Эффектная пауза. У госпожи Матильды научилась. Правда, она бы тянула дольше, мне терпения не хватило – стены уже явственно колыхнулись мне навстречу, пришлось бросить все силы на то, чтобы собрать решимость в кулак и не отпрыгнуть позорно к двери родной обители знаний.
– Просто потом появился он, – я небрежно пожала плечами, словно речь шла о молочнике или продавце пирожков. – Знаешь, он ведь действительно избрал нас. Всех нас. И даже тебя. И он умеет менять облик, это даже круче, чем я думала! И он бы, может, и хотел поговорить с тобой, но ведь ты не станешь его слушать...
Сумрак нервно вздрогнул. Все верно, ему и в прошлый раз моя абстрактная болтовня не понравилась. Только вот сейчас он не мог меня достать – поэтому узоры и спирали пошли какой-то сумасшедшей рябью, даже голова закружилась...
А потом замерли. Как будто речные перекаты мгновенно заморозили заклинанием – и все капли, брызги, пышная пена застыли, превратившись в ледяные узоры.
Потому что я сжала руку Тима. А он в ответ сжал активирующий иллюзию амулет в кармане.
Все просто: иллюзию строить проще не на пустом месте. Заставить кого-то увидеть лопарда там, где ничего нет — тяжело. А вот придать вид лопарда, к примеру, пробегающей бродячей собаке или кошке... Это немного проще. Совсем немного. Но этой чуточки как раз хватает. А Тим был единственным не-магом, помимо Рэна.
Рядом со мной стоял он. Распахнутые на всю ширь белоснежные крылья — тонкие перепонки с алыми прожилками вен, сквозь которые, будь на дворе день, просвечивало бы солнце. Выгнутая гордая шея. Четыре крепкие лапы, хвост, похожий на кнут Лиарры. И изящная голова величиной в половину моего роста — не ящериная, не звериная, увенчанная короной изогнутых рогов. Моя рука все еще сжимала ладонь Тима, но я знала, что со стороны это выглядит так, как будто я положила руку на чешуйчатый бок.
Дракон. Живой. Точнее — как живой.
Потому что я знала, каких усилий стоит всем моим соученикам поддержание этой иллюзии – и знала, что проживет она не дольше минуты. Знала, какие заклятия заставляют чуть пригибаться траву под лапами – и какие шевелят летучую невесомую гриву, когда дракон поворачивает голову. Знала, что если Тим хотя бы сделает шаг – иллюзия мгновенно исчезнет. Дракон, иллюзорный, ненастоящий, стоял возле меня. И синева его глаз, казалось, прогоняла прочь сумрак.
И Ротт, он же Ворон, купился. Не мог не купиться. Он слишком долго гонялся за мечтой, чтобы упустить шанс ее поймать.
Зашипели, раскрываясь, серые ворота — дыра в никуда. И во двор шагнул мой старый знакомый. Как будто вовсе и не расставались, право слово! Та же походная одежда, те же русые волосы. Вот только учительскую ласковую улыбку как ветром (хоть и не было никакого ветра внутри купола) сдуло, а разноцветные глаза неотрывно смотрели на дракона.
– Ты...
Я так и не узнала, что он собирался сказать волшебному существу – или что хотел у него спросить. И никогда не узнаю.
Тот, кто был лишен магии, и все-таки нашел свой путь, пусть и ценой безумия и человеческих жизней. Заслуживал ли он уважения, несмотря ни на что?
Он держал в плену моих друзей.
Он пытался управлять еще одним моим другом.
Он убивал тех, кто доверял ему.
Он угрожал всему моему, честно говоря, не очень-то и великому миру: спокойной Пристани, учителям и учебе, приятелям и сокурсникам, Академии, Семинарии, Мастерской...
На Мастерской – отчасти – и строился наш план. Ворон никогда не учился у нас. Вероятно, само слово «Мастерская» вызывало у него отвращение, и поэтому он ничего не желал знать ни о Пристани, ни об учебном заведении для магов. Ни о простейшей охлаждающей магии, позволяющей летом продавать замороженные соки в стаканчиках из листьев полчи, ни о том, что скрывается под Пристанью – о монстрах, о Тварях, о древних созданиях.
Минута еще не прошла – но силы моих соучеников уже были на исходе. Фигура дракона начала дрожать и расплываться, пальцы Тимми в моей руке стали мокрыми и скользкими от пота. Ворон недоуменно нахмурился – но именно в этот момент земля дрогнула и разинула каменистую пасть.
Дверь в чертоги Не-Мертвого Короля мог открыть только Рэн.
Подманить его в самый удобный угол – для этого был нужен Нори. Шустрее нашего недоросля найти сложно, особенно — когда за тобой по пятам такое гонится.
Для обрушения сводов чертога был необходим сильный маг, привыкший работать с рунами земли и камня. То есть Вильям — вместе с еще парой десятков младшеклассников, не умеющих создавать иллюзии.
Ничего удивительного, что мне досталась роль в меру дурацкая, отвлекающая и откровенно выставляющаяся. Нам, не-героям, не привыкать!
— Лови! — я вытащила из кармана вторую руку и бросила в Ворона чем-то, слабо блеснувшим в свете фонарей.
Ротт рефлекторно поймал странный предмет — и недоуменно уставился на него. В его ладони лежала бледная до прозрачности чешуйка.
Мы не были до конца уверены, кого атакует разозленный внезапным пробуждением Король. Герои, не герои... Но Твари, если верить древним мифам, враждовали между собой. Хватит ли одной чешуйки Белого Змея, стража библиотеки, чтобы спровоцировать Короля? Шанс был: все или ничего.
Но вот силу обрушения земли мы, пожалуй, не рассчитали. Иллюзия в последний раз дрогнула и с легким хлопком растаяла в воздухе, а я поняла, что если не научусь за этот самый воздух держаться, то остаток представления буду досматривать из-под Реиного плаща. Если она, конечно, будет не против.
В самый последний момент меня что-то обхватило поперек живота – аж ребра затрещали, подняло над землей и отшвырнуло вбок – так, что на миг вышибло дух, лбом я треснулась о какую-то кстати подвернувшуюся гальку. Но я продолжала видеть, как земля перед Мастерской раскрывается все шире, будто глотка песчаной акулы, щеря зубы-валуны.
Я скосила взгляд: оказалось, что меня отбросил в сторону длинный язык огромной львиной пасти. Я и не знала, что наша Дверь такое умеет! А сейчас она, ощерившись, казалось, всей стеной, яростно рычала, добавляя грохота и треска. Здание Мастерской дрожало, звенели лопающиеся стекла, сыпалась каменная крошка.
– Какого?.. – Ворон, разумеется, успел отпрыгнуть. На то, что он попадется в такую примитивную ловушку, мы даже не надеялись. Надеялись на другое. На другого.
Я не знаю, кем был Не-Мертвый Король при жизни. Может быть, действительно известным своей жестокостью императором, как утверждает легенда. Может быть, у него вовсе и не было никогда никакой «жизни» – как у того хранителя знаний, чье гнездо располагалось глубоко под Академией. Конечно же, наши учебные заведения не были предназначены для того, чтобы их сдерживать. Скорее... скорее это был знак почета. К ним приходили герои, побеждали их – выходя наружу, на свет, другими, или терпели поражение; выбирались ранеными, поддерживаемыми под руки – или гибли, оставаясь под землей навсегда. Странная штука – но, вероятно, ничуть не страннее, чем другие традиции, которые, оказываются, так важны для мира.
Но сейчас из-под земли вставала фигура в красных полуистлевших доспехах – таких древних, что нам они казались бы придуманными исключительно для неудобства – и ростом она достигала второго этажа Мастерской. У Короля было четыре руки, в двух он сжимал кривые сабли – каждый клинок в человеческий рост, в двух других – круглые щиты, когда-то, вероятно, блестящие, теперь почерневшие от земли и грязи. Мне были видны его руки – от плеч и до наручей, тощие и серые. И лицо. Лишенное всяческих эмоций лицо: череп, обтянутый пергаментно-серой кожей, глаза, как два черных куска угля, нелепый треугольный шлем. Не-Мертвый Король медленно повернул голову, взгляд его проскользил по мне, словно меня и не было вовсе. Остановился на Вороне.
Конечно же, Ворон был героем. Пусть он сам и не осознавал этого. Герои – это те, кто меняют существующие порядки, верно?
Может, чешуйка и вовсе не нужна была.
Не-Мертвый Король атаковал. Два меча рванулись один за другим с такой быстротой, что превратились в размазанные тени. Ворон с его нечеловеческой скоростью снова успел отпрыгнуть, клинки взрезали воздух... Но главное я успела увидеть – пусть и лежа на животе, пусть и сквозь кровь, текущую из неглубокой царапины на лбу: растерянность и удивление на лице Ротта-Ворона. Его застали врасплох – и...
Следующим, что я помню, было: лопнувшее небо. Дважды.
Вначале разлетелся на куски серый купол – осколки таяли прямо на лету. Над нами распахнулось огромное темное покрывало, светила полная луна. Снаружи была глубокая ночь – и я не припомню, чтобы когда-либо так радовалась ночи.
Потом такими же тонкими кусками, как хрупкое стекло, разлетелись зависшие в небе шары-ловушки. Как будто полная луна, набравшись храбрости устранить конкуренток, решилась-таки на дело.
Здание Мастерской продолжало дрожать. Лишь бы выдержало! Я откатилась в сторону от упавшего увесистого камня, шагах в пяти от меня приземлился крохотный лепной балкончик с горшком, полным двуцветок – горшок, на удивление, остался цел.
— Нэк! — подбежавший сзади Рэн поднял меня за шиворот и поставил на ноги. Земля рыкнула раненым зверем, едва не сбросив нас снова.
— Нэк, нам нужно туда!
Палец рыжего указывал на колеблющиеся серой хмарью ворота — про которые Ворон, разумеется, и думать забыл.
— Зачем?
— За сундуком, — уверенно ответил Рэн. — За тем сундуком, в котором величайшее сокровище! Если мы захотим, чтобы там было сильное оружие против Ворона — оно там будет!
— Но мы не знаем, где сундук... — очередной толчок, мимо нас просвистел скелет джакалопа. Рассыпался на маленькие кусочки.
— Я найду!
— И не сможем открыть...
— Я открою! Теперь — смогу! Давай, Нэк!
Беда с этими героями. Пообщаешься с ними пару недель — и последние мозги исчезают! Иначе я никак не могла объяснить наши последующие действия: свой короткий кивок, Рэн хватает меня за руку — и тянет наискосок, в обход дыры в земле, за спину Ротта, в ворота.