Видимо, сегодня небесная канцелярия особенно чутко прислушивалась к мольбам снизу. Ночной визитер, побродив еще немного, предпочел удалиться. А Янка наконец-то распрямилась. Повезло так повезло! Почти попались…
Она аккуратно вернула на место потревоженный кирпич, стряхнула с коленей налипшую цементную крошку и шепотом позвала:
– Влад, Влада-а!
Та вполне предсказуемо не отозвалась. С ее-то беговыми навыками вполне могла уже преспокойно отсиживаться в своей часовне. Да и бог с ней. Янка тоже мечтала поскорей оказаться в кровати. И отправилась навстречу мечте.
Как выяснилось, несбыточной.
Когда она почти добралась до цели, в усадьбе погас свет.
Привычные оранжевые шары-ночники на стенах разом потемнели. Этаж погрузился во тьму. И откуда-то всплыли обрывки историй о ведьме-Паучихе, сгоревшем рабочем и бог знает чем еще, когда-либо услышанном и забытом. Вот надо было именно сейчас.
Поначалу вроде бы никто ничего не заметил. Потом раздались голоса. Между собой переговаривались Петр Геннадьевич и, кажется, Настенька. Внизу затопали. На такие случаи в лагере должен был быть генератор. Все-таки зима, метель, а вокруг только лес. Без электричества нельзя.
– Ерунда, сейчас починят, – вслух произнесла Янка веселеньким голосом. Но сама себе не поверила.
– Что, Колесникова, трусишь? – А то не заметно! Чуть до потолка не подпрыгнула, едва сдержалась. – Пойдем-ка на пару слов.
Дамир Поливанов сильно сжал ее руку чуть выше локтя и буквально втолкнул в ту комнату, где совсем недавно она рассталась с Денисом. Самого Дениса не было. Тоже странно.
Щелкнул замок. Дамир запер дверь?
– Ладно, давай поговорим. – Несмотря на испуг, Янка старалась вести себя дружелюбно. Дамир выглядел взвинченным. Хотя с чего бы? Он-то от бандитов вроде не удирал.
– Поговорим, обязательно… Только позже, – сказал он и вдруг прижал ее к стене и потянулся губами. Янка закрутила головой, уворачиваясь. Со стороны Поливанов выглядел как человек, который пытается укусить яблоко, а яблоко отчаянно не желает быть укушенным. Кое-как вырвавшись из его рук, Янка проворно отпрыгнула на безопасное расстояние.
– Дамир, хватит! Не надо! Ничего не получится, – взмолилось несчастное яблоко, резво катаясь по комнате. Но у того, видно, крышу снесло окончательно, и слова не действовали.
От беды спас стук в дверь. Кто-то сначала подергал за ручку, потом пару раз грохнул кулаком.
– Эй, Дамик! Нафига закрылся?
– Дени-ис! – с каким-то истеричным всхлипом позвала Янка. Поливанов разом пришел в себя и вроде бы даже обрадовался.
– Ян, а ты-то как здесь… – Появившийся на пороге Каверин с ключом в руках растерянно переводил взгляд с нее на лучшего друга.
– Ты, Дэн, как с луны свалился. Мог бы и войти в положение, – нахально заявил Дамир. Янка от такой наглости растерялась. Денис тоже тормозил:
– А дверь зачем заперли?
– Блин, Каверин! Пошевели извилинами! Ты бы на моем месте отказался? Яночка умеет уговаривать.
– Я… На твоем месте…
Дошло наконец-то! Пока Янка беспомощно блеяла «все было не так» и «я тебе потом объясню», Денис одним прыжком оказался возле Дамира и коротко прописал приятелю в челюсть.
Поливанов не устоял. Рухнул на кровать, вдобавок приложившись затылком о стену, а когда поднялся, то сразу запрокинул голову – из разбитого носа шла кровь. Несколько капель упало на пижонскую розовую рубашку.
– Дэн, ты че творишь, а?..
– Это не я, а ты на моем месте, придурок! – заорал Каверин. К счастью, продолжение драки пока не намечалось. – Какого хрена опять вмешиваешься? Ты хоть понимаешь, что, если я захочу, завтра тебя здесь не будет?
В отличие от Дениса, Дамир общался на удивление миролюбиво.
– О, как мы заговорили! Настучишь папочке, что я девочек обижаю? Давай-давай. Я, может, наоборот, помочь собирался. Она ведь еще не поняла, что ты на самом деле за фрукт.
– Зато с тобой все предельно ясно. Агнии мало? Или уже наигрался?
– Про Агнию даже не начинай… – Вот. Теперь и этот начал заводиться. – Она здесь ни при чем.
– Это ты кого-нибудь другого лечить будешь. И про Агнию я могу говорить сколько угодно и что угодно. Имею право.
– Дэн, я тебя предупредил. – Так. Кажется, перешел в наступление. Янка сделала шаг вперед, готовая в случае чего разнимать лучших друзей.
– Что, некому стало звонить в два часа ночи: «Денис, приезжай, пожалуйста, мы в волоколамском КПЗ без документов»? – не унимался Каверин. – Заметь, тогда я не спросил, какого черта вы вдвоем там оказались. Она сама призналась. Потом, на следующий день. Во всем сразу. И про Питер я знаю. Когда ты типа заболел, а она типа готовилась к сессии. И как твоя сестра полдня на лавочке сидела, пока вы были в квартире. Продолжать?
Он выдержал паузу, но ответа так и не дождался.
– А потом она сказала, что все это ничего не значит. Сегодня я, а завтра ты. Не нравится – свободен. Так что не понимаю, Дамик, какие у тебя ко мне претензии. – Денис резко сбавил обороты. Видимо, принял молчание Поливанова за некий мыслительный процесс. – Агнию ты получил, а Яну не трогай. Еще раз рядом увижу – ты меня знаешь. Все, разбежались.
– Пойду, наверное, – сказала Янка, про которую в пылу ссоры все забыли.
– Я провожу, – буркнул Денис. Сдернул с кровати подушку и закинул ее на плечо. – В кабинете у отца переночую.
Слова Дамира догнали в спину:
– А ведь она до сих пор тебя любит. Знаешь, что в соцсети написала? «Агния Каверина».
– Раньше надо было думать.
– Дэн, я не шучу. Она в окно хотела выпрыгнуть. Еле успел оттащить.
– Дамир, да мне пофигу, веришь? Реально пофигу, – терпеливо, как ребенку, втолковывал Денис. – И эту байку я тоже слышал. Там ведь было много зрителей. Мне все подробно рассказали. «Дени-ис, приезжа-ай, тут Агния угрожает покончить с собой. Как это – не приедешь? Ты что-о, ваще бессердечный?» Прощальная гастроль. Третья или четвертая – устал считать. Хватит, отъездился. Теперь это твоя история, друг. Если честно, я тебе не завидую…
Коридор снова приобрел привычный вид – рыжие ночники глазели в темноту, оберегая покой маленьких гостей лагеря. Черти и призраки убрались восвояси. Туда им и дорога.
Только спать категорически не хотелось. Особенно после «Яну не трогай» и «еще раз рядом увижу». Янкина душа жаждала подробностей.
– Жаль, столовая ночью не работает, – невпопад брякнула она.
– Проголодалась?
– Не то чтобы… Но хоть чаю. Горячего.
– Да не вопрос. Пошли.
Так она оказалась в святая святых – кабинете директора. Ночью. Без ведома этого самого директора.
– А ничего, что я тоже здесь? – опасливо поинтересовалась Янка, разглядывая стол, директорское кресло и большущий кожаный диван.
– Раз пригласил, значит, ничего. Располагайся.
Она скромно присела на самый краешек. Казалось, строгий Петр Геннадьевич незримо присутствует рядом и укоризненно качает головой. Явились, мол, гости непрошенные, диван давить, будто без вас желающих мало.
На маленьком столике возле окна зашумел электрический чайник. Попутно из недр шкафа появлялись пирожные, начатая коробка конфет, две рюмки и бутылка коньяка – а, нет, последние исчезли обратно.
– Прости меня за Дамира, ладно? Он неплохой. Просто идиот клинический.
– Я так и поняла.
Хотела про «неплохой», а прозвучало, как про «идиота».
– Извини, что снова начинаю… – мялась она, вместо того чтобы говорить прямо. – Ты сказал Дамиру, чтобы он ко мне не приближался, потому что…
– Ты – моя, – просто сказал Денис, ответив на все вопросы разом.
И ведь не спросил, чего хочет сама Янка. Перед фактом поставил. Живи теперь с этим. Как знаешь, так и живи.
Счастье…
Чай оказался зеленым и слишком крепким. Но все равно хорошо было сидеть в полутемном кабинете с горячей чашкой в руках.
– Ой, слу-ушай! Мы же с Владкой в тайник лазили! Знаешь, где это?
– И знать не хочу, – мгновенно изменившимся голосом перебил Денис. – После того, что я увидел в церкви, это уже не моя история. До сих пор перед глазами стоит то, как они его…
– Просто выслушай. Пожалуйста. Мне больше не с кем поделиться.
Он не ответил, и Янка поняла, что может продолжать.
– Мы вытащили из стены кирпич в том зале, где праздновали Валентина. Чуть было не спалились, но повезло. Вот знаешь, странно только, что Залесский-то угорел в соседней комнате, каминной. Я почему-то подумала, что тайник должен быть там же.
– Ты правильно подумала, – отозвался Денис неохотно. – До пожара это и была одна комната. Когда поняли, что не успевают с отделочными работами, ее перегородили стеной из гипсокартона, и получился еще один зал… Так что там с кладом? Ты теперь у нас хозяйка заводов, газет и пароходов?
– Увы… – Янка обшарила карманы. Телефон, ключ от спальни, ключ от башни… Тут кольцо, значит, бумажка – в другом. Еще пара артефактов, и придется обзаводиться новыми штанами, повместительней. – На, смотри.
Денис взял находку из ее рук и поднес к глазам.
– «Милая Асенька… Пишу Вам и не знаю, прочтете ли. Меньше всего на свете я желал бы скомпрометировать Вас нашей перепиской…» Какой-то бред сентиментальный.
– Подожди-ка, это же от Николая Монахова!
И Янка торопливо забегала глазами по строчкам, написанным знакомым бисерным почерком.
Милая Асенька,
Пишу Вам и не знаю, прочтете ли. Меньше всего на свете я желал бы скомпрометировать Вас нашей перепиской. Замужество Ваше – вопрос решенный, а я отправляюсь в Москву. Быть может, вы вспомните наше тайное место, детскую игру, которой мы когда-то развлекались. Тогда и найдете прощальный привет от Вашего покорного слуги Николеньки. Навсегда Вашего, как бы потом ни сложилось.
Еще недавно я был полон отчаянья – старик Прокофьев не желал говорить со мною о чертежах. Но буквально вчера переменился. Предчувствие скорой кончины многих делает сговорчивыми. Итак, я видел их, милая Асенька. Своими глазами, так же ясно, как вижу сейчас эти строчки.