– Стоит выпить за твою Судьбу, проводник, – голос твари был противным, высоким и скрипучим, словно кто-то тер друг о друга две полированные кости, только вместо скрежета выходили слова. – Тебе предстоит нелегкое дело, так пусть твои начинания удачно завершатся, – и тварь, вытянув огромную, когтистую лапу, подхватила стопку с водкой. Та тут же исчезла, утонув в руке чудовища, а потом жвалы раздвинулись, и тварь буквально выплеснула напиток в свою ало-багровую глотку.
– Почему ты желаешь мне удачи? Я никогда не был другом никому из твоего рода…
– Ты делаешь свое дело. Ты – маленький винтик в механизме мироздания. Почему я должна ненавидеть тебя и тем самым желать, чтобы порядок вещей распался?
– Но…
Однако горгулья так и не ответила.
Потянувшись, я залпом выпил свою порцию водки, хлопнул пустой рюмкой по столу, а потом поднял взгляд. Только вместо горгульи по другую сторону стола теперь восседал Тогот. Вот ведь вездесущий засранец.
– Значит…
– Пойдешь познакомишься с Посвященными.
– Но я…
– Все равно рано или поздно тебе пришлось бы с ними столкнуться. А то заладил: «Но… но…»
– Послушай, я хотел выспаться.
– И так спишь.
– Но ты явился в мой сон…
– Ох, подумаешь, какие мы недотроги… – покачал головой-туловищем из стороны в сторону Тогот. – Бодрствуя, ты только пьешь пиво и невнятно мычишь. С тобой говорить невозможно. А во сне почему бы нам не побеседовать за рюмочкой чая?
Я попытался вскочить из-за стола, но не смог пошевелиться.
– Видишь, в реальной жизни ты бы давно на меня накинулся, а так мы мило болтаем, и только.
– И о чем ты собираешься «болтать»? – проскрипел я, пытаясь представить себе, что сотворю со своим ангелом-хранителем, когда проснусь.
– А вот этого не надо, – погрозил мне пальчиком покемон. – Прежде всего, я хотел бы знать, что ты собираешься делать с девушкой.
– Ну, ты уже нагадил по полной…
– Да ладно тебе, сотрешь память и вернешь ее этим бандитам. Зачем она тебе?
Я задумался. Нет, рабыня и в самом деле мне была не нужна. Но что-то было в ее глазах, когда она умоляла меня не возвращать ее обратно. Что-то искреннее, неподдельное, какая-то боль…
– Не понимаю тебя, Артурчик, – продолжал покемон. – То ты противник женского пола, то ты хочешь вступиться за какую-то… – тут Тогот сделал пуазу. Правильно сделал, потому что в противном случае я бы ему врезал…
– Ты хочешь, чтобы я ее вернул Мяснику?
– Я?.. Я, Артурчик, хочу, чтобы ты стал ЧЕЛОВЕКОМ.
– Я?
– Ты… Сколько времени я трачу на твое воспитание? Ты никогда не задумывался?
– Послушай!
– И слушать не хочу! – фыркнул покемон. – Я призываю тебя не вмешиваться. Отошли девочку, а потом…
– Ступай знакомиться с Посвященными? Да в гробу мне нужны эти маньяки.
– Эти маньяки, как и мы, следят за правильным ходом вещей.
– Правильным для кого? – я и в самом деле разозлился. Еще чуть-чуть, и я бы взорвался. Только… тут существовало одно «но». Если бы мы были в реальном мире, то я бы встал, повернулся и ушел, хлопнув дверью. Но Тогот все правильно рассчитал. Эта мелкая бестия отлично знала, в какой момент меня лучше всего подловить. Во сне мне деться некуда, и зеленая тварь пользовалась этим на полную катушку. И не просто пользовалась, а «имела» меня по полной программе.
– Правильно для тебя, – выдержав паузу, за время которой я ощутил всю свою беспомощность, продолжал Тогот. – Ты, мой друг, попал в капкан. Ты теперь не капитан…
– Слушай, мне твои идиотские стишки – знаешь уже где! – не выдержал я.
– Ох, противный, ты мне льстишь! – слащавым голосом педика продолжал Тогот. На мгновение мне даже показалось, что на нем чепчик и кружевной передничек.
– Хорошо… Я переговорю с Древними. Но девочка…
– Отправится исполнять свои прямые обязанности, – все тем же слащавым голосом продолжал покемон.
– Останется у меня в услужении, – отрезал я.
– Ах, я подарю вам «Историю О». Как новый рабовладелец, вы почерпнете из этой полезной книги…
– Я, как только проснусь, поймаю тебя и набью тебе твою зеленую морду! – злобно пообещал я.
А потом крепко-крепко зажмурил глаза, мысленно заткнул уши и постарался представить себе что-то приятное, а не пьяную зеленую тварь, восседавшую по другую сторону стола. Но Тогот не оставил это дело без последствий. Он вновь явился в мой сон… Нет, я уверен, что сам не смог бы вообразить себе ничего такого. Только теперь он обернулся Фатимой – голой Фатимой с непропорциональными раздавшимися задом и грудями, – и, извиваясь, начал соблазнять меня, призывая… Впрочем, о чем тут говорить… Тогот он и есть Тогот, чтоб его… А я против воли потянулся к восточной красавице, только никак не мог ухватить ее, притянуть, прижать к себе, защитить… Она всякий раз ускользала, и только мерзостное хихиканье покемона…
Впрочем, я не о том…
Как вы понимаете, проснулся я не в самом лучшем расположении духа.
Первыми словами, когда я очнулся, были:
– Я убью тебя, лодочник…
И тут, вторя моим словам, сам по себе включился телевизор, и хриплый голос Профессора Лебединского повторил:
– Я убью тебя, лодочник…
А потом, чуть скосив взгляд, я увидел на столе баночку «Амстердама». Холодную такую баночку, снизу заиндевевшую, а сверху покрытую крупными каплями ледяной влаги.
Не поверите, но в этот момент я Тоготу все простил. Сволочь он, сволочь редкая, но ведь знает, чем купить. В тот момент, когда одна моя рука сжала ледяной металл, а вторая ухватилась за металлическое колечко, в голове у меня раздалось привычное:
«Пусть от пива станет всем теплей, и слону, и даже маленькой улитке, так пускай повсюду на Земле фейерверком открываются бутылки…»
Бах! Крышка отлетела в потолок. А потом… дождь из конфетти… И никакого пива, никакой пены…
Я не слушал. Я взревел. Я обезумел! Я хотел его смерти! Я его ненавидел, ненавидел всем своим существом. Эта гадина…
– Да ладно, ладно, банка полна твоего пива… Упейся до поросячьего визга…
– Я тебя убью!
И только после этого я приложился к металлической крышечке.
Первые два глотка примирили меня с Тоготом и реальностью.
– И на хрена тебе это было нужно?
– Я тебя взбодрил. Ты должен быть в форме, мой друг… – задумчиво протянул покемон.
– Ты мне еще белые тапочки подари.
– Так легко ты от меня не отделаешься… К тому же я бы на твоем месте обратил внимание на гостью.
Я чуть повернулся.
Фатима привстала на диване, выпучив на меня глаза, полные слез. Я аж поперхнулся. Что такого я сказал или сделал, чтобы вызвать у девушки подобную реакцию? И только через мгновение я понял. Одна из моих фраз прозвучала вслух. «Я тебя убью!» А ведь остальную часть моей ментальной беседы с Тоготом она не слышала. Ну почему люди так любят все принимать на свой адрес?
– И?
– Вы… – Губы у девочки дрожали. Казалось, она вот-вот готова расплакаться.
– Нет, – отмахнулся я. – Это я не тебе. Это я одному гнойному пидору. Послушай, – я подался чуть вперед. – Не бойся, тебя тут никто не обидит.
– А вы не отошлете…
– Нет, не отошлем…
– Отошлем, отошлем и квитанцию пришлем…
– Заткнись, гнида зеленая!
– Успокойся… – не знал я, что говорить этой девочке, однако что-то нужно было говорить, что-то делать, чтобы не дать ей… да хотя бы снова впасть в истерику. И единственное, что я смог сделать, так это распахнуть свои объятия. Да, я знал, что не должен этого делать, знал, что поступаю плохо, неэтично, нарушаю собственные правила, но я ничего не мог с собой поделать. Не мог я позволить ей вновь разрыдаться. Впрочем, что тут говорить, мой покемон сформулировал все в один миг:
– И его крепость пала и растеклась в ее слезах в один миг…
Но я не слушал.
Девушка ткнулась мне в отворот халата. Она рыдала, а я гладил ей волосы и говорил. Нес какую-то ахинею, шептал что-то утешающее, что-то ласковое и совершенно бессмысленное. Я и сам не помнил, что в тот миг бормотал. Единственное, что осталось в моей памяти, – это жесткая грива упругих курчавых волос под моей рукой. А ведь она в ответ мне тоже что-то бормотала, что-то на своем странном языке, на мой взгляд, состоящем из «хр» и «анд».
А потом, через несколько минут, она, чуть отстранившись от меня, поинтересовалась:
– Вы в самом деле не отошлете меня?
Я покачал головой.
– Обещаю.
Почему я сказал так? Я не знаю. В сердце что-то кольнуло. Где-то в самом отдаленном уголке души я понимал, что поступаю неправильно. Что для блага этой девушки нужно отослать ее назад… Но я не смог… Я, как и полагал Тогот, дал слабину…
Вспоминая те безумные дни, хочется отметить только два события. Первое – примирение «нового архангела» (выражение Тогота) с реальностью чудовищ.
В тот же вечер Фатима, покосившись на Игоря, прислуживавшего нам за столом, прошептала:
– Этот горбун, он такой отвратительный.
– А ты хочешь, чтобы он прислуживал нам в своем истинном обличье?
Фатима скривилась. Ее рука с вилкой замерла в воздухе.
– Вы хотите сказать, что те чудовища, они…
– Что они?
– Они мне не привиделись?
Я покачал головой.
– Не привиделись…
– Нет, вы шутите… Такого не бывает. Я, наверное, тогда слишком боялась… Мои прежние хозяева… Я думала… – Фатима снова замолчала, осторожно посмотрев на Игоря.
– Не бойтесь, это всего лишь аморф… Он не причинит тебе…
Но дальше мне разговаривать было не с кем. Фатима вырубилась. Закатив глаза, плюхнулась лицом в суп. В первый момент я решил, что она придуривается, а потом испугался: как бы крошка не захлебнулась. Все-таки человек восточный, не обладает нашей славянской выдержкой.
– Почему? Что я такого сказал?
– Я же предупреждал тебя, что девочка слишком многое пережила, и вид зубастых и клыкастых инопланетян плохо повлияет на ее психику.