Ты помнишь, как жарко тебе было в толстой черной искусственной шубе шагать от остановки в предвкушении более близкого знакомства со своим медведем. Как было мокро и горячо волосам под двумя шапками – маленькой, белой, связанной из некусачих хлопчатобумажных ниток, и большой, шерстяной, ярко-зеленой, с вывязанным сложным узором. И как ты жалела, что у медведя нет шапки, и размышляла, удастся ли уговорить бабушку связать ему ее из разноцветных остатков ниток, или ему так и ходить с босой головой.
И хрусткий снег под резиновыми калошами, надетыми на валенки, и желтый мех бабушкиного воротника, и ее хорьковая шапка, немного потертая в том месте, где она соприкасается с воротником, становятся такими реальными, словно и не было после этого похода в «Детский мир» почти сорока лет.
Куда делся тот медведь? Долго ли им играли? Не помнится. Все-таки как причудлива память!
Глава 9. Новые знакомства
Злость и гнев не в состоянии решить ни одной проблемы.
Наши дни
Аккуратно очистив монетку от налипшей на нее влажной земли, Вася спрятала ее в кармашек шорт и побрела обратно, к оставленному рюкзачку и пакетам с земляникой и грибами. Сердце ее учащенно билось от понимания важности находки. Монета, скорее всего, имела отношение к убийству Вахтанга, хотя Вася и представить себе не могла, какое именно.
Монета была из далекого прошлого, и разгадка преступления, видимо, тоже крылась в прошлом. Том самом прошлом ее семьи, о котором ей ничего не было известно.
«С бабушкой бы поговорить, – в который уже раз за последние дни тоскливо подумала она. – Ну почему я, раззява, никогда не спрашивала у нее о прошлом деда, о том, откуда взялась у него эта монета, у кого еще могла быть точно такая же! Какие такие тайны скрывает наша семья, что о них не принято говорить вслух? Кто мой отец? Мама не хотела говорить на эту тему, а я и не настаивала. Дура, ей-богу, дура!»
В кустах раздался треск, но она не обратила на него внимания, увлеченная своими мыслями. До места убийства оставалась всего пара шагов, Вася уже видела между деревьями свой рюкзачок и невольно ускорила шаг, подстегиваемая тайной, которая пока не имела разгадки. Монета сквозь джинсовую ткань жгла ей кожу, как будто была раскалена.
Треск повторился, Василиса, нагнувшись к рюкзачку, инстинктивно повернула голову в сторону ломающихся сучьев и обомлела. Из кустов на нее смотрел здоровенный кабан. Это был взрослый секач, и Василиса с запозданием вспомнила, что, прочесывая территорию в поисках важных улик, к коим можно было отнести найденную монету, видела характерные кабаньи следы – острое раздвоенное копытце, но по беспечности своей не обратила на это внимания, как и на яму с водой, изрытую все теми же копытцами.
Для деревенской девчонки это было непростительно. Василиса лучше многих знала о печальных последствиях встречи с разъяренным диким вепрем, которые в большинстве случаев заканчивались серьезными травмами, зачастую даже несовместимыми с жизнью.
Сдерживая панику, разраставшуюся в груди как снежный ком, летящий с горы, она пыталась вспомнить, как нужно себя вести при встрече с кабаном. Лучше всего было незаметно скрыться, однако секач уже увидел ее и теперь, не двигаясь, отслеживал своими крохотными, налитыми кровью глазками малейшее ее движение.
Единственная мысль билась в голове у Василисы: нападет или нет. Задумай кабан спастись от нее бегством, у нее появлялся бы шанс. Реши напасть, шансов у нее не останется.
Бежать было бессмысленно. Василиса помнила, что кабаны бегают гораздо быстрее людей. Лучшее из всего, что она могла бы сделать, это залезть на дерево. Василиса медленно и неторопливо подняла голову к веткам того дерева, рядом с которым стояла. Пожалуй, они были расположены не очень высоко от земли, и она попыталась на глаз прикинуть траекторию своего движения: сначала подпрыгнуть и уцепиться руками за нижние сучья, потом подтянуть ноги к животу, затем попробовать закинуть их на сук. Последний раз она лазила по деревьям лет пятнадцать назад, но попробовать явно стоило.
Выстрел, раздавшийся из кустов, прозвучал так неожиданно, что Вася вздрогнула, потеряла равновесие и со всего маху шлепнулась на землю, так и не успев совершить спасительный кульбит.
В кустах, где стоял кабан, послышался визг, затем шорох и треск, и сидящая на земле с вытаращенными глазами Вася увидела, как тяжелая туша вепря рухнула на землю, подминая под себя ветки.
– Не бойтесь, он уже не причинит вам вреда.
Вася замотала головой, пытаясь понять, откуда сначала раздался спасший ее выстрел, а теперь доносился голос. В противоположной от секача стороне раздвинулись кусты, и из них выбрался высокий, довольно крепкий мужчина с седоватым ежиком на голове.
Солнце било ему в спину, так что черт лица было не разобрать. Василиса лишь отметила, что одет он был в летний вариант охотничьего костюма, распространенный в любой местности и продаваемый в магазинах «Охота и рыбалка». В ее родной деревне такие костюмы были практически у каждого мужика.
– Вас не учили, что, когда вы находитесь в незнакомом лесу, нужно громко петь? – спросил мужик, подходя и протягивая Васе руку, чтобы она смогла подняться.
– Петь? – Руку Василиса решительно отвергла и, собрав остатки гордости, поднялась с земли самостоятельно.
– Ну да, чтобы громкими звуками отгонять живность, притаившуюся в лесной чаще. Я, конечно, видел, что вы собираетесь залезть на дерево, и такое решение, честно говоря, очень похвально, потому что оно единственно разумное в данной ситуации, но было бы гораздо проще, если бы вы спугнули кабана заранее и не дали ему на вас выйти.
– Я понятия не имела, что в этом лесу водятся кабаны, – по мере того как до нее доходил смысл случившегося, у Василисы начал дрожать подбородок.
– Так что же вы одна отправляетесь в незнакомый лес, даже не спросив, существует ли в нем опасность?
– Да, я не права, – призналась Вася. – Спасибо, что вы меня спасли. На дерево я бы, конечно, залезла, но что было бы дальше, представляю себе плохо.
Она повернулась к своему спасителю спиной, чтобы поднять с земли рюкзак, и услышала его тихий смех.
– Что смешного? – осведомилась она достаточно агрессивно. Василиса Истомина больше всего на свете не любила, когда над ней смеются.
– Боюсь, что в лес вы сегодня сходили напрасно, – голос незнакомца дрожал от веселья, и Василиса судорожно схватилась за карман, в котором лежала драгоценная монета. Монета была на месте, но, повертев головой в поисках того, что могло вызвать такой искренний мужской смех, Василиса обнаружила, что, падая, раздавила не только пакет с белыми грибами, превратившимися в мало пригодную для готовки кашу, но и пакет с земляникой. Теплый ароматный сок пропитал ее джинсы аккурат в районе попы.
Пережитый страх, напряжение последних недель и острая жалость по поводу потерянной земляники смешались в какой-то невиданный коктейль, по разрушительной силе равный коктейлю Молотова, и Вася отчаянно зарыдала, размазывая слезы по лицу и всласть завывая, не стесняясь даже совершенно чужого мужика, который озадаченно стоял перед ней.
– Ну хватит-хватит, – он сделал еще один шаг вперед, обнял ее сильными руками и прижал к груди, которая под тонкой тканью пятнистой рубашки оказалась твердой и рельефной. – Испугалась, я понимаю. Но все уже позади. Не плачь.
Рыдать на груди незнакомца было неожиданно приятно, так что Вася позволила себе пошмыгать носом еще минуты две, после чего решительно отстранилась. Он отпустил ее сразу, не пытаясь удержать.
– Спасибо вам, – дрожащим голосом сказала Вася. – И за то, что кабана убили, и за то, что сейчас утешаете. Так-то я не имею привычки рассупониваться перед незнакомцами, просто тут совпало все, ужасно неблагоприятно.
– Бывает, – он вытащил из кармана штанов большой клетчатый носовой платок, очень чистый, и протянул ей. Вася высморкалась и благодарно посмотрела на незнакомца. Смотреть приходилось снизу вверх.
– Меня Василисой зовут, – сказала она, хотя он ни о чем ее не спрашивал. – А вас?
– А меня Валерой, – тут же отозвался он, не обратив на ее необычное имя никакого внимания. – Пойдемте, я вас из леса выведу.
– А кабан? – спросила она, повернувшись в сторону неподвижно лежащей туши.
– Дичь жареная, не улетит, – процитировал он фразу из известного кинофильма. – Я вас до края поля доведу и за тушей вернусь. Хоть сезон охоты еще не открыт, оставлять такой трофей в лесу я не намерен.
– А что же вы делали в лесу, если охота еще запрещена? – спросила Василиса и тут же поймала себя за язык. Это было довольно невежливо – задавать такие вопросы незнакомому человеку. Он усмехнулся.
– Скажем так, гулял. А ружье прихватил с собой, потому что в отличие от вас знаю, что здесь водятся кабаны.
Валера повернулся и широкими шагами двинулся прочь из лесной чащи. Подхватив рюкзак, еще раз тайком проверив, на месте ли монета, и бросив последний, полный сожаления взгляд в сторону своей неудавшейся грибной и ягодной добычи, Вася засеменила вслед за ним.
– А вы в Авдеево живете? – крикнула она, чтобы заставить его снизить скорость.
– Да, – односложно ответил он. – А вы приезжая?
– Да, дачница. Снимаю комнату у тети Ангелины.
– Знаю, – он остановился, поджидая ее, и глядящая под ноги Вася со всего маху снова ткнулась в его твердую грудь. – Вчера вы бродили неподалеку от моего дома, так что я уже имел честь вас видеть. Вы, правда, были с ног до головы мокрая.
– А, так это вы проехали мимо меня на мотоцикле, – догадалась Вася. – У вас дом такой… – она замолчала, подыскивая подходящее слово, – …основательный. Непохожий на все остальные.
– Я все в жизни делаю основательно, – согласился Валера. – Если захотите, приходите в гости, покажу свои хоромы изнутри.
– Спасибо, – пискнула Вася, понимая, что никогда в жизни не войдет к нему в дом. Во-первых, это неприлично – незамужней девушке ходить к едва знакомому мужчине. Во-вторых, от него исходило ощущение какой-то невиданной ею доселе силы. И, пожалуй, опасности.