Обычное, не обремененное мыслями лицо. Широкий, губастый рот, нос картошкой, широкие скулы и большие серые глаза. Низкий лоб, окаймленный ежиком рыжих волос. Этакий простой парень из деревни.
– Ну, что рыжий, рыжий, конопатый… попался, который кусался.
Десантник демонстративно отвернул голову и прикрыл глаза. Мол, не желаю я с вами разговаривать. Что ж, мы не садисты, которые с помощью палки и веревки могут заставить человека назваться свидетелем того, что вещал Господь Адаму в райских кущах. У нас все проще. Я посмотрел на Тогота. Тот кивнул.
– Задавай вопросы, не тяни.
Я вновь обратил все свое внимание на пленного.
– Итак, ты можешь на мои вопросы не отвечать. Ответы я все равно буду знать, только на твоей шкуре это отразится весьма негативно, и потом, как это у вас говорится: помощь следствию учитывается при вынесении приговора.
– Ты перепутал помощь следствию с размером взятки… Хотя можно сказать так: «материальная помощь следствию». Но мы-то тут совсем о другом.
– Ладно, Тогот, не умничай.
Покемон лишь печально вздохнул:
– Учишь их учишь, и в итоге никакой благодарности.
– Итак, первый вопрос: имя, фамилия, отчество?
– Иван Иванов, – буркнул пленник.
– Врет: Семен Григорьевич Кашеваров, – поправил Тогот.
– Ну вот, – продолжал я. – Что же вы, гражданин Кашеваров, с вранья знакомство начинаете. Так мы с вами далеко не уедем.
Услышав свою настоящую фамилию, десантник дернулся, выгнулся и бросил на меня косой взгляд, полый злобы и неподдельного интереса.
– Вопрос номер два, – продолжал я все тем же равнодушно-отстраненным голосом. – Ваше звание, часть и что вы тут делали?
– Десант. Хотели вас арестовать, да, видно, малек не рассчитали.
– Опять врет, – спокойно так продолжал Тогот. – Все время врет, чтоб его. Нет, ну так нельзя. Уж лучше промолчать, чем так откровенно брехать…
– ?..
– Спецотдел ФСБ, – продолжал Тогот, закончив наигранно возмущаться ответами пленника. – Капитан. Занимается спецоперациями под непосредственным управлением Смольного.
– А про ФСБ и спецоперации мы почему-то решили умолчать, капитан? Нехорошо.
– Зачем спрашиваете, если сами все знаете, – он посмотрел на меня так, словно взглядом сжечь хотел. Неужели он и в самом деле так меня ненавидел? Вряд ли. Скорее, он ненавидел то, что я, по его мнению, олицетворял. Что ж, если так, то парень не безнадежен.
– Родители и все такое прочее, просканируй, – попросил я Тогота.
– Отец, рабочий живет где-то под Томском. Попивает. Мать инвалид – пострадала на том же заводе во время аварии. Влачат нищенское существование. Дед ветеран, живет в каком-то сарае, который домом назвать нельзя. Этот, Кашеваров, все деньги домой отсылает. Он даже из-за этого тут женой обзавестись не смог, потому как денег едва хватает.
– Жопой рискуешь, а шиш получаешь.
– Очень хочет стать командиром отделения. Тогда зарплату чуть поднимут, и он попробует к какой-то Светке подкатить с серьезными намереньями… Тут у него в голове все туманно, надо бы пару наводящих вопросиков задать.
– Ладно, пока хватит, попробуем продолжить диалог, – и, хлебнув пива, я вновь обратился к пленному. – Итак, мой милый друг, неужели вам не противно выполнять грязную работу для нескольких чиновников, подмявших под себя то, что они называют государством?
Капитан лишь мрачно хмыкнул:
– Да пошел ты! Я родину защищаю.
– Мне кажется, молодой человек, что вы перепутали значение этого слова, – вмешался Тогот. – Родина у тебя – не обожравшиеся хамы, разворовывающие страну, а мама с папой, да дед, кровь проливавший на фронте. Вот твоя Родина.
Пленник замолчал. Остальные зрители тоже молчали, с интересом наблюдая за происходящим.
– Вот ты десять лет отслужил режиму и что получил? Фигу и даже без масла. А твой дед…
– Ты деда не трожь! – казалось, еще чуть-чуть, и десантник сорвется.
– Нет, почему же, – возразил Тогот. – Твой дед голодал, кровь проливал, в окопах вшей кормил, трижды был ранен. И что? Живет как бомж. Ни электричества, ни водопровода, сортир во дворе – дырка в доске…
– Заткнись! – сквозь стиснутые зубы прошипел капитан. – Тебя это не касается, нелюдь! Дьявол!
– Извините… демон, – поправил Тогот. – Но это значения особого не имеет. – А то, что это меня не касается, ты правильно заметил. Это тебя касается, моя душка. Это ты за три гроша Родину продал и пошел защищать тех, кто ее в грязь втоптал.
– Я Родину защищаю!
– Ладно, подойдем с другой стороны, – монотонно продолжал Тогот. Интересно, и как у него терпения-то хватало. Со мной, к примеру, он таких бесед никогда не вел. – Вот сейчас ты на кого напал? На врагов твоей Родины? Покажи мне их! Пальцем ткни. Враги, вы где? – Тогот оглянулся. – Ты враг? – поинтересовался он у дамы-гота. – Или вот этот мент, ах, извините, полицай, который по ночам всякую нечисть отлавливает? Или студенты, которые, чтобы реализовать свое «эго», носят экстравагантные стрижки? Где враги-то? Нет, мой друг, это не враги, а те, кто не приемлет общество и идеалы ваших чиновников, которые ты защищаешь. Они – не враги твоего общества, а всего лишь те, кто не хочет жить по искусственным, навязанным им законам. Ваша, человеческая цивилизация породила краеугольные камни вашего общества – заповеди. Они есть во всех религиях и звучат почти одинаково, и что удивительно, в них ни слова нет о взятках, но сказано «не воруй».
– Я атеист… – прохрипел капитан.
– Да, это очень удобно, быть атеистом. Я атеист, и все заповеди побоку, всю духовность побоку, а тридцать серебренников в карман.
– Демон читает нотацию о духовности воину-атеисту! – усмехнулась дама-вамп. Но стоявшая рядом Влада шикнула на нее, и та замолчала.
– Я служу Родине и выполняю ее приказы.
– Ты служишь гнидам, Родину продавшим, и воюешь со своим народом… Ты генеральские дачи видел? А сколько у нас генерал получает?.. И ты хочешь сказать, что живет он на одну зарплату? Да вся ваша армия – дыра, в которую утекают миллиарды… Где те деньги, что недоплачивают тебе, та пенсия, что вместо подачки государства должна быть у твоей матери-инвалида, те деньги, которые должен получать твой дед, проливавший кровь и горбатившийся всю жизнь на благо этой страны? Законы, говоришь! Да какие законы? Те, что пишут под себя воры, хапуги и взяточники, сидящие в Думе? Справедливость? Она там, у Моисея на горе Синай осталась на скрижалях. А то, что до нашей страны дошло, уничтожили еще в семнадцатом рвущиеся к власти проходимцы да голоштанные баламуты, потому как лучше воровать и не работать, а потом еще царя ругать за то, что заготовил мало, всего за восемьдесят лет развалили!..
Тогот в сердцах плюнул и, отвернувшись, прошел на нос, прихватив со столика бутылку абсента, встал на самом носу, нависнув над грозной воительницей, и принялся глотать семидесятиградусное пойло прямо из горла. Хотя ему-то что. Он бы и спирта чистого похлебал. У демонов, как известно, глотка луженая, даже этиловый спирт принимает.
А зрители… Они застыли, глядя на пленника. Потому как по мне, так Тогот правильно говорил. Только сумбурно слишком. Перескакивал с одного на другое… А потом зрители стали расходиться, потому как представление закончилось, и только один из «ирокезов», пройдя мимо пленника, бросил:
– Гнида…
Я хотел было его одернуть, только не стал.
Капитан сидел все в той же позе, напрягшись. Лицо у него было красное то ли от злобы, а может… Впрочем, гадать в таком случае не стоило. Я кивнул Иванычу, чтобы он, дескать, не спускал с пленного глаз, а сам отошел к Тоготу, встал рядом с демоном.
– Что-то ты сегодня разошелся.
– А что ты хотел? Достало меня все это… К тому же учти, судья велел со всем этим разобраться. Только как?
Большой вопрос. Кроме того, нужно еще с самим судьей разобраться. Почему он сам не прибыл? Откуда взялся этот старик? Где настоящий судья?
– И тут нам без Древних никак, – уже ментально продолжал Тогот. – Даже если принять за аксиому то, что у нас достаточно сил, у нас недостаточно агентуры. Да мы можем, точнее, я могу узнать у кого угодно что угодно. Так что, прикажешь мне отправиться на улицу и спрашивать у каждого встречного поперечного: «Вы ничего не слышали о судье, посланном в наш мир Высшими силами»? Сколько там людей в России?
– А почему ты думаешь, что он в России?
– Точно! С тем же успехом он может оказаться в ЮАР или в Тайланде. Сколько человек у нас население Земли?
– Да…
– А посвященных в нашем мире достаточно много. Это только так называемое меньшинство… в реальности все совсем не так. Многие из-за воспитания, семьи, образования душат в себе зачатки иного, насильственно превращая себя в быдло.
– Уж больно ты грозен, как я погляжу.
– А иначе не получается, – фыркнул Тогот. – Кстати, скоро прибываем.
– Откуда ты… – начал было я и тут же понял, что Тогот в самом деле прав: мы прибывали, только куда? Корабль явно замедлил ход, и над головой было уже не бездонное небо, а серый пещерный свод. Когда произошла эта перемена? Лично я не заметил.
Тут причал представлял собой площадку, вырубленную в вертикальной скале, судя по всему, стене пещеры. Вот только откуда под Питером взялись такие пещеры, и почему тут так светло, мне было совершенно непонятно.
Как только скелеты спустили трап, мы вчетвером – Иваныч конвоировал пленника – покинули корабль и начали, как мне показалось, бесконечный подъем по узкой лестнице. С одной стороны вздымалась вертикальная скала, с другой был обрыв. Сами камни больше всего напоминали гранит, но ступени были старыми, вытертыми. Сколько столетий или даже тысячелетий назад их вырезали в этом камне? И кто были те самые неведомые зодчие, чей труд, судя по всему, был поистине гигантским?