И Александр рассказывал Сергею, что дядя Александр Васильевич недаром поставил поэта Филимонова первым, левым в ряду троицы не только из-за возраста, 1834-го года рождения, но и из-за родового предания его освобождения от крепостной повинности. И это, так или иначе, связано с первым появлением в России мощей святого Николая Мирликийского. Когда-то в начале-середине 19 века было много безуспешных попыток привезти частичку мощей святителя на русскую землю по дипломатическим и церковным каналам. Впервые частичку мощей святителя удалось получить в Италии супруге императора Николая I, императрице Александре Федоровне, во время ее официального визита в Неаполь. По прибытии с частицей мощей святителя Николая в Петербург она повелела передать святые мощи в кафедральный Николо-Богоявленский собор, что было исполнено на Николу Зимнего 5 декабря (по старому стилю) 1847 года. И после этого года в России назрел вопрос об освобождении крепостных ещё до окончания Крымской войны и официальной отмены крепостного права в России 19 февраля 1861 года. Ведь граф-помещик отпустил на волю прапрадеда-поэта ещё до Крымской войны, задолго до 1861 года. Вот так косвенно мощи св. Николая на русской земле способствовали освобождению Петра Прокофьевича Филимонова, чьими стихами заинтересовался Николай Иванович Власьев, нашедший отражение у Бориса Андреевича Пильняка в повести «Красное дерево», которую почитал дядюшке.
– Вот теперь всё встало на место в цепочке портретов Филимонов-Власьев-Пильняк и в ситуации с луной в левом углу – погашенной в карандашном рисунке и непогашенной, желтой в масле – пейзажах Александра Васильевича «лунного амбара» на тему Ивана Лаврентьевича…
– Знание это, субъективное, тайное о связи ряда портретов с «лунным амбаром» дяди, обожающего Горохова, но считающего Пильняка контрой за «Красное дерево». Главное, эта цепочка «с погашенной луной» будит твое воображение. А как обстоит дело с картиной дяди «с непогашенной луной»?
На другом конце повода воцарилось долгое мучительное молчание после первого почти мгновенного отклика:
– Работаем, есть подвижки через сложности взаимодействия…
– Какие подвижки? – через какое-то время переспросил Александр с некоторым напряжением в голосе.
– В основном печальные подвижки, связанные с угрозами…
– Как это понимать… Какими угрозами?..
– С угрозами для моей жизни, вот как надо понимать… Не хотелось тебя огорчать, но сдается смерть Вячеслава от инфаркта тоже была не случайной, точно, организованной мафией… Но, понимаешь, я поймал кураж, удаются лучшие работы, просто феноменальное чувство достигнутой и достижимой творческой удачи художника мига… Остановись счастливое мгновенье – говорю мысленно, щелкаю, и вот оно на флэшке фотоаппаратуры… Просто чудо, мой звездный час художника… но как-то не по себе… чую опасность охотника, гоняющейся за дичью… – Он тяжело вздохнул. – А на самого охотника за мигом объявлена инфернальная охота…
– Из-за феномена «зума»?
– Из-за него, родимого… Я же открыл его невиданные и неслыханные возможности, тем более, на моей первоклассной аппаратуре… Покажу мои шедевры, разумеется, работы открытые, не закрытые для непосвященной публики, так ты обалдеешь…
– Закрытые, открытые? Поясни…
– Ну ты же знаешь по себе, своей научной деятельности, что есть работы, статьи, диссертации «ДСП», «Секретно», «Совершенно Секретно», есть уровень – СС в единственном экземпляре… Вот и у меня положение художников Нагорного и Полканова, дожидающегося своей участи от игроков в опасные игры и палачей… Потом как-нибудь все перетрем… Но знай я в порыве и в прорыве через твою и божью помощь в работе… на разрыв аорты… на издыхание… но знай – я счастлив в кураже пойманного мига… А про мафию не спрашивай, она всесильна и в науке, и в искусстве…
Когда Александр положил трубку телефона, он решил освежить финальную информацию о судьбе камынских художников Нагорного и Полканова из «Соляного амбара», на всякий случай. И вот что получилось из этого освежения в тот же вечер:
«…Поколение отцов гибло. Погиб художник, он же впоследствии режиссер, первый муж баронессы Врангель, Нагорный-Лантрыгин, – и неизвестно в отчаянной ли радости произошла эта гибель иль просто с отчаяния. В те дни на всех домах были красные флаги, – громадное красное знамя реяло над башней Нагорного, – ночи и дни до того времени, когда ночью вдруг вспыхнул отчаянным красным пламенем весь дом Нагорного. Нагорного видели – его не могли спасти, он не хотел спасаться – в рыцарской позе на башне красного знамени…
Тогда же погиб второй камынский художник, мещанин Полканов. О нем забыли. Его случайно нашли – в собственном доме на Подоле, в собственной его постели – давно уже окоченевшего. Поколение рушилось. Поколения никто не жалел».
Через какое-то время в мозгу Александра во время длительной зарубежной командировки, когда он прикрыл глаза, правда, бодрствуя, не предаваясь сну, даже полусну, представилось нервное красивое лицо, сначала с гримасой боли, а потом мрачнеющее и чернеющее, искаженное нечеловеческим ужасом. Он что-то шептал нечленораздельное, и в этих словах угадывались желания и мольбы о пощаде… Уже вернувшись домой и поехав по делам фонда в Можайск и узнал от коллеги-бухгалтера фонда о покушение на убийство Жагина, что тот после оперативного лечения чуть ли в иноземном санатории или курорте, поправляет пошатнувшееся здоровье, которому нанесли значительный ущерб, отняв аппаратуру, темные силы неизвестного происхождения.
Непроизвольно подумалось о трагической судьбе художников Нагорного и Полканова из «поколения отцов города», о чем как-то туманно и многозначительно намекнул Жагин в последнем разговоре по душам, к тому же привиделось искаженное ужасом лицо его.
– Но ведь покушение на убийство ужасно по своей сути только потому, что совсем близко с запланированным преднамеренным убийством – и причина часто не совпадает с поводом…
– Сначала пугают, а потом убивают, – с грустью в голосе сказала коллега-главбух, – нечего так рисковать и подставляться…
– Что ты имеешь в виду?
– А то, что не надо публиковать такие двусмысленные снимки, пусть и анонимно, в таких изданиях желтой прессы…
Она открыла нужную страничку газетного издания «Спид-инфо» и показала пальцем на фото двух, мужчин, один возрастной стройный, обнаженный по пояс, снятый со спины, с затемненным лицом в профиль имел отдаленное сходство с Жагиным. Но это было совсем не очевидно, по крайней мере, для Александра.
– Ну и что? Один человек в возрасте имеет внешнее сходство с Серегой Жагиным. Вполне может быть, что это и не он одновременно. Подписи авторской тоже нет. Так что анонимы пока неуловимы…
– Я узнала его по рубцу на теле… Это он…
– Рубец?..
Александр стал разглядывать, есть рубец, или нет рубца, но не это привлекло его внимание. Он неожиданно зафиксировал взгляд на лице молодого человека – в образе миньона – и тут же что-то щелкнуло у него в мозгу. Этого парня он видел в редакции на достопамятной улице 1905 года в кабинете завотделом фотоиллюстраций редакции, и даже беседовал на какие-то отвлеченные темы. Вспомнил и иностранные журналы на тему однополой любви, свою брезгливость прикосновения к ним – мрак погляда и пригляда… Невольно поморщился и выдохнул:
– Все же это не Серега… Он нашел себе в интерпретации художественного воплощения уходящей быстротекущей жизни в ее выхваченном, остановленном чудотворном миге – с помощью фото-зума…
– Чего не сделаешь, чего не снимешь ради получения больших бабок в режиме фото-зума или в режиме снятия с замедлением «вылета птички» – себя с юным партнером в двусмысленном снимке партнеров-любовников…
– Ты считаешь, что это любовники на снимке?..
– Не знаю, точно… Может быть… Он и Вячеслав какое-то время были увлечены темой инцеста… Где инцест, там и однополые отношения, съемки.
А потом было напечатано сообщение в прессе и на интернет-сайте «Известия-iz» от 29 июля 2002, 21:15 под шапкой: Личного фотографа губернатора Подмосковья убили в «Детектив-клубе», и далее по тексту:
«В ночь с пятницы на субботу на турбазе «Багровая» в Ногинском районе Подмосковья был убит личный фотограф губернатора Мособласти Сергей Жагин. Тело журналиста несколько часов пролежало в пруду, расположенном неподалеку от жилых корпусов. Уже под утро Сергея случайно обнаружили отдыхающие. Как говорят очевидцы, лицо, грудь и руки фотографа были покрыты синяками и ссадинами. Ни документов, ни денег при нем не обнаружили. Пропала и сумка с дорогостоящим фотооборудованием. Дело об убийстве фотографа возбудила Ногинская прокуратура, и под свой личный контроль его взял первый заместитель правительства Подмосковья. Личный контроль, видимо, понадобился еще и потому, что первоначально работники милиции сочли избитого журналиста самоубийцей. В Подмосковном правительстве до сих пор не могут поверить в случившееся. Сергея здесь все хорошо знали. Почти два года он был единственным фотографом губернатора. Постоянно сопровождал его в официальных поездках. «Совершенно неконфликтный человек, – рассказывает «Известиям» руководитель пресс-службы администрации Мособласти. – Открытый, искренний. Сергею было 55 лет, но все думали, что он гораздо моложе. Настолько он всегда был весел и задорен». Коллеги не связывают гибель Сергея с его работой в правительстве. Многие склонны считать, что Жабина убили обычные грабители, позарившиеся на дорогую технику. На турбазе «Боровое» фотограф находился по приглашению международного «Детектив-клуба». В эту организацию входят известные российские политики, ученые, артисты. В числе прочих дел «детективщики» занимаются раскруткой эстрадных звезд. Как раз в пятницу в Ногинском проходил очередной конкурс певцов «Московский дебют». Сергей Жагин – заслуженный деятель искусств России, член Союза журналистов России – был в составе жюри, оценивавшего молодые таланты. По словам администратора «Детектив-клуба», «конкурс проходил спокойно, без конфликтов. Сергей вел себя как обычно. Много смеялся, шутил».