– Что это за место?
Габриэль широко развёл руками.
– Дом Винтерборнов, знаменитый особняк моей знаменитой семьи. Разве это место так сложно узнать?
Может, причина была в выражении глаз, или в длинных сальных волосах и спутанной бороде, или в чёрном плаще, истёршемся на швах, или в перчатках без пальцев на руках, вцепившихся в драгоценную еду, но Эйприл подумала, что, возможно, Смиттерс с мисс Нельсон сами его здесь заперли. Для мира было лучше считать Габриэля Винтерборна мёртвым, чем знать, что он сошёл с ума.
Мужчина громко рассмеялся, заметив выражение лица Эйприл. И это был самый человеческий звук, который девочка слышала от него до сих пор.
– Мы в погребе, Эйприл. Он проходит подо всем домом. Правда, последние пару десятков лет он закрыт.
Снова подул ветер – слишком сильный, чтобы называть его просто сквозняком – и Эйприл задрожала.
– Оно и к лучшему, – добавил мужчина, снова запуская руку в наволочку и доставая яблоко.
Эйприл пристально посмотрела на безумца, который говорил как какой-нибудь профессор, или политик, или… миллиардер.
– Почему ты здесь?
По его подбородку побежал сок, и Эйприл испугалась, что Габриэль подавился яблочной сердцевиной, но он только вытер лицо рваным рукавом своего грязного плаща.
– По той же причине, по которой ты явилась сюда. За мою голову назначена награда. О, только не делай вид, что не знаешь. Благодаря дорогому дядюшке Иверту об этом знает весь мир. Но если ты пришла забрать свои тридцать сребреников, тебе стоит знать, – мужчина театрально вывернул карманы, – похоже, я оставил свою чековую книжку в другой куртке.
Эйприл закатила глаза.
– Я имела в виду, почему ты здесь, в погребах? Это же твой дом, верно? Ты миллиардер! Разве наверху у тебя нет спальни с шёлковыми простынями, и… знаешь… душевой?
Габриэль долго молчал. И не шевелился.
– Я не здесь, Эйприл. Я нигде.
– Все думают, что ты умер.
И тут произошло нечто невероятное: Габриэль улыбнулся. Его глаза сверкнули, а сам он вдруг начал казаться привлекательным, даже красивым, отвечая:
– Я знаю.
Эйприл не собиралась подходить ближе. Просто её тело иногда двигалось само по себе, без разрешения. К тому же, каким бы грязным и дурно пахнущим ни был сейчас Габриэль Винтерборн, он, словно магнит, притягивал к себе проблемы, а Эйприл слышала минимум от шести приёмных матерей, что «проблема» – её второе имя.
– Но ты же не умер, – сказала девочка очень важный аргумент, но мужчина только покачал головой.
– Семья Винтерборн мертва, Эйприл. Все это знают, – сказал он, избегая смотреть Эйприл в глаза. Габриэль делал вид, что очень занят, копаясь в наволочке и доставая мыло и бритву, сыр и ножницы. И когда мужчина наконец сказал:
– Спасибо за еду, – это прозвучало так, словно ему сложно было признать, что Эйприл действительно помогла. Что большой злой миллиардер нуждался в маленькой девочке, которая носила весь свой капитал на шее. – Хотя я должен сказать… – Габриэль смерил Эйприл взглядом. – Не стоило тебе класть соль.
Девочка точно покраснела бы, если бы не была в таком отчаянии.
– Я могу достать тебе ещё еду, – сказала она. – И одежду. И всё, что тебе нужно.
– Мне ничего не нужно. А теперь иди в кровать. Уже поздно. Или рано. В конце концов Смиттерс пойдёт тебя искать, и, поверь, лучше не заставлять его тебя искать. – На долю секунды Эйприл разглядела в Габриэле маленького мальчика, которым он когда-то был. – И не приходи сюда больше. Никогда.
– Мисс Нельсон что-то подозревает! – выпалила Эйприл. – Она в курсе, что здесь кто-то бродит. Знаешь ли, она умная!
На лице Габриэля появилась грустная улыбка.
– О, я знаю.
Похоже, ему было больно слышать имя мисс Нельсон, поэтому Эйприл не стала произносить его снова. Только предупредила:
– Кто-нибудь тебя заметит, если продолжишь здесь бродить.
– И что? – Мужчина поднялся на ноги. – Как ты и сказала, это мой дом.
– Но ты умер, – напомнила Эйприл, и в жутком взгляде Габриэля сверкнули озорные искры.
– Точно.
– Значит, я тебе нужна. Чтобы приносить еду и всё остальное. Видимо, даже мёртвым нужно есть.
– Почему ты хочешь мне помочь? – огрызнулся Габриэль. – Ради денег? Иверт даст тебе пять миллионов, но, может, ты надеешься, что за молчание я предложу тебе шесть?
– Да не нужны мне твои деньги!
Смех Габриэля был холоднее, чем ветер в погребах.
– Всем нужны мои деньги.
– А мне нужна твоя помощь!
Это была чистая правда, но Габриэль посмотрел на девочку так, словно Эйприл над ним подшутила – и жестоко подшутила.
– Я не могу помочь тебе, Эйприл. Я никому не могу помочь.
– Нет. Ты можешь, – сказала девочка. Не успев осознать, что делает, Эйприл потянулась за ключом. Цепочка, на которой тот висел, запуталась в волосах, и девочка дёрнулась. Эйприл почувствовала, как цепочка рвётся, но ей было всё равно. Она протянула Габриэлю ключ и взмолилась:
– У меня есть это! И мне нужно, чтобы ты помог выяснить, что он открывает.
Пару секунд мужчина стоял молча, глядя на Эйприл и маленький ключ в её руке так, словно они ему приснились. Его рот приоткрылся, дыхание стало тяжелее, и казалось, что в холодном погребе стало жарко.
Потому что в груди у Эйприл точно потеплело.
– Его мне оставила мама. Это же герб Винтерборнов, правильно? – Девочка указала на рисунок на ключе – такой же, как на маленьком сундучке в музее. – Значит, он отсюда, да? Уверена, мама была здесь горничной или кем-то вроде того. Могу поспорить, она оставила что-то для меня здесь, в этом доме, и мне нужно, чтобы ты помог это найти.
Пару секунд Эйприл ощущала себя сильной и уверенной. Но потом Габриэль Винтерборн над ней посмеялся.
– Ты видела дом Винтерборнов? Точно видела? Я здесь вырос. Этот особняк был моей детской площадкой, школой и домом, и всё равно тут есть комнаты, где я ни разу не был.
– Но этот ключ что-то открывает, и с твоей помощью…
– Иди спать, Эйприл. И просто… забудь, что я здесь. Забудь, что я вообще существую. У всего мира это почти получилось, и чем раньше всё закончится, тем лучше.
Слова Габриэля звучали достаточно искренне. Словно он и правда в них верил. Но у Эйприл не было времени его жалеть. Она была слишком занята, круглые сутки заботясь о самой себе. И если Габриэль так хотел спать на полу, питаться объедками и не мыть голову, это была его проблема.
Проблемой Эйприл были поиски матери.
– Ты поможешь мне найти маму, – сказала девочка, словно у неё, двенадцатилетней сиротки, были силы заставить взрослого миллиардера сделать то, что она хочет. – Или ты мне помогаешь, или я всему миру расскажу, что Габриэль Винтерборн жив, здоров… и плохо пахнет.
Эйприл увидела, что он внимательно выслушал её слова и уловил угрозу. Девочка заметила, как он слегка вздрогнул на последних словах.
Но, хоть Габриэль и являлся одним из богатейших людей мира, сейчас он был человеком, который был готов пойти на что угодно.
Посмотрев на него, Эйприл сразу это поняла.
Ей хотелось спорить. Ей хотелось упрашивать. Девочка готова была даже умолять, но Габриэль был слишком быстрым и слишком сильным. Эйприл и глазом не успела моргнуть, как он уже схватил её и поднял, перебросив через плечо так легко, словно девочка весила не больше наволочки с припасами.
– Я это сделаю! – Эйприл барабанила кулаками по спине Габриэля и кричала всё громче. – Я напишу об этом в интернете! Обзвоню все газеты! Сделаю фотографии, запишу видео и всем расскажу, что ты сошёл с ума и живёшь в подвале…
– В погребе.
Эйприл перестала барабанить.
– Я сделаю это не ради денег. Я всем расскажу, что ты здесь, только потому, что ты такой злой.
– Я тебе верю, Эйприл, – голос Габриэля казался почти впечатлённым.
– Я это сделаю! – кричала девочка в пустоту. – Я всё расскажу! Я…
Но прежде чем Эйприл успела закончить фразу, камин снова отъехал в сторону, и девочку бесцеремонно бросили на пол. И хотя из открытого прохода всё ещё тянуло сквозняком, теперь Эйприл казалась, что погреб был в миллионе километров от неё.
– Скоро начнётся гроза. Так что ступай в кровать и забудь, что ты меня знаешь. Забудь, что ты меня видела. Забудь, что я жив. – Габриэль оглянулся в темноту. – Забудь, что я вообще когда-то жил.
17. Нож, сверкающий как молния
Эйприл отправилась в кровать. Не потому, что ей так велели, а потому, что она хотела спать, а за окном начинала бушевать гроза.
Девочка надеялась, что Габриэлю было грустно. Холодно и мокро. И что волны будут достаточно высокими, чтобы захлестнуть погреб и снова унести Габриэля Винтерборна в открытое море.
Эйприл убеждала себя, что так ему и надо. Всё равно Габриэль был ей не нужен. Поэтому девочка плотнее задёрнула бархатные занавески вокруг кровати, подоткнула одеяло и закрыла глаза.
Эйприл должна была уснуть. Всё-таки она была измотана. Девочка так усердно трудилась, чтобы поймать Габриэля Винтерборна, что сейчас постель должна была казаться ей лучшим местом на свете. Но Эйприл не спала. Только ворочалась. Ёрзала. Считала овец. В конце концов ей пришлось встать, чтобы сходить в туалет. И возвращаясь, девочка заметила, что не только её кровать была пуста.
– Эй, Вайолет, – сказала Эйприл, направляясь к маленькой девочке, которая стояла у окна.
Снаружи сверкнула молния, заливая лицо Вайолет ярким белым светом. Глаза девочки казались больше, чем обычно, когда она смотрела в окно на грозу.
– Не можешь уснуть? – спросила Эйприл, и Ви кивнула. – Хочешь, позову Тима? – спросила она, но тёплая рука Вайолет обхватила её ладонь.
– Ненавижу грозы.
Это были первые слова Ви, обращённые только к Эйприл, и девочка мгновение стояла молча, не зная, что сказать.
И тут позади них раздался голос:
– Я тоже.
Сэйди, пошатываясь, встала с кровати, потирая глаза. На ней была красная пижама с надписью «E = mc