Монк понял интерес Карлсена к проблеме катастрофического разрушения колоний общественных насекомых. Тот, кто контролирует пчел, контролирует еще один значительный сегмент производства продовольствия.
— Вы хотите сказать, что именно по вашей вине гибнут пчелы?
— Нет. Но я знаю, в чем причина этой массовой гибели, и «Виатус» как раз намеревался использовать это в своих целях.
— Подождите секундочку. — Монк подсел ближе. — Вы говорите, вам известно, что убивает пчел?
— Большой тайны в этом нет, мистер Коккалис. В средствах массовой информации излагаются самые разнообразные сенсационные теории — клещи-паразиты, глобальное потепление, загрязнение окружающей среды, даже действия инопланетян. Но на самом деле все гораздо проще — причем это уже доказано. Однако средства массовой информации предпочитают обходить вниманием это объяснение, сосредоточившись на сенсациях.
— Так что же вызывает массовую гибель пчел?
— Инсектицид под названием имидаклоприд, или ИМД. Монк вспомнил кодировку на огромных ульях. На всех табличках присутствовали одни и те же три буквы: ИМД.
— Многочисленные исследования убедительно доказали, что виной всему именно это химическое вещество, а также его аналог под названием фипронил. В две тысячи пятом году Франция запретила использование обоих препаратов, и в течение следующих нескольких лет численность пчел быстро восстановилась, в то время как во всем остальном мире ульи продолжают пустеть. — Карлсен обвел взглядом сидящих в салоне. — Но разве никто из вас об этом не слышал?
Все молчали.
— Да, эта новость не заслуживает того, чтобы ее выносили на первую полосу, — грустно усмехнулся Карлсен. — Подумаешь, имидаклоприд, фипронил. Разве это может сравниться с инопланетянами? Средства массовой информации до сих пор никак не откликнулись на успехи французских пчеловодов. Что мне как раз на руку. От ИМД тоже есть своя польза.
Монк нахмурился.
— Меньше пчел, меньше продовольствия.
— Со временем даже журналисты дойдут до правды, так что «Виатус» продолжал исследование этих веществ — с целью внедрить ИМД в нашу кукурузу.
— Точно так же, как корпорация «Монсанто» ввела свой гербицид «Раундап» в генетически модифицированные сорта зерновых, — добавил Крид. Несомненно, он был знаком с этими исследованиями.
— Так что даже если ИМД когда-нибудь запретят, — догадался Монк, — вы все равно сможете регулировать численность пчел.
Карлсен кивнул.
— И тем самым производство продовольствия.
Монк откинулся назад. Этот человек был чудовищем, но чудовищем гениальным.
5 часов 40 минут
Однако Пейнтеру нужно было заполнить все пробелы. Он подошел к Карлсену с другой стороны:
— Но «Виатус» занимался не только внедрением инсектицидов в кукурузу.
— Как я уже сказал, мы работали над многими проектами.
— В таком случае расскажите мне про мумии из торфяника — про грибы, обнаруженные у них в телах.
Взгляд Карлсена тревожно заметался.
— Как компания, занимающаяся биотехнологиями, мы каждый год изучаем тысячи новых химических веществ, которые поступают к нам со всего света. Но эти древние грибы… — Его голос наполнился восхищением. — Они просто поразительные. Их химическая природа и генетическая структура идеально соответствуют моим целям.
Пейнтер не мешал ему говорить, ожидая услышать что-нибудь новое.
— Из этих высохших тел мы извлекли споры, сохранившие всхожесть.
— По прошествии такого времени? — поразился Монк. Карлсен пожал плечами.
— Этим мумиям всего тысяча лет. В Израиле ботаники вырастили финиковую пальму из косточки, которой больше двух тысяч лет. А торф является великолепным консервантом. Так что нам действительно удалось вырастить из спор грибы и исследовать их свойства. Изучение останков также показало, каким образом грибы попали в тела.
— И каким же?
— Вместе с пищей. Наш патологоанатом, в прошлом работавший в криминалистике, определил, что эти люди умерли от голода, однако их желудки были полны ржи, овса и пшеницы. Но все было поражено грибами. Они являются очень агрессивным разрушителем зерновых, подобным спорынье, злейшему врагу пшеницы. Эти грибы способны заразить любое растение. И все ради одной цели.
— Какой же именно?
— Чтобы уморить голодом животное, которое съест зараженное растение. — Карлсен обвел взглядом лица потрясенных слушателей. — Зерно, пораженное грибом, становится неперевариваемым. Кроме того, грибы проникают в желудок животного, еще больше ухудшая усвоение пищи. Это идеальная машина смерти. Она морит голодом за счет того самого, что должно, наоборот, поддерживать жизнь.
— Значит, человек ест и ест, однако умирает от голода. — Пейнтер покачал головой. — И какая польза от этого грибам?
Ему ответил Монк:
— Грибы являются основным инструментом разложения мертвых тканей. Мертвых деревьев, мертвых тел. Не важно. Убивая своего хозяина, грибы создают себе удобрение, питательную среду.
Пейнтер мысленно представил себе грибы, растущие в желудках иссушенных тел. Но он также помнил рассказ Монка о находке в подземной лаборатории, о споровых мешочках, зреющих на этих самых грибах. Значит, они распространялись, выбрасывая в воздух споры, которые заражали поля, начиная процесс заново.
Его внимание опять привлекли слова Карлсена.
— Цель наших исследований состояла только в том, чтобы извлечь химическое вещество, которое делает зерно неперевариваемым. Если бы нам удалось внедрить его в нашу кукурузу, мы бы смогли уменьшить ее питательную ценность. Чем хуже переваривается кукуруза, тем больше ее требуется съедать, чтобы получить то же самое количество калорий.
— То есть, — заключил Пейнтер, — вы опять же сдерживали производство продовольствия.
— Ив каком-то смысле это давало нам полный контроль. Манипулируя этим геном, мы могли бы с легкостью уменьшать или увеличивать усвояемость зерна. Вот к чему мы стремились. И мы были не первыми, кто пытался добиться подобного генетического контроля.
Пейнтер встрепенулся, услышав последние слова.
— Что вы имеете в виду?
— В две тысячи первом году некая биотехнологическая компания под названием «Эписайт» объявила о выведении сорта кукурузы, в которую был введен противозачаточный реагент. Употребление ее в пищу снижало способность к воспроизводству. Новая кукуруза предлагалась в качестве средства борьбы с перенаселением. Однако после таких откровенных заявлений средства массовой информации дружно ополчились на «Эписайт», и кукуруза исчезла. Как я уже говорил, открытое обращение к этой проблеме влечет только карательные санкции. Так что все нужно было держать в тайне, скрытым от широкой общественности. Это был хороший урок. И я его усвоил.
«Вот начиная с какого момента все пошло наперекосяк». Пейнтер постарался сохранить безразличие в голосе.
— Однако ваша новая генетически модифицированная кукуруза оказалась нестабильной.
Карлсен покачал головой.
— Как выяснилось, эти грибы обладают потрясающей способностью приспосабливаться. Тысячелетиями они видоизменялись вместе с растениями, своими хозяевами. Мы полагали, что задействуем только одну характеристику гриба — его влияние на перевариваемость, однако всего за несколько поколений он мутировал, вернув в полной степени прежнюю силу. Он снова получил способность убивать, развиваться в плодовое тело. Но самое страшное — гриб вернул способность распространяться.
— И когда вы узнали об этом?
— В ходе работ в Мали.
— Однако вы к тому времени уже начали выращивание семенной кукурузы в Соединенных Штатах и других странах?
Лицо Карлсена исказилось словно от боли.
— Ну да, по настоянию нашего главного генетика, возглавлявшего проект. Она заверила нас в том, что результаты предварительных тестов свидетельствуют о достаточной безопасности нового сорта и, следовательно, мы можем двигаться вперед. Я ей поверил; сам я результаты не проверял.
— И кто эта женщина? — спросил Пейнтер.
Сенатор Гормен высказал вслух свое предположение, и в голосе его звучала горечь.
— Криста Магнуссен.
5 часов 52 минуты
Ивар Карлсен понял, что ему больше не удастся укрываться от гнева сенатора. Но все же он не сразу смог взглянуть в глаза Гормену. Сначала Карлсен посмотрел вниз. Он достал из кармана и зажал в руке старинную монету в четыре марки. Эта монета времен Фредерика IV была отчеканена в 1725 году изменником Хенриком Мейером. Напоминание о цене предательства.
Пальцы Карлсена крепко стиснули монету. Сейчас до него наконец дошло в полной мере, как же низко он пал, пойдя следом за Кристой Магнуссен. Наконец Карлсен поднял голову и посмотрел в глаза сенатору Гормену. Тот заплатил сполна, кровью. И Карлсен не мог отказать ему в правде.
— Сенатор прав. Я пригласил мисс Магнуссен на работу шесть лет назад, когда в корпорации появился отдел биогенетических исследований зерновых. Она пришла к нам с блестящими рекомендациями из Гарварда и Оксфорда. Молодая, талантливая, честолюбивая, из года в год она приносила результаты.
— Но она оказалась не той, за кого себя выдавала, — заметил Пейнтер.
— Да, — подтвердил Карлсен. — Примерно с год назад у нас начались серьезные неприятности в наших филиалах. Поджог в Румынии. Крупные растраты в Малайзии. Волна хищений. И тогда Криста открыла мне, что у нее есть связи с некой организацией, которая способна обеспечить нам глобальную безопасность, эффективно и без лишнего шума. Она описала эту организацию как своего рода частного военного подрядчика.
— У этой организации есть название?
— Криста называла ее «Гильдией».
Пейнтер никак не отреагировал на это название. Даже бровью не повел. И это отсутствие реакции убедило Карлсена в том, что Пейнтеру известно об этой организации, возможно, даже больше, чем ему самому.
— Все было подстроено, — убежденно промолвил Пейнтер. — Все эти происшествия, поджоги, хищения… это все дело рук «Гильдии». Вы были ей нужны. Поэтому вас немного прижали, чтобы легче было завоевать ваше доверие. Несколько раз вашу задницу вытащили из огня, и вы начали постепенно ослаблять контроль над собственной корпорацией. Становясь все более зависимым от «Гильдии».