– Ну вот, – я вздохнула едва ли не с облегчением. – Значит, они наверняка в порядке, поехали себе дальше, а мы...
Рэн протянул вперед руку, сжатую в кулак, медленно раскрыл пальцы, и я, закашлявшись, поперхнулась на полуслове. На ладони лежал ключ – с головкой в виде расправившей крылья стилизованной птицы. Но не бронзовый, а серебристый, заметно меньше того, что мы видели две недели назад.
– А... э... у, – более осмысленной реакции выдать не получилось. Любопытная Милена всунула клювастую башку между нами, явно интересуясь, почему двуногие стоят как вкопанные и таращатся на что-то. Рэн машинально почесал ее под подбородком.
– Как ты ее... его... нашел?
– Увидел, как блестит.
– В этих зарослях?!
Рэн пожал плечами.
– Я искал. Думал, тут будут какие-то, не знаю, обломки, осколки. Следы. Неужели от битв волшебников не остается никаких видимых последствий?
– В том и дело, что остаются. Еще какие! — я сглотнула, вспомнив «поле боя» в лесу.
– А тут...
– А тут – ничего.
Мы опять слаженно уставились на ключ. Если верить Лансу, приняв другую форму, можно избежать, например, потери сознания при ранении... Но тогда здесь были бы пятна крови, следы сражения. Не поверю, что они сдались без боя! Рея премудрая, голова кругом идет от всего этого!
– Это же не Ланс? – наконец нарушил тишину Рэн. Голос его звучал на редкость неуверенно.
– Нет... вроде. Тот был больше, и другого цвета... Может, это просто ключ от какого-то старого сундука, который за ненадобностью в крапиву выбросили?
– И на нем совершенно случайно изображена такая же птица?
– Блин-гоблин. Десять тысяч дохлых гоблинов.
Я осторожно протянула руку и дотронулась до бороздки ключа. Вроде бы слабый магический импульс... а может, просто пальцы дрогнули. Чего я ожидала, истины с небес, или того, что передо мной откроется сцена происходившей здесь битвы? Была ли битва вообще, может, их просто застали врасплох?
– Если судить по форме, – я нервно хихикнула, – то это, наверное, Лиарра. Пусть лучше у тебя побудет тогда.
Рэн с упреком посмотрел на меня. Мне стало стыдно, и я постаралась задушить неуместный смех.
– Не глупи. Ты – маг, ты уже открывала двери похожим ключом, так что держи, – он всунул искомый предмет мне в ладонь. Ключ был теплый. Я аккуратно положила его в нагрудный карман куртки. Огляделась: вдруг сейчас из-за поворота появится госпожа Матильда или Ланс... отругают, отправят обратно в город... Пусть ругают, лишь бы были живы! Но никто не появлялся и не грозил кулаком непослушным ученичкам.
– Кто-то приближается, – неожиданно сказал Рэн. Аккуратным толчком отправил меня себе за спину, обнажил меч.
– Кто? Где?
– Какой-то зверь.
– Но я ничего не слышу...
Милена, видимо, слышала – она вздыбила гриву и тоже попятилась за рыжего. Самый смелый грифон на свете – наш! Я выглянула из-за Рэнова плеча, на всякий случай схватившись за мешочек с травами, и, наконец, тоже что-то услышала – сквозь кусты на противоположной стороне дороги с шумом продирался кто-то крупный. Рэн чуть отвел назад руку с мечом, застыв в боевой стойке. Кусты трещали все громче, и вот неизвестный зверь вывалился на тропу.
– Рапси! – ахнула я.
Да, это действительно был оседланный ездовой кошак, выглядевший совершенно непрезентабельно: в шкуре репьи, тщательно вычесанная манишка спуталась. Лопард жалобно мяукнул, увидел меня и тяжелым галопом поскакал навстречу. Ткнулся с разбегу мокрой мордой в грудь, едва не сбив меня с ног (Рэн успел вовремя отпрыгнуть, вот же реакция!), и принялся ластиться и жаловаться на судьбу низким грудным урчанием. Я почесала его за ушами, вызвав новый приступ мурлыканья.
– Это ваш? – уточнил Рэн, вкладывая оружие в ножны. – Я такого видел в конюшне. Они ведь ручные?
Милена все еще пряталась за хозяина, недоверчиво поглядывая на Рапси то одним, то другим желтым глазом и выворачивая голову, чтобы не терять его из поля зрения.
– Ручные. Наверное, госпожа Матильда уехала на нем... – тут я поняла, что говорю, и едва не задохнулась. Воин из Рапси никакущий, ездовых лопардов намеренно отучают от любой агрессии, в случае чего он скорее убежит и спрячется, чем примет бой. Но – бросить директрису? Шататься по кустам, цепляя колючки на длинный мех? Я взяла кошака за пушистые щеки, притянула его морду вплотную к лицу:
– Котик, что случилось? Где твоя хозяйка?
Рапси снова жалобно и протяжно мяукнул и лизнул меня в нос шершавым языком. Рэн подошел к нему сбоку, осмотрел полосатую шкуру, похлопал по спине, поправил короткие стремена.
– Ран нет, – задумчиво сказал он. – Что же тут произошло...
Тут грифка, наконец, решилась что-то предпринять – вероятно, зрелище хозяина, уделявшего внимание непонятному зверю, пробудило в ней ревность. Она взвилась на задние лапы, приняв почти геральдическую позу, распахнула клюв и зашипела. Зрелище впечатляющее – даже я сначала шарахнулась, а потом уже вспомнила про Миленину трусость. Рапси, немало озадаченный этим явлением, наклонил голову и принюхался.
– Мяу? – осведомился он у взъерошенной грифки.
Милена щелкнула клювом и опустилась на все четыре. Кошак подошел и, нимало не смущаясь, принялся обнюхивать ее морду. Теперь уже озадаченной выглядела наша клювастая подруга – но, по крайней мере, агрессии больше не проявляла, только нервно похлестывала себя хвостом по бокам. Я хихикнула – уж больно забавно выглядел удивленно приоткрытый клюв и круглые глаза Милены.
– О. Подружились, – Рэн тоже ухмыльнулся. – Жаль, он не умеет говорить. Рассказал бы, что тут произошло.
— Что произошло... — негромко повторила я. Упала на колени, где стояла, и прямо в пыли принялась рисовать руны. Никогда бы не подумала, что скажу это — но слава Рее и всей премудрости ее, что у нас скоро экзамен, и что обычно ненужные сочетания знаков нас заставили вызубрить накрепко!
— Нэк? Ты что делаешь?
— Печать Памяти. Она может хотя бы подсказать, какая магия тут использовалась, если использовалась вообще. Вытянуть ее остатки, рассеянные вокруг. Я рылась в старых книгах, раньше ее использовали для определения боевой магии... воздух, вода, огонь, земля, все такое. Сейчас этого всего уже не осталось. Но Хаос она, я думаю, почувствует.
– То есть, если рядом присутствует существо или волшебство Хаоса, твоя печать среагирует?
– Она не моя! И да, должна. Но, сам понимаешь, может указать и на какой-нибудь очередной дурацкий гриб, и на что-то еще... В городе постоянно на Черныша указывает.
– А ты уверена, что она не опасна?
– Опасна? Почему это?
– Если твоя печать вытянет остатки магии Хаоса, разбросанные тут, ничего не произойдет такого, взрывного или убивающего?
– Пфф, глупости какие. Убери ногу, не мешай.
Рэн послушно отошел. Печать была гигантской, рисовать ее было долго, поэтому на практике применялась она редко.
– У нас тоже есть предмет «Защита от темных чар», – задумчиво сказал рыжий. – Мы еще удивлялись: зачем такое учить...
– И что вам рассказывали?
– Многое, но в основном теорию. Что серебро, вопреки популярным верованиям, ни разу не помогает, что в присутствии активных чар Хаоса вода приобретает солоноватый вкус, а водяные испарения – зеленый оттенок. Вот как туман над Ори, да. Что из разумных рас чувствовать чары без помощи дополнительных средств могут только дифины, а из неразумных животных – кошки и пустынные ящерицы...
– У нас в Вирдо были такие ящерицы, – вспомнила я. – Шестиногие, если схватить ящерицу за лапку – она ее отбросит, а потом отрастит новую. Интересно, как они чуют Хаос? Надо будет съездить и поймать парочку, на всякий случай. Рэн? Рэн, ты чего?
Рыжий смотрел на что-то позади меня – с таким ошеломленным выражением лица, словно там как минимум Рея стояла с букетом шестиногих ящериц наготове. Я обернулась, уже готовая отпрыгнуть... и ничего. Пустая дорога, ветер снова поднял тучу пыли, Милена что-то копает лапой на обочине.
– Рэн?
Рыжий наконец обратил на меня внимание.
– Кошки? – то ли спросил, то ли уточнил он.
Мы синхронно, словно неделю тренировались, перевели взгляды на Рапси. Ездовой кошак взъерошил шерсть, став в полтора раза больше, и, не обращая внимания на недоуменно чирикающую Милену, тихо шипел, оскалив белоснежные клыки. В следующий момент он развернулся и одним гигантским прыжком исчез в кустах. Грифка, возмущенно закричав, расправила крылья и скакнула следом.
«Взрывного. Или убивающего.»
С неба упала, как разворачивающаяся простыня, серая пелена. Судя по лицу Рэна, по шевелящимся губам, он что-то кричал, но я не слышала. Пелена сгущалась, обволакивала меня, навалилась страшная усталость, невозможность пошевелить даже пальцем. Светло-серый, серый, темно-серый...
Черный.
Не знаю, сколько времени прошло – и применимо ли вообще понятие «время» к чему-то подобному.
Я очнулась на берегу. Рядом мерно шумели волны. Было холодно, но не так, как в зимней Пристани – обычная летняя прохлада, которая подбирается к людям ближе к ночи. Возле моих сапог поблескивала водяная гладь, небо закрыли темные облака — ни луны, ни звезд. Подо мной был мягкий и влажный песок.
Попытавшись встать для начала хотя бы на четвереньки, я худо-бедно проанализировала свое самочувствие – на ощупь, ибо темнота была хоть и не кромешная, но увидеть что-то, помимо расплывчатых силуэтов, не позволяла. Вроде бы все в порядке, ничего не сломано, не болит, даже царапин нет. Присев на корточки, я окунула палец в набежавшую волну и лизнула его. Пресная.
Где я? Прошлое, настоящее, будущее? Север, юг, какой из Реиных континентов?
За моей спиной громоздился песчаный обрыв, поросший какой-то жесткой травой. Взобраться я, пожалуй, смогу, но не ночью. Есть ли другой берег — не видно. Слева и справа, сколько хватает глаз в этой темноте — все тот же обрыв. Ни огонька, ни мычания скота, ни дыма — словно и нога человека тут не ступала. Словно я осталась одна во всем мире.