Ведун видел все, как через прозрачное, но не очень хорошо вымытое стекло. И, похоже, оставался невидимым для находящихся там людей. Пленников окружала каменная стена без всякого намека на дверь, а далеко вверху виднелось пятнышко света. Классический зиндан — яма, в которой обычно держали своих пленников чеченские ваххабиты. Или будут держать?
Середин сделал шаг вперед, собираясь подсадить мальчика, но по стенам, повторяя все изгибы и шероховатости, внезапно засветилась тонкая пленка, подмигивающая яркими огоньками. И за ней проявилась дверь.
Едва мальчик приблизился к заговоренному проходу, как перед ним возникла легкая дымка. Андрейка осторожно протянул руку, однако ведун опередил его и первым коснулся призрачной пленки. Яркие всполохи едва не ослепили его, но княжич, похоже, ничего не заметил. Под пальцами Олега наваждение исчезло, и оба увидели простую деревянную дверь, которая оказалась к тому же незапертой. Ведун легким толчком распахнул ее.
— Идем, Любава.
Андрейка помог подняться девушке, и пленники выглянули наружу, но ничего опасного не обнаружили. Хорошо освещенный коридор почти сразу делал резкий поворот. Сырые стены и низкий потолок делали его похожим на готовую вот-вот захлопнуться мышеловку и навевали не просто тоску, а смертельный ужас. И ощущение загнанности ни на миг не покидало осторожно шагающих людей.
За поворотом обнаружилась круглая пещерка. Мягкий неяркий свет сочился, словно влага, из отверстия в потолке и рисовал на сухих пыльных плитах замысловатые узоры, ничуть не тревожа сумрак вдоль стен. Андрейка сделал пару шагов к центру, за юным княжичем, цепляясь за него, последовала Любава. Едва они переступили порог, как сзади рухнула плита, отгораживая путь назад.
— Сварог-батюшка, — зашептала девушка, вцепившись в княжича, — защити от беды неминучей.
Внезапно из тьмы уходящих в стороны коридоров донеслось тихое зловещее шипение, которое стелилось вдоль стен, словно туман. Перед ними из мрака неторопливо выползло невиданное чудовище. Любава дико заверещала и сжалась в комочек, закрыв ладошками глаза. Княжич стоял, гордо выпрямившись. Смертельно бледный от ужаса, он был не в силах отвести взгляд от принижающейся смерти. Никакого оружия у него не имелось, и потому единственное, что он мог сделать — это достойно встретить смерть.
Змеиная маленькая головка покачивалась на длинной тонкой шее, которая держалась на толстом мохнатом туловище с восемью паучьими лапами.
— Навь непотребная, погань черная, чур меня!
Желтые глаза твари с черными вертикальными зрачками не отрывали гипнотического взгляда от мальчика, и тот почувствовал, как обжигающая горячая волна прокатилась по телу, оставляя ощущение невесомости, легкости и безразличия. Раздвоенный язык проскользнул меж острых зубов, и тихое шипение закружилось вокруг маленькой фигурки — завораживая, убаюкивая, усыпляя…
Лапы чудища заскребли по шершавому камню, и оно приблизилось к неподвижному человеку. Тихо всхлипывала Любава, боясь открыть глаза, но тварь не обращала на нее никакого внимания. Медленно, словно оттягивая последний миг, змеиная головка приблизилась к шее застывшего княжича, с языка сорвалась пара ядовитых капель и с оглушительным, как показалось мальчику, стуком упала у его ног.
— Дай мне сил, воин небесный. Не позволь сгинуть в темнице безвестной. — Андрейка с трудом ворочал языком, но отчаянно пытался призвать помощь. И его услышали.
Тварь чуть отклонила голову, изготовившись к броску, как вдруг слева с глухим рычанием промелькнуло какое-то животное. Удар мощного тела оказался столь сильным, что ядовитая бестия отлетела к дальней стене и с противным визгом сползла на пол. Андрейка встряхнулся, сбросив наваждение, и с удивлением уставился на чудную картину.
Змееголовая тварь ловко вскочила и угрожающе подняла первые две конечности. Перед ней, припадая на задние лапы и свирепо скалясь, изготовилась к прыжку большая рысь. Уши с забавными кисточками на кончиках были плотно прижаты к голове, хвост нервно метался из стороны в сторону. Миг — и рысь прыгнула на тварь, целясь в горло. Они сцепились в смертельной схватке. До наблюдающего мальчика доносились только яростный рык и злобное шипение.
Он не знал, кто из них побеждает — чудовище или рысь. И не ведал, за кого беспокоиться. Из-за чего неизвестно откуда взявшаяся рысь могла напасть на чудовищную тварь? Вдруг она просто решила оставить добычу себе?
Андрейка не заметил, что сзади из мрака выступил Корней и какое-то время так же молча следил за схваткой.
Наконец тварь издала почти человеческий всхлип и рухнула на пол, а рысь, тяжело дыша, подняла морду и посмотрела за спину княжича. Тот обернулся, боясь увидеть еще одно чудовище. Что же, он почти угадал. Возвышающийся над мальчиком колдун смотрел на зверя сузившимися глазами и чему-то улыбался.
— Кто ты? — наконец спросил он. — Откуда взялся? «Неужели боги лишили его разума? — подумал Андрейка. — С чего это он со зверем разговаривает?»
— Зачем тебе мальчик? — между тем продолжал колдун. — Зачем оберегаешь его?
Но зверь молчал. Он приблизился к Андрейке и лизнул его руку. Княжич провел ладошкой по мягкой шерстке и вдруг увидел, что на передней лапе рыси тускло блестит серебром тонкий узорчатый браслет, распространяя вокруг мягкий свет, словно маленькая луна. А когда зверь поднял морду и встретился взглядом с мальчиком, тот понял, что смотрит в человеческие глаза.
— Убирайся! — вдруг взревел Корней и с силой сжал кулак. Воздух вокруг него, словно податливая пленка, потянулся вслед за кулаком. Колдун толчком направил волну в сторону мальчика и рыси. А зверь в ответ обнажил огромные клыки и глухо зарычал, вздыбив шерсть на загривке.
Волна накатила на мальчика и прошла дальше, не причинив ему ни малейшего вреда. А вот для зверя оказалась губительной. Едва воздушная волна приблизилась к рыси, как раздался хлопок, и, взвыв от боли, нежданный защитник княжича исчез.
…Олег вскрикнул и открыл глаза. Он все так же сидел в избе, на другой стороне стола удивленно смотрел на него Велислав с ложкой, полной каши, которую он не успел донести до рта.
— Что случилось? Ты здоров, ведун?
Середин поднял руку и впервые внимательно присмотрелся к подарку темной божини. Словно сотканный из десятков чешуек, покрытых непонятными надписями, напоминающими те, что он видел на стенах в зале, браслет плотно охватывал запястье и, сколько ни смотрел ведун, он так и не смог найти ни замка на нем, ни какого-либо крючка. Казалось, вещица была выкована прямо на руке и точно по ее размеру. Правда, сейчас это был обычный металл, который ничем не отличался от хорошо начищенной стали.
— Что со мной случилось?
Волхв неторопливо положил ложку, подошел к Олегу и заглянул в глаза.
— А что ты видел?
— Княжича и его няньку. Я помог им избежать смерти.
Волхв медленно кивнул и, отвернувшись, принялся мерить шагами комнату. Пять шагов вперед — пять шагов назад, пять шагов вперед — пять назад. Наконец он остановился и резко обернулся.
— Ты можешь сказать, где именно ты их видел?
— Пожалуй, нет, — немного подумав, ответил Середин. — Я не знаю, где находился тот коридор и пещера. Камень вокруг, сырость.
— Великая сила тебе дадена, ведун, — покачал головой толстяк. — Уж и не ведаю, к добру ли. Тяжела ноша, богами тебе определенная, — под силу ли нести ее и не свернуть с пути истинного? Ну да о том тебе токмо ведомо.
Велислав снова походил туда-сюда.
— Нам придется идти в горы Аспида. Я надеялся, что Корней спрятался за ними, там есть удобная долина. Слышал я, будто именно там его логово и есть.
— Почему ты считаешь, что это непременно в горах Аспида находится?
— Шепотки лесные так навеяли, — пожал плечами волхв. — В ту самую долину я вас и вел.
— Чем же это место так примечательно? — поинтересовался Олег.
— Да как сказать? В народе молва идет, будто там нечисть обитает. Ну и сам Корней, конечно.
Широко распахнулась дверь, в избу вошел Радул. В небольшой комнате сразу стало тесно.
— Вы готовы? Выступаем.
Он бросил взгляд на растерянное лицо Олега и настороженно оглядел все углы.
— Что случилось, ведун? У тебя вид, будто ты радуницу увидел.
— Кого?
Теперь настал черед удивляться Радулу.
— Ты, никак, о радунице никогда не слыхивал?
— Да вот не довелось ни услышать о ней, ни встретить.
— Тогда к добру это, ведун. Сказывают, будто радуница — это дева, что добровольно Мару призвала, да не дождалась. На рассвете себе петельку на шею набросила. Не принимает такую несчастную Чернобог, и на землю ей хода нет. Вот и бродит она по селениям, печалью исходит, избавления ищет. Старики молвят, с рассветом она заявляется. Бродит округ изб, неслышна и невидима, но стоит только выйти кому — вмиг набросится, закружит голову туманом утренним, с пути собьет, да так, что в своем дворе заблудишься. И только одним способом помочь ей можно — пройти вместе с ней всю тропу к Чернобогу. Токмо желающих пока не находилось. Не знает никто, есть ли назад пути-дороги. Вестимо, нет таких.
— Как же ей помочь можно? Умереть, что ли?
— Экий ты непонятливый, ведун! — Боярин досадливо махнул рукой. — Зачем умирать-то? Проводить ее к Чернобогу — и все. Сама-то радуница дороги найти не может. Не дадено ей это. Ну да ладно, сбирайтесь скорее, коли не случилось ничего особенного.
Олег с восхищением пронаблюдал, как мощная фигура боярина с трудом протискивается в далеко не самый узкий дверной проем. И когда тот скрылся из виду, ведун покачал головой. Рождает же земля русская богатырей таких! А речи странные — то он не в первый раз слышит. Все ж таки здесь родиться надо, чтобы понять все верования. Олег так и не уяснил, каким это способом можно проводить того, кто уже умер, к Чернобогу и при этом самому остаться в живых. Все-таки царство мертвых нечто вроде обратного клапана на воротах имеет: внутрь — пожалуйста, а обратно — ни-ни. Да и