика. – Я еще поищу. Если повезет, даже биографию его найду, попробую разобраться с триумфом и печалью.
Настало время расходиться по домам. Вообще-то посиделки у дяди Бори тем хороши, что не заметишь, как сделаешь домашку. По алгебре проверит-поможет Вика, по русскому тоже она или Сашка. За последний месяц Саша основательно подтянул русский язык, чтобы бабушку не позорить.
Но за окном уже темнело, несмотря на ясный майский вечер. Попрощались с дядей Борей – и по домам.
Улицы Антоновска и днем-то были тихи, а в такой час почти пусты. Именно поэтому ребята увидели, как перекресток проехала огромная черная машина, за ней пронеслись две поменьше.
– Серьезные гости, – сказал Сашка.
– Наверное, это инвесторы уезжают, – объяснила Вика. – Сегодня папа брился так долго, что мама удивилась. Рассказывал: из Москвы приезжают инвесторы, вечером будут переговоры.
– Да уж, – заметил Сашка, – такие инвесторы договариваются на миллиард. И не рублей.
– Это их дело! – Аня махнула рукой. – А чужие деньги считать не будем. Может, клад Елистратова еще дороже стоит.
После неудавшейся Вальпургиевой ночи на заводе Коля не встречался с друзьями-балбесами. Обиделся на них, что бросили за закрытыми воротами. И боялся, что отнесутся с подозрением. Мало того что могли узнать, что он попал в руки их врагов, так потом еще пришлось несколько раз побывать в полиции. Отдал бандитские пятьсот рублей, ответил на все вопросы, претензий к нему не было. Но как к таким визитам отнесутся дружки? Еще решат, будто он рассказал всю их историю, все планы, да еще с адресами и фамилиями?
Поэтому Коля старался не встречаться с бывшими друзьями, даже сторонился, когда сталкивался в школе. Балбесы тоже избегали контактов. Но потом Бизон, тот самый, что в клипе успешно садился на ежа, сам подошел к Кольке. Сказал, что сегодня вечером его ждут в офисе.
Офис балбесов – квартира, в которой жил их главарь Трэш-Хэлл. Как и Лешка, жил он с мамой. Мама уже давно привыкла к любым чудачествам сына. А то, что уже год как окончил школу и не работает, так это в Антоновске он не один такой. Тем более постоянно каким-то делом занят.
Обычно Трэш в своей комнате монтировал видеоклипы о приключениях своих друзей. Но, как заметил Коля, сейчас комната напоминала не только видеомонтажную, но и мастерскую художника. Треть пола была застелена газетами и картонками, на них фанерные таблички, рядом банки с масляной краской, кисти.
– Привет, Кол! – поприветствовал его Трэш. – Менты больше не теребили?
– Отстали, – буркнул Коля. О том, как помог семиклашке Дроздову, рассказывать вожаку он не собирался. Тем более слухи об истории и так разошлись по городу.
Трэш расспрашивать не стал. Вместо этого ткнул пальцем в направлении разных красок и табличек.
– Вот, смотри. Подкинули нам новую развлекуху. Да причем не бесплатно. Это не копейки клянчить в Интернете.
– Что за развлекуха? – осторожно спросил Коля. Он не забыл разговор с Витькой и Аней и уже пришел к выводу: второй раз идти веселиться на завод он бы не согласился.
– А как обычно. Сначала сделаем, потом снимем, и все приколются. Только еще деньги заработаем. У тебя что по рисованию было?
– Четверка.
– Везун! У меня трояк. Вот кисть, вот дощечка. Рисуй аккуратно, чтобы все было так, как здесь.
Коля посмотрел на образец. Удивился.
– А зачем это?
– Как – зачем? – ухмыльнулся Трэш. – Как всегда, по приколу.
– А кто за прикол платит? – задал очередной вопрос Коля, уже понимая, что не откажется от работы.
– Где это ты спрашивать научился? У ментов, что ли?
Колян смутился, встал коленями на газеты, взялся за кисточку.
Лешка мучился до конца последнего урока. Вика и Сашка сказали ему на перемене, что есть новости про маму и операцию. Но в два слова не расскажешь, поэтому потом. Лешка ждал, нервничал, ерзал. После звонка вылетел из школы – благо, уже две недели ходили без курток. Ждал друзей, как собачка, привязанная у магазинной двери, ждет хозяина, задержавшегося в очереди.
Ребята не заставили себя ждать.
– Мы немного порылись в областных законах, – начал Сашка. – Ну, не то чтобы немного, два вечера.
– Я заодно проконсультировалась с папой, – продолжила Вика, – а он – в районном комитете по здравоохранению. Именно проконсультировалась, а не сказала: «Папочка, тут у нас такая проблема, твоя помощь нужна».
– И мы выяснили, – подхватил Саша, – что по областной программе существуют квоты на операции по этому профилю, распределенные по разным возрастам. Операции в московских клиниках, все расходы по ОМС. Нашли сайт, где указаны квоты на Антоновский район.
– И теперь мы знаем, – продолжила Вика, – есть одна свободная квота на наш район. Да, конечно, объявление об этом в поликлинике на стенде не висит. И врачи пациентам тоже не говорят. Потому что сами не знают. А вот что странно…
Вика и Сашка сказали хором:
– Чего же ты, крутой суперхакер, сам об этом не узнал?!
– Да ладно, хоть хрюкером меня назовите! – воскликнул Лешка. – Дальше-то что?
– Что дальше? Вот флешка, на ней файл, в нем пакет документов. Ты его распечатываешь в копировальном салоне, в Доме быта. После этого идешь с мамой к ее лечащему врачу. Чего кисло глядишь? Хочешь, с вами схожу? – предложила Вика.
– Кстати, сходи, – кивнул Сашка. – Твой талант – переговоры со взрослыми.
– Идем к врачу, просим у нее направление, и если она отказывается, то перечисляем приказы и распоряжения, дающие право на операцию. Документы заполнены, посланы в Москву, мама ждет ответа, когда приезжать.
– Неужели так просто? – не верил своим ушам Лешка.
– А кто сказал, что просто? – удивилась Вика. – Я же говорю, мы два вечера разбирались в этих законах и квотах.
– Конечно, проще банк хакнуть! – слегка рассердился Сашка. – Знаешь, такую поговорку: «Сено к лошади не ходит?»
– Но это пока лишь слова, – охладила их пыл Вика. – Леш, правда, не тяни. Еще трех часов нет, попробуй сегодня сходить с мамой в поликлинику.
– Спасибо вам, ребята! – крикнул Лешка, убегая.
Так друзья потеряли Лешку на весь день. Впрочем, и сами общались недолго. У Ани была тренировка, Вика хотела подтянуть английский и продолжить поиски информации по купцу Елистратову. А Сашка – дочитать повесть про тринадцатилетнего воеводу.
Когда расставались, Витька спросил Вику:
– Ты не знаешь: правда, что на территории завода находится могильник с радиоактивными отходами?
Вика остолбенела от такого вопроса.
– Ты чего меня спрашиваешь? Дядя Боря на АИЗе почти пятьдесят лет проработал. Он должен знать лучше всех, есть там могильник или нет.
– Дядя Боря тоже не знает, – смутившись, ответил Витька. – Бабушка от соседки слышала, а она – в какой-то радиопередаче. Ведь дядя Боря на заводе пятнадцать лет не появлялся, может, за это время там могильник устроили.
Вика покачала головой:
– Не знаю, но спрошу папу, откуда в Антоновске мог взяться такой слух?
Примерно в половине двенадцатого Вика встала от компьютера. Тихо, но резко крикнула: «Йе-е-ес!» Негромко включила «Найтвиш», минут пять танцевала босиком на ковре. Хотела позвонить Сашке, но взглянула на часы и вздохнула. Он, наверно, лег спать, «ВКонтакте» его нет. Остальные друзья и подавно. Жаль, с родителями радостью не поделишься.
Решила выпить воды, осторожно пошла на кухню – не разбудить бы папу, уже, скорее всего, спит. И мама тоже должна доварить обед на завтра и лечь.
Тревога оказалась излишней: когда Вика прошла холл, то увидела свет на кухне, а также услышала разговор папы и мамы. «Я не подслушиваю, я просто тихо иду по своим делам», – сказала она сама себе.
– Ты представляешь, что такое переселить целый микрорайон? А ведь рядом с заводом и частный сектор со своими огородами, курятниками, крольчатниками! – возмущалась мама.
– Милая, это очень серьезная корпорация, – спокойно ответил папа. – Переселение микрорайона станет частью инвестиционного плана. Частный сектор тоже переселим в новые дома. Может, даже в проект этих домов будут включены индивидуальные курятники и крольчатники.
– Ну ладно, я рада за частный сектор. А как жить остальному городу рядом с таким монстром?
– Разумеется, проект предусматривает и фильтры, и другие системы защиты. Иначе его бы просто не приняли… Доча, ты не спишь?
Дальнейшее перетаптывание в коридоре выглядело бы совсем уж наглым подслушиванием. Поэтому Вика вошла на кухню.
Мама и папа сидели за столом. Пахло свежезаваренным кофе, что уже говорило о многом. Папа пил кофе поздним вечером, только если очень волновался. На памяти Вики такого не было уже года два.
– Не сплю, – призналась дочь. Вынула из холодильника бутылку минералки, налила шипящей воды в стакан. Выпила и осторожно спросила: – Папа, что за монстр будет в городе? И почему придется переселять целый микрорайон?
Родители переглянулись. Казалось, они перебрасываются неслышными упреками: «Почему ты говорила так громко? Почему ты вообще завела этот разговор? И кто теперь будет объяснять ребенку?»
– Нашему городу предстоят большие перемены, – наконец заговорил, подбирая слова, папа. – В район приходит очень богатый инвестор. Точнее, не в район, а в город. Он собирается арендовать территорию АИЗа.
– Правда?! – Вика чуть не заплясала. – Значит, завод будет работать!
Папа болезненно вздохнул.
– Не совсем так, доча. Сейчас, ты же знаешь, строится Новая Москва. А мы относительно недалеко от нее. Корпорация, занимающаяся утилизацией отходов, искала место для мусорного полигона и мусоросжигательного завода. И решила, что Антоновск оптимален для размещения этих объектов.
– Полигон для мусора, – недоуменно повторила Вика, – прямо в нашем городе? А что будет с АИЗом?
– Что-то останется и будет приспособлено, что-то снесут.
– А что будет с городом? Кто захочет жить рядом с огромной помойкой? И с заводом, который производит только дым и золу? Кто?!
– Викочка, говори, пожалуйста, потише: соседи спят, – торопливо проговорила мама.
– Спят – проснутся! – зло и громко ответила дочь. – Вот сейчас я открою окно и заору на весь город: «Лю-у-уди-и-и! Мой папа хочет построить мусоросжигательный заво-о-од!»
Юрий Андреевич на миг переменился в лице. Казалось, сейчас он схватит дочь за плечо, заткнет рот. Но тут же успокоился, сказал ровным тоном:
– Сейчас мы с мамой пойдем спать. А ты можешь кричать хоть до утра.
Мама подняла крышку кастрюли, помешала поварешкой.
– Готово! – с наигранной бодростью сообщила она. – Кстати, я уже иду. Вичка, Юрочка, вам тоже надо лечь не очень поздно. – Вышла и закрыла дверь.
Вика и папа некоторое время молчали и глядели друг на друга. Потом папа сказал:
– Дочка, ты спрашиваешь: «Кто захочет жить рядом с мусорным полигоном?» А ты не думала о том, кто захочет жить в нашем городе лет через десять? Или пятнадцать? Наше прежнее градообразующее предприятие АИЗ уже таковым не является. Мелких производств почти не осталось. Ты смеешься над балбесами, которые дурачатся и выкладывают клипы в Интернет. А ведь им больше совершенно нечем заняться.
Вика молча слушала.
– И еще, пойми или хотя бы попытайся понять одну очень простую вещь. Нашему городу очень повезло с властью. Да, не смотри на меня так. Во многих других городах администрация думала бы только о том, как больше получить самой. А мы думаем о людях. Договор, который мы сейчас готовим, должен учесть интересы жителей. Те, кто живет рядом с будущим объектом, переедут в комфортные дома. Появятся новые рабочие места, в первую очередь – для местных. По сути, Антоновск получит новое градообразующее предприятие, такое же, как и АИЗ. И появится стимул не уезжать из города.
– Папа, – тихо спросила Вика, – а мы останемся в Антоновске?
Юрий Андреевич немного смутился.
– Видишь ли, дочка… Тебе необходимо высшее образование. В Антоновске его не получить. А мы, наверное, не захотим расставаться с тобой надолго.
– Понимаю, папа. Разве это приятно, когда меня нет, а мусорный завод есть. Папа, у меня к тебе последний вопрос. Скажите, зачем вы так поступили? Зачем задали нам это сочинение: «Почему я никогда не уеду из Антоновска», а сами строите завод и хотите уехать?
– Кто – мы? – растерянно посмотрел на нее папа.
– Взрослые. Не все взрослые, а те, кто принимает решения.
Папа схватился за голову. Вике послышалось, как он шепчет: «Это не я придумал!» Но потом решил, что сказать так было бы просто малодушно.
– Дочка… Когда ты вырастешь, то поймешь некоторые вещи. Тот, кто задал сочинение, не хотел вас обмануть. И тот, кто сейчас договаривается о строительстве мусорного завода, тоже не хочет никого обмануть. Все вместе это правда.
– А в школе нас учили, что когда так поступают, это называется обман! – Вика опять повысила голос.
– Через несколько лет ты не будешь учиться в школе, – тихо сказал папа. – Когда я узнал об этом инвестиционном плане, я думал о тебе, о твоем будущем.
Казалось, Вика опять сорвется. Но сдержалась, лишь смахнула пару слезинок. Немного подождала и проговорила, даже попытавшись улыбнуться:
– Папа, я тоже не хочу тебя обманывать. Но, получается, что обманула.
– Как? – забеспокоился папа.
– Я обещала задать тебе последний вопрос. А теперь задам еще один.
– Это весь обман? – улыбнулся папа. – Задавай.
– Папа, так, значит, окончательный договор еще не подписан?
– Да. Пока только существует договор о намерениях. Потому-то и вышла такая задержка с основным договором, что мы стараемся защитить интересы наших жителей. И тех, кому придется переселиться, и тех, кто будет жить в оставшихся микрорайонах. Поверь, мы не сдадимся и ничего не подпишем, пока не будем уверены, что всем будет хорошо.
– Значит, решение о строительстве завода еще не принято?
– Ну да, – подтвердил папа. – Дочка, ты же такая умная. Найди для города другого инвестора. Например, пусть построит кондитерский комбинат.
– Тогда в Интернете появится клип: «Балбесы в шоколаде»! – усмехнулась Вика.
Обрадованный папа тоже с облегчением рассмеялся, притянул к себе дочку, поцеловал.
– Иди спать. И помни: я думаю о всех нас. О маме, о тебе, о нашем городе.
– Спокойной ночи, папочка, – сказала Вика.
Поцеловала папу, пошла в ванную. Умыла заплаканное лицо. Перед тем как лечь, взглянула на экран компьютера. Вздохнула, шепнула: «Все равно сделала!»
Глава 4Клад, гроза и метод людоедов
В этот день уроки начались с небольшим опозданием. Виной были не ученики, а педагоги. Они толпились в учительской и обсуждали странное происшествие: кто-то заменил уличные таблички. Точнее, приклеил новые на старые. Одну улицу переименовали в «Помойную». Другая улица стала «Бачковой». Третья – «Мусорной». Пострадал и въезд в город. На дорожном знаке с надписью «Антоновск» появился фанерный щит: «Помойск».
Нельзя сказать, что неизвестные хулиганы заменили все городские таблички. Но отметились в каждом микрорайоне. Недаром все учителя, жившие в разных концах города, столкнулись с непривычным дизайном.
– Всё те же балбесы! – уверенно говорил директор.
– Не их стиль, – возражал историк. – Они всегда снимают клипы про свои безобразия. А здесь ничего интересного. Не будут же они снимать, как вешали эти таблички.
– Зато могут снять, как люди реагируют, – сказал директор. – Если найду, сам вызову полицию, чтобы поставили на учет.
– А может, это просто местные жители? – предположила математичка. – Не нравится им, что в городе грязь на улицах, вот и возмутились. Помню, недавно видела передачу, и там говорили, что город медленно превращается в большую помойку.
– Лия Федоровна, – резко ответила Сашина бабушка, – надо смотреть на мир своими глазами, а не через телевизор. Вы сами замечали в этом году, что помойки переполнены и не вывозятся? Вот именно, что не видали. Я бывала в таких городах, нам, по сравнению с ними, грех жаловаться.
Зазвенел звонок. Но учителя еще немного поспорили и только тогда с опозданием разошлись по классам.
Ученики тоже спорили и обсуждали необычное событие. Начали перед первым уроком, продолжили на перемене.
– Мы расслабились, – говорил Витька. – Вот балбесы и обнаглели. А мы ищем клад, ни о чем не думаем. И бабушка моя расслабилась, – сурово добавил он, – вчера на экраны вообще не глядела. Надо сегодня записи внимательно просмотреть, должны же были они на камеры попасть!
– Теперь-то чего бить по хвостам! – махнул рукой Сашка. – Как бы понять, что они еще выдумают? Может, Кольку спросим?
– Я, кажется, понимаю, в чем дело… – начала Вика. И замолкла. Потом предложила: – Давайте тему с кладом отработаем. А потом займемся балбесами.
– Ты разгадала шифр? – спросил Лешка.
– Это поймем, когда пойдем на завод. Есть с чем идти!
Сашка заметил: Аня почти не участвует в обсуждении. Раньше она погрозилась бы переловить балбесов и расколоть таблички об их затылки. Сейчас же слушала, будто хотела что-то сказать. И не решалась.
– Анька, все в порядке? – забеспокоился Лешка.
– В порядке, и даже больше, чем в порядке, – улыбнулась Аня. – Только рассказывать об этом сейчас не время. Тут важное дело для всего города, а я со своими проблемами. Пусть даже решенными.
– Знаешь, героиня, – возмутился Лешка, – хоть ты и самбистка, но будешь темнить – буду тебя щекотать.
– С риском для жизни! – съехидничал Витька.
– Никакого риска, – улыбнулась Аня. – Наследующей перемене расскажу.
Аня так заинтриговала всех, что друзья забыли о мерзких табличках. Еле дождавшись конца урока, ребята выскочили на крыльцо, обступили Аню.
– Главное, – улыбнулась она, – главное, спасибо тебе, Лешенька! – И поцеловала Лешку в щеку.
Вика и Витька удивились. Сашка, кажется, понял.
– Был у нас гость, – продолжила Аня. – Капитан, на самом деле уже майор в отставке Андрей Савельев. Он такой, как я его и представляла, – громадный и веселый. Я даже спросила его: «Андрей Иванович, как вы в кабину самолета помещаетесь?» Он ответил: «Сам не знаю». Приехал еще днем, я его джип во дворе заметила, когда пришла. Он меня увидел и мне поклонился, взял руку, поцеловал. Говорит: «Спасибо вам, Анна, за то, что вернули мне моего боевого друга». Потом говорит папе: «Какую ты замечательную дочку вырастил!»
Аня чуть-чуть смутилась, но друзья подбодрили – продолжай, ведь правда.
– Говорит: «Она такое письмо мне написала, что я, как есть, сорвался и приехал».
«Наверное, в письме ничего не было про ремень, – подумал Сашка. – А еще она не знает, что идея найти капитана Савельева не Лешкина, а моя. Чего я обижаюсь? Главное, идея сработала, а остальное…»
– Потом они весь вечер сидели разговаривали, – продолжала Аня. – Папа сразу извиняться: мол, пить нельзя. А Андрей Иванович: «Я и сам не пью. Сейчас заварю отличный улунчик, который мы пили в Забайкалье». Я к себе пошла, но он раза три меня вызывал, чаю наливал. Очень вкусный, кстати, этот улун. Хвалил меня, шутил: «Жаль вы, Анна, еще школьница, а то женил бы на вас своего разгильдяя». И отцу нахваливал: «Вот ведь какая умница, и учится хорошо, и спортом занимается, и в Интернете мастак. Человек вышел на свой путь. Мне бы такую дочку…» У него, оказывается, есть свой аэроклуб. Обещал в выходные заехать за нами, покатать на самолете… Я не верю, что полечу! – неожиданно чуть не взвизгнула Аня.
– А что папа? – спросил немного сумрачный Сашка.
– Папа… – не сразу ответила Аня и покраснела. – Когда Андрей Иванович уехал, подошел ко мне. Не обнял, не поцеловал, просто взял за руку и тихо сказал: «Прости, Аннушка». Я ему в глаза взглянула – и вдруг как зарыдаю! Поскорее его сама обняла. Вот как было с папой. А все ты, Лешка, – быстро добавила, чтобы не краснеть.
– Молоток! – похвалил Витька. – Здорово придумал!
– Удачный креатив, – согласилась Вика. – Да не смущайся так.
Лешка действительно зарделся. Потом не выдержал, тихо сказал:
– Анька, вообще-то идея была Сашкина. Он мне посоветовал.
– Правда? – восхитилась Аня. – Сашка, ты солнышко!
Подскочила, быстро поцеловала в щеку, отчего Сашка раскраснелся не меньше Лешки. Потом подскочила к Лешке, ухватила левой рукой, правой притянула Сашку:
– Вы оба мои солнышки!
Взглянула на Витьку и Вику, добавила:
– Если бы мы не дружили, ничего бы этого не было.
– Ну да, – улыбнулась Вика. – Помню, как мама ставила старую пластинку с пионерскими песнями. Я одну запомнила, будто про нас:
Таким друзьям на свете не страшно ничего:
Один за всех в ответе и все за одного!
Но улыбка у нее была печальная. И даже, как показалось Сашке, чуть-чуть тревожная.
До конца уроков друзья почти не думали о табличках. Радовались за Аню, а еще ждали рассказа Вики о разгадке шифра.
Погода была такая замечательная, что после уроков идти под крышу не хотелось. Сели на скамейке в городском сквере. К тому же Вика, единственная из всей компании читавшая «Трех мушкетеров», сказала, что о тайнах надо говорить именно на открытом пространстве с хорошим обзором.
– Вообще-то было не так и трудно, – начала Вика. – Забила в поиск «Георгий Елистратов», а также «Антоновск» и другие дополнения: «построил», «получил», «эмигрировал». И уже на первой странице нашла замечательный реферат «Выдающиеся купцы-благотворители Тульской и Калужской губерний начала XX века». Про нашего Елистратова там целая глава. Я думала, буду проскакивать абзацы – не заметила, как зачиталась. О том, какой он был прогрессивный заводчик, знала и до этого, а у него еще такая личная жизнь была – хоть плачь. Он гимназистом влюбился в дочку помещика Соболева, она в женской гимназии училась. Гриша и Маша любили друг друга, вот только их отцы были против. Особенно Соболев – как же, он дворянин, а тут внук крепостного мужика, даром, что купец первой гильдии. Десять лет Григорий отбивался от невест, а Мария – от женихов. Ходил слух, будто они тайно обвенчались, но подтверждений нет. Когда Григорий получил наследство и вступил в свои права, взялся за сватовство всерьез. Довел Машиного отца до банкротства, скупил долги, загнал в угол. И заставил отдать дочь. Так и написано: «Не раз в присутствии друзей Григорий Иванович называл 1899 год годом начала своей радости».
– А что с печалью? – спросил Витька.
– Это 1913 год, когда Машенька умерла. Елистратов очень горевал, чуть в монастырь не ушел. Больше не женился, ни в России, ни в эмиграции. Так что и с печалью разобрались. Ну а с триумфом мы еще с самого начала угадали. Для него триумф – Золотая медаль Парижской выставки за механическую жатку.
– Значит, ставим 1899 1908 1913? – предложил Лешка.
– Да. Другого варианта не вижу.
Вика замолчала, друзья захлопали. Виновница аплодисментов встала, поклонилась.
– Вичка, – вопрос Ани прозвучал неожиданно, – что у тебя за проблема? Я сегодня такая веселая, что любую грустинку чую за версту с аршином.
– Да ничего, все в порядке, – ответила Вика, чуть не прикусив губу.
– Вообще-то, – заметил Сашка, – явно не всё.
– А тебе какое… – резко начала Вика. Но замолчала – поняла, что срывает злость. – Вот что, – сказала она. – Ребята, мне есть что сказать. Только одно условие. Нет, не условие даже, какие условия с друзьями? Просьба. Давайте я вам все расскажу, но только после того, как мы откроем дверь. Или попытаемся открыть. Ребята, давайте, пожалуйста! – И так на всех взглянула, что друзья одновременно кивнули.
– Значит, идем сегодня, – торжественно подытожил Лешка.
– Готовиться надо, сигнализацию отключать, – проворчал Витька.
Вика сказала:
– Ты этим и займешься, – и так просительно взглянула ему в глаза, что Витька снова кивнул.
Вечер был ясный, но, судя по тучам вдалеке, обещал ночную грозу. Сашка ощущал, как сухой дневной жар переходит в тревожную духоту. Каждый раз, чтобы успокоить себя, он вспоминал Анину радость. Но тут же на ум приходили замененные уличные таблички. В них чувствовалась какая-то непонятная мерзость.
И еще Вику явно что-то напрягало. Что же это, домашняя ссора? Или она знает что-то про эти таблички? Или для нее клад имеет какое-то особое значение? Странно, это Лешка должен бредить кладом, надеяться потратить его на мамину операцию, если не выйдет с квотой.
Пока у него вроде все было в порядке. По словам Лешки, доктор в поликлинике, услышав о квоте, удивилась, пошла к главврачу. Но тот, посмотрев все документы, признал: Лешкина мама имеет все права на квоту, и выписал направление. Теперь оставалось дождаться подтверждения из областного министерства здравоохранения.
Лешка как раз чувствовал себя неплохо: шел рядом с Аней, смеялся, иногда канючил, просил и его взять в полет. Аня обещала слетать на разведку, потом взять его, но только с Сашкой.
Сашка улыбнулся, подошел к Вике, замыкавшей шествие. Попробовал подбодрить:
– Вичка, мы решим твою проблему, даже если клад не найдем. Если клад так нужен, сами его закопаем и выроем.
– У меня нет проблемы, Саня, – тихо ответила Вика. – Это наша проблема. Причем твоя – в наименьшей степени.
Сашка хотел было обидеться. Это почему же так? Потому что он москвич и дружит с ними совсем недавно? Но голос Вики был так печален, что обидеться не получилось.
На этот раз ребятам пришлось повозиться и понервничать. К счастью, корпус так и не поставили на сигнализацию, но закрыли на замки. Витьке нужно было спиливать дужку, а друзьям наблюдать всерьез: пару раз вдали показывался сторож. Правда, полного охранного круга он не совершал.
Наконец дужку победили. Витька достал из рюкзака целый замок, прихваченный на этот случай, сказал, что после поставит и положит рядом ключ, чтобы не причинять ущерб заводу даже в мелочах.
Внутри старого корпуса ничего не изменилось. Заводской персонал только вынес мусор и манекены, оставшиеся от дискотеки балбесов. Даже импровизированная лестница из ящиков так и стояла на прежнем месте.
Друзей интересовал только подвал. Признаков того, что туда хоть кто-нибудь заходил, не нашли. Добрались до первой двери, открыли ключом. Сашке показалось, что за прошедшие дни запах истории выветрился. Потом луч фонаря уперся в замок с шифром.
– Что же, начнем, – сказала Аня, – у нас три попытки.
Барабаны с цифрами крутил Витька, как владелец самых лучших перчаток и обладатель самых подходящих пальцев. Но колесики то ли проржавели, то ли покрылись пылью, поэтому шли очень туго.
– Уж точно не ошибусь, – пыхтел Витька, – пальцы не разрешат. Не хотят второй раз крутить. 1899 – год счастья. 1908 – год триумфа. 1913 – год печали.
Цифра «3» стала напротив «1».
– И что? – с тревогой спросила Аня.
Вика цыкнула на нее.
Наступила тишина, и все услышали короткий щелчок. Дверь подалась назад даже без толчка.
И снова Сашка почувствовал запах прошлого. Без малейшей примеси гнили и тлена.
– Идем осторожно, – шепнула Аня, – не спотыкаемся о серебряные слитки!
Пять фонариков разрезали темноту. Ребята рассматривали открывшуюся им картину, осторожно шагали вперед, пока лучи не уперлись в противоположную стену.
Сашке почему-то казалось, что любой клад должен выглядеть как на картинке в сказке: сундук с драгоценными камнями, утопающими в груде золота. Сейчас же перед ним предстал музей или выставка. Но никак не клад.
Ближе всего стояла какая-то непонятная колесная машина. Сашка принял ее сначала за пулеметную тачанку – видел такую в Музее революции. Потом увидел дизельный мотор и понял, что ошибся. По сторонам, на подставках, расположились еще какие-то механизмы. Вдоль стен выстроились образцы продукции завода: косы, молоты, грабли, чугунки. И отдельно, на возвышении, белое свадебное платье и мужской костюм.
– В нем, – шепотом пояснила Вика, – Григорий венчался с Машенькой.
– Ух ты, бензиновый трактор! – восхитился Лешка. – Может, не бензиновый, все равно, с двигателем внутреннего сгорания.
– Это, конечно, замечательно, только где же сокровища? – спросила Аня. – Может, в чемодане?
Нагнулась, открыла его – замочек был без ключа. Сашка, Вика и Лешка шагнули к ней, только Витька возился со своей механической повозкой.
– Ни серебра, ни золота, – спокойно сказала Аня. – Только акции завода. К сожалению, не годятся даже в музей: таких экспонатов везде достаточно.
Друзья замолчали. Тайная кладовая заводчика Елистратова оказалась удивительной. Только без клада.
– Значит, – тихо проговорила Вика, – он действительно потратил на благотворительность все сбережения. Сейчас мы все это сфотографируем и вернемся сюда со взрослыми. Витька, осторожно с этим трактором.
– Да он так хорошо сохранился! – восторгался Витька, осматривая трактор со всех сторон. – Хоть сейчас заливай бак и выезжай. Вот не знал, что на заводе делали также уникальные машины.
– Конечно, он уникальный. Только вот… Только вот… – повторила Вика.
И ребята услышали ее всхлип.
Сашка тронул Вику за плечо.
– Извини, – начала оправдываться она, утирая слезы, – извините. Я представляю, что он чувствовал, когда здесь это белое венчальное платье Маши оставлял.
– Ты обещала, – напомнил Лешка.
– Давайте выйдем, тогда все и расскажу.
Ребята вышли из тайной кладовой в коридор. Витька потянул дверь за цифровой замок, она захлопнулась почти без лязга, будто торопилась опять закрыться.
Когда шли по цеху, зазвучало веселое пиликанье. Сашка вздрогнул, не сразу догадавшись, что это Витькин мобильник.
– Бабушка, привет, – сказал он. – Что? Не слышу. На каких улицах?
Еще немножко послушал, отключил, повернулся к друзьям.
– Бабушка видела балбесов. Идут по улицам, меняют таблички. Один появился на перекрестке Заводской и Преображенской. Если сейчас выйдем, можем перехватить.
Друзья побежали к выходу. Витька все же задержался, закрыл на ключ внешнюю дверь.
Внутри старого корпуса и в подвале ребята провели чуть меньше часа. За это время на улице полностью стемнело из-за налетевших туч. Поспешили по Заводской в клубах пыли, нанесенной поднявшимся ветром. Эта часть улицы была почти без фонарей. Поэтому близкие молнии можно было разглядеть без помех, будто шли полевой дорогой.
Быстро добежали до первого освещенного перекрестка.
– Вот здесь будем ждать, – сказала Аня. – Только от фонаря отойдем. Сами его увидим, а он нас нет.
Никто спорить не стал. Встали возле стены дома.
Рядом зычно громыхнуло. Шлепнулись первые капли дождя.
– Ох, промокнут инструменты! – проворчал Витька.
Аня прошипела что-то неодобрительное. Потом таким же свистящим шепотком добавила:
– Идет!
Действительно, на перекресток вышел невысокий парень в спортивной куртке с натянутым капюшоном. Направился к дому наискосок, расставил небольшой складной табурет. Достал из рюкзака табличку, покачиваясь, влез на табуретку.
– Берем! – скомандовала Анька. Сама рванулась первой.
И злоумышленник не успел опомниться, как был сбит на землю, вместе с табличкой, тюбиком клея и табуреткой.
Сначала незнакомец пытался бороться, но, получив от Аньки плюху, понял, что противники в численном превосходстве, и сдался.
– Вы что, специально за мной охотитесь? – мрачно сказал он.
Молния услужливо осветила пленника, и все узнали Колю. Тотчас же небо отозвалось раскатистым грохотом: гроза была уже над головами.
– Тебе вредно водиться с балбесами, – заметил Лешка. – Никакого кайфа и каждый раз облом.
Коля что-то промычал в ответ. Спорить с победителями он не хотел, соглашаться тоже.
– Куда его поведем? – спросил Витька. Сашка ответил:
– Туда, где сухо.
И это было правильно, так как одиночные капли дождя уже стали частыми. А потом начался тотальный душ.
– Там остановка, давайте туда! – крикнул Коля.
– Грозовое перемирие, – ответила Вика.
И все помчались вслед за Колей. Аня успела посоветовать ему не убегать, так как Колин рюкзак остался у нее. Хозяйственный Витька заодно подхватил табуретку и клей.
Бежали недолго, но все равно промокли. Наконец очутились под крышей автобусной остановки. На улице не было ни души.
– О, спасибо за рюкзак, – искренне поблагодарил Коля. – Отдай.
– Сначала расскажешь, зачем тебе понадобилось похабить улицы, – отрезал Сашка.
Между тем Витька достал дощечку из рюкзака. Прочел название: «Улица Выгребная». Повертел в руках, переломил об колено.
– Это он так, чтобы не сломать о твою башку, – пояснил Сашка. – А ведь хотел. Объясни, почему улица Заводская должна стать Выгребной?
– Да хоть все переломайте! – вздохнул Коля. Под его левым глазом уже наливался синяк, поставленный Анькой. – Мне рассказывать нечего. Попросили нарисовать, потом заменить десять табличек. За каждую – пятьдесят рублей.
– Зачем? Кто заказал? Кто платит? – Все ребята, кроме Вики, наперебой начали расспрашивать Кольку.
Тот махнул рукой.
– Заказал наш шеф. А зачем – не знаю.
– Я знаю, – неожиданно сказала Вика. – Сейчас расскажу. Коля, ты тоже послушай. Тебя это касается. Существует договоренность о строительстве на месте АИЗа мусоросжигательного завода.
– Откуда узнала? – охнул Витька.
– Из самого надежного источника, – ответила Вика. И рассказала друзьям все, что услышала вчера вечером от папы. И про завод, и про полигон.
Гром почти смолк, зато ливень лупил по крыше остановки не переставая. Пришлось сесть на лавочку и поднять ноги: асфальт залили мутные волны, несшие пыль и мусор.
Ребята слушали внимательно, лишь иногда прерывали Вику вопросами. Та каждый раз мотала головой: не знаю.
– А зачем нужны эти таблички – скажу. Для того же, что и передача про опрокинутые контейнеры, и слухи о том, что рядом с заводом есть опасный промышленный могильник. Есть такая технология, поясню на примере. Вы же знаете, что в мире живут настоящие людоеды, например на Новой Гвинее. Может, сейчас уже они не людоеды, но еще недавно ими были. Так вот, эти людоеды не могут съесть человека просто так. Они начинают его убеждать, что он не человек, а свинья.
– Разве кто-нибудь согласится? – удивился Коля.
– Если мы тебя будем впятером убеждать, то ты за полчаса сам согласишься! – усмехнулась Вика. – А тут прессингует целое племя, и не полчаса – три дня подряд. Тут всякий захрюкает. После этого добро пожаловать на праздничный обед. Вот и у нас в Антоновске кто-то хочет убедить людей, что мы уже сейчас живем на помойке. Что наш завод – мусорный полигон. И когда станет известно, что скоро будет настоящий мусоросжигательный завод, люди вздохнут и скажут: «Мы уже и так живем на помойке, какая разница?»
Несколько секунд все молчали. За это время стало ясно, что дождь идет на убыль.
– А с этим что делать? – спросил Витька. – В полицию сдать?
– Надо бы, – кивнул Лешка. – Только будут и к нам вопросы. Что мы здесь делаем в недетское время.
Заиграл Викин мобильник. Она ткнула кнопку, отошла на три шага, встала на одну ногу, как цапля, чтобы не попасть в лужу.
– Папа, не бойся, все в порядке. Мы тут гуляем, дышим свежим воздухом, пока есть чем дышать. Чего не отвечала? Ой, извини, не слышала. Ладно, подъезжай. – Взглянула на телефон: – Четыре пропущенных. Может, у папы спросим, что с этим делать?
– Колян, а ты сам где живешь? – спросил Сашка.
– Здесь, почти рядом, на углу Заводской и Проезжей.
– Молодчина! – откликнулась Вика. – Твою улицу даже не переселяют. Будешь жить рядом с мусоросжигательным заводом и дышать полной грудью.
– Отдайте рюкзак, – потребовал Коля. Так решительно, что даже Аня не запротестовала, когда он протянул руку. Надевать рюкзак не стал. Раскрыл, вынул запас табличек. И поочередно переломал об колено. Затем свалил обе стопки в бетонную мусорку. – Можете меня хоть сдавать, хоть бить. Но я из темы вышел, – глухо проговорил он.
Друзья переглянулись.
– Иди, – подтолкнула его в спину Аня.
Колька подхватил опустошенный рюкзак и оставил друзей одних.
– Вичка, – после недолгого молчания начал Сашка, – ты верила, что если клад настоящий, в смысле богатый, можно будет не строить завод?
– Да. Какая же я дура!.. – вдруг всхлипнула Вика. – Ребята, давайте я с вами попрощаюсь.
– Почему? Папа подъехал?
– Да разве непонятно?! – крикнула Вика, как кричат люди, старающиеся сдержать слезы. – Ведь это же все из-за моего папы. Как мы сможем дружить после этого? Как?!
Сашка подошел, встал рядом с Викой. Протянул руку. Аня положила свою ладонь на Сашкину, Лешка – поверх Анькиной, Витька – сверху Лешкиной.
Перед Викой были четыре руки. Она несмело протянула свою, положила сверху.
– Конечно, не сможем, – грубовато сказала Аня. – Вот сейчас Юрий Андреевич подъедет, увидит ревушку-коровушку и запретит ей с нами дружить.
– Кто ляпнет, что Вика виновата, что у нее папа что-то не то сделал, – дрожащим голосом произнес Витька, – тот…
– Получит от Витьки молотком, стамеской, отверткой, тисками и токарным станком, – закончила Аня. – Я и от себя добавлю.
Ребята рассмеялись. Один Витька смотрел сердито.
Остановку осветили фары: подъехал Викин папа.
– Вместе мы победим! – сказала Аня, и руки разжались.
Юрий Андреевич вышел из машины. Глядел он строго, но при этом немного виновато – помнил вчерашний разговор. Да еще, наверное, догадался, о чем говорили друзья.
– Папочка, все в порядке, – успокоила его Вика и подскочила к нему: – Ты развезешь ребят, ладно?
– Ладно, – вздохнул папа, – полезай в салон, мокрая команда!