– Да, есть, но не так много. Мне нужно быть там в марте. Главное, чтоб ты определилась, а уж я все устрою.
На этот раз блондинка пробыла у своего любовника меньше обычного. Над подъездом теперь ярко светил фонарь, и я смог разглядеть выражение её лица. На нем читалось счастье и радость жизни. Черт возьми, я тогда искренне позавидовал тому парню, который только что был с ней близок.
Светлана направилась к автобусной остановке. Я не знал, куда она устремилась, но надеялся, что вечером, в условленное время смогу, наконец, вручить ей её агрегат для приготовления кремов и прочей кондитерской канители.
Я успел перекусить, немного отдохнуть и подъехать к дому Светланы в половине девятого вечера. Уже зная её необязательность, я немного нервничал. Когда Светлана своей упругой походкой вошла во двор, я испытал невероятное облегчение.
Я заглушил двигатель и направился к ней. Но все же я был не первый, кто заговорил тогда с ней. Как из-под земли возникла пожилая женщина, которая опередила меня. Я же ругнул себя за непростительную опрометчивость, но предпринять уже ничего не мог. Я лишь вопросительно посмотрел на Светлану. Как мне показалось, она взглядом просила меня обождать. Я остановился на приличествующем расстоянии, но так, чтоб слышать их разговор.
– Добрый вечер, Светлана! Я должна с вами переговорить, – обратилась женщина. В её голосе сквозило тревожное волнение.
– Разве вы не все сказали мне вот тут же совсем недавно? И на этот раз вы без группы поддержки? – язвительно спросила Светлана.
– Тогда все вышло очень глупо и… – женщина судорожно подбирала слова.
– И скандально, – жестко подсказала ей Светлана. – Ну, что, угрожать будете? Или сразу убивать?
– Давайте попробуем спокойно поговорить. Поймите, ведь я мать.
– Так не лучше ли вам разговаривать со своим сыном? – сухо посоветовала Светлана.
– С ним бесполезно разговаривать, – обреченно заявила женщина.
– Вот как? – насмешливо спросила Светлана. – Это почему же?
– Он ослеплен вами. Он безумствует. Он губит себя.
– Мне кажется, что он вполне здоров, успешен и обеспечен.
– Подождите, дайте мне сказать! – взмолилась женщина. – Я поздно родила его. Теперь я уже стара, и я хочу для него простого человеческого счастья. Дом, семья, дети. Неужели не ясно? Ведь у вас все это есть… А мой сынок лишь забава для вас, а ведь ему тридцать пять лет. По сути, он одинок. Одинокие люди с годами приобретают причуды, озлобляются или глупеют. Оставьте его. Сам он не откажется от вас. Ему предложили хорошую работу. Пусть едет. Время его излечит. Дайте ему эту возможность. Это жестоко с вашей стороны – держать его подле себя.
– Время – не лучший лекарь, – неожиданно глубокомысленно ответила Светлана. – Сильные чувства оно не излечивает. Зачастую люди зря уповают на это.
– Я вас прошу, – отчаянно обратилась женщина. – Он на грани безрассудства. Вы, я вижу, вполне практичная женщина, хоть и молодая. Отпустите его душу. Зачем он вам? У вас еще будет много поклонников, и вы найдете, с кем утешиться.
– Я не так безнравственна, как вам кажется, но жизнь научила меня не делать резких поворотов. Дайте срок. Мне нужно все обдумать.
– Что ж, спасибо и на этом, – поблагодарила женщина дрогнувшим голосом и поспешно удалилась.
Мне показалось, что она заплакала. Ещё мне почудилось, что где-то я уже слышал этот голос. Но самое неловкое заключалось в том, что во мне шевельнулась жалость.
– Саша, идем! – подозвала меня Светлана.
Мы безгласно поднялись по лестнице, вошли в её пустую, неосвещенную квартиру.
– Что, все слышал? – Светлана первой нарушила наше патетическое молчание.
– Да, уж извини.
– Значит, понял, о чем речь?
– Ну, в общих чертах.
– Ты не стой столбом, раздевайся! – по-хозяйски скомандовала она. – Побудь со мной немного. Выпить очень хочется, а в одиночестве как-то мне не пьется.
– Я за рулем.
– Да ладно, не строй из себя праведника. Ну, ты так и будешь стоять с миксером в руках? Положи его куда-нибудь. Я потом тебе перезвоню, если что не так. Ах, да, на деньги. Столько хватит?
– Хватит.
– Ну, составишь мне компанию?
– А вдруг твой муж придет? – спросил я, уже располагаясь на диване. Собственно, разместиться мне было больше негде. Комнате была весьма скромно меблирована. Вся обстановка красноречиво говорила о том, что хозяева небогаты, но со вкусом.
– Муж будет не скоро. У него там какое-то заседание или собрание. Потом он иногда репетиторствует по вечерам. А дочь у моей матери осталась, – говоря все это, Светлана уже что-то расставляла на передвижном столике. – А если Олег и придет, так не убьет тебя, не бойся. Он очень воспитанный. И ужасно умный. Вот только не ясно, зачем он на мне женился?
– Ты красивая и…
Светлана проворно присела ко мне на диван. Всего в нескольких дециметрах от себя я мог видеть прямую линию её развернутых плеч, конусообразность её небольшой груди и вбирать носом смешанный запах духов, волос и персиковой кожи прекрасной блондинки. Я мысленно призвал на помощь все свое благоразумие и самообладание.
Блондинка тем временем уже знакомым мне жестом тряхнула головой, потом улыбнулась, приоткрыв губы и показав ровные, белые зубы. Она еще немного приблизила ко мне свое лицо. Глаза её вспыхнули.
– Так что ты там думаешь обо мне? Ну-ну, поведай! – потребовала она.
– Ах, какая женщина, какая женщина, мне б такую! – я попытался лихо отшутиться словами популярной песенки и рассмеялся.
– Слушай, давай выпьем, а потом я тебе кое-что скажу. Мне надо выговориться, понимаешь?
– Ну, давай, наладим психофизический контакт посредством алкоголя, – согласился я, пытаясь держаться с ней в рамках беззаботного приятельского тона.
Она разлила коньяк. Мы пригубили его. Он оказался замечательным. Сей напиток имел вкус амброзии и мягко опускался внутрь, согревая и избавляя от напряжения.
– Нравится? – удовлетворенно спросила хозяйка.
– Мой друг подарил. Тот, о котором говорила сейчас во дворе эта женщина. Она – его мать, и я понимаю её. Она права, но не так все просто. Ты ведь уже догадался, что я, замужняя женщина, давно имею шикарного неженатого любовника.
– А что, тебе так тяжело определиться? Или хочешь сохранить их обоих – мужа и любовника?
– Чего хочет женщина, того хочет бог, знаешь? – лукаво улыбнулась она и снова разлила коньяк по рюмкам.
– Да уж, кто разгадает женщину, тот приблизится к богу, – опять отшутился я. – Вы ведь удивительные существа: сложные, утонченные, более совершенные…
– Вот только не надо мне приписывать высокие благородные мотивы, – перебила меня Светлана. – Все, что я жажду, это – деньги и удовольствия. Тряпки еще люблю.
– Тебе, значит, хлеба и зрелищ постоянно надобно?
– Вроде того. Только удовольствия телесные для меня лучше всяких зрелищ. Это мои подруги балдеют от театра, картин, а я немного другая. Кто знает, долго ли еще резвиться осталось. Бабий век короток. Да и вся жизнь не длинна.
– Ой, прекрати! Тебе ли сокрушаться!
– Вот я и доверилась тебе. Такой уж день выдался. А вообще-то я скрытная. Даже подругам закадычным далеко не все говорю, – заявила Светлана. – Значит, ты тоже стал мне другом, понял? Ну, выпьем за это.
– Понял, – четко ответил я и шутливо козырнул ей. – Можешь не беспокоиться, я тебя мужу не заложу. Да и что-то я сомневаюсь, что ты этого боишься.
– Боюсь, – просто призналась Светлана и одним махом выпила коньяк. – Просто холодею при одной мысли об этом. Семья для меня много значит. Потом, это – целый клан родни с двух сторон, который неминуемо втянется в конфликт, если что. Вот такая я, Сашенька. И что самое главное: я давно чувствую, что за мной будто следят. Не замечала ничего такого подозрительного, а чувствую. Энергетика вокруг меня какая-то нездоровая…
После этих её слов я сам несколько похолодел, но постарался улыбнуться и как можно беспечнее возразить ей:
– Да брось ты! Это у тебя нервное! Скоро пройдет. Выпей ещё чуток и ложись спать.
– Нет, я не истеричка, Сашенька. Как-то давило на меня чужое биополе, а чье – не могла разобрать. Женская интуиция меня редко подводит. Сам же говорил, что мы – тонкие штучки. У меня бдительность на высоте. А еще знаешь, что мне кажется? – нетрезвым полушепотом спросила меня Светлана.
– Что? – прошептал я, словно включаясь в её игру.
– Что ты не тот, за кого себя выдаешь, – выдохнула она.
– Ну, у тебя фантазия разбушевалась, подружка!
– Слушай, Саш, а ведь ты такой красивый мужик! Я это сразу отметила.
– А сейчас, после третьей рюмки, я особенно хорош, да? – балагурил я. – И ростом как будто выше стал, а, Свет?
– Рост в мужчине не самое главное, – щедро польстила мне Светлана. – А вот глаза у тебя умные, наблюдательные и с грустинкой. И интонации в голосе у тебя гипнотические. Так и хочется тебе довериться.
– Я бывший артист. Из погорелого театра. Театр сгорел, а я грущу, – я плел ей, что попало.
– Нет, ты не артист. В тебе просматривается настоящий мужской корень и надежная сердцевина, – томно заявила Светлана, а я не мог понять, уж не провоцирует ли она меня. Может, расстроилась блондиночка, занервничала, а теперь вожделеет утешиться с подвернувшимся под руку симпатичным мастеровым. Она мне, конечно, нравилась, но я гордился своей способностью вовремя притормаживать. И первым делом – само дело, а девушки, как известно, потом.
– Ладно, поздно уже. Выпей еще рюмашку без меня и ложись спать. Утро вечера мудренее, – сказал я, вставая с дивана.
– Подожди! – резко остановила она меня. – Скажи мне, кто ты?
Её вопрос прозвучал деловито и требовательно. Блондинка тоже умела тормозить на опасных поворотах.
– Следователь я, только бывший. Довольна?
– Вот это похоже на правду! – воскликнула Светлана. – Ну будем дружить, следователь? У меня пока не водилось таких знакомых.