А вот по поводу неудачной конструкции системы жизнеобеспечения спускаемого аппарата, качества клапанов, плохой организации работ наземной службы управления и других неполадках — написано очень много в документах из архива».
(Р. S. Написано в архивах, а что опубликовано? Поэтому считаю себя просто обязанным хоть так опубликовать свои дневниковые записи).
Вернемся снова к дневниковым записям.
29.06, 10.20 мск.
«Сообщаю: Т вкл. ПР5 – 00 час. 25 мин.; СКДУ вкл — 01 час, 35 мин., 24 сек. НР–184 — Кораблев».
29.06–18.25 мск.
«Время 1-ой точки на виток 1161 – 00 час. 02 мин. Посадка на витке 1162. Так как у вас видимости нет, прошу выставить все антенны по «кергеленскому варианту», поиск вести по азимуту и по высоте, постарайтесь принять. НР–89. Кораблев».
Вот это да, вот это дела!
Вынужден снова вернуться к В. А. Пацаевой, т. к. то поганое настроение, которое было у нас тогда, без этого просто не понять.
«Двадцать семь лет — целая жизнь. Дети выросли. Внук старше, чем был сын, когда погиб Виктор.
Но почему же не забываются события той ночи? Ночи, когда на Землю должен был вернуться экипаж космонавтов — первых испытателей первой орбитальной станции «Салют»… Я пришла к началу ТВ сеанса связи с «Союз–11» в подмосковном КВЦ… Я записывала переговоры космонавтов с Землей, стараясь не пропустить ни одною слова.
Чувствовалось, что ребята очень устали. Трудно было закрыть люк в спускаемый аппарат… Руководители полета нервничали. Когда космонавты предложили еще на сутки продлить полет, они категорически отказались».
29.06–19.06 мск.
«Даю технологию на «Сигнал–3»: 1-й передатчик — f=20.008 мГц; 2-й передатчик — f=18,060 мГц. Режим ОТМ, регистрация на магнитофон и ондулятор. НР — 90. Кораблев».
Уля-ля! Видно дела плохи, коли хватаются за «Сигнал–3». (Ведь я тогда путем не знал, что мы одни)… Ондулятора у нас нет, по МАГу не привяжешься, да и ничего не увидишь. Журину с Саковичем приходит идея: попробовать записать на шлейфовый осциллограф лаборатории № 6 (СЕВ), тогда может получиться и привязка ко времени информации ОТИ. Сделали ведь! Ну и ХЛОПЧИКИ на «КЕГЕ»!!! Сообщил в Центр свой вариант, ответили: все что угодно, но примите и выдайте.
Далее началась игра на нервах. Не могу не привести выдержки из все той же статьи «Трагический полет».
«Под самый конец связи узнаю голос Виктора — «Янтаря-З»: «У меня в иллюминаторе появилась Земля. Ноль часов тридцать одна минута. Все идет нормально… До скорой встречи на Земле.
Умолкли голоса «Янтарей». Круглые настенные часы в нашей комнате показывали московское время — тридцать четыре минуты после полуночи. В час сорок семь очнется спуск кабины корабля с орбиты. До катастрофы оставалось немногим более часа.»
Ночь с 29 на 30 июня. Работа по витку 1161.
Объявил ГОТОВНОСТИ: 2 часа — 22.02 мск; 1 час — 23.02; 15 минут — 23.47; 05 минут — 23.57 мск Курс корабля — 125 градусов; локатор выключить, всем радиосредствам на передачу работа запрещена, на мачте сигнал «Не управляюсь».
Протяжка: 00 часов 00 минут 30 секунд; 1-я минутная метка — 00 часов 01 минута; 1-я точка целеуказания — 00 часов 02 минуты. Целеуказания отработали, сигнала нет.
Из лаборатории № 7 сообщили, что по каналу «Сигнал–3» на f=20,008 мГц с 00 часов 12 минут работает неизвестная станция в режиме, похожем на быстродействие ТЛГ, но только не на нами ожидаемый сигнал.
После отработки по витку 1161 в 00 часов 20 минут даю капитану команду следовать полным ходом в точку 8°43′СШ, 18°09′ЗД. В 00 часов 43 минуты объявляю Готовность 1 час по витку 1162.
В 01 час 23 минуты МСК ложимся на курс Кк=20°, ход малый, находимся в точке 08° 40,3’СШ, 18° 06,09’ЗД. Антенны «Зари» выставляем: азимут 304°±10°; угол места 05°± 10°. С 01 часа 23 минут ведем поиск по азимуту и углу места. Телеметрические антенны выставили по азимутам: левый борт — 335°, правый — 324°. Операторам было дано задание вести поиск в своем секторе, а в 01 час 34 минуты перейти на азимут 304°. В случае обнаружения сигнала одной из станций перейти на управление от этой станции. Поиск по телеметрии и «Заре» осуществляли до 01 часа 40 минут, прием отсутствовал, дал отбой. В 01 час 41 минуту поступило сообщение из лаборатории № 7. Снова дал команду на поиск по азимуту 304°. Прием на МА–9 и «Заре» отсутствовал.
Прием по «Сигналу–3» шел в шумах, сигнал записали на магнитофон «Звук», потом его переписали на шлейфовый осциллограф. Привязка ко времени приблизительная, т. к. «Звук» не позволяет производить одновременную запись сигнала и меток СЕВ. Прием по «Сигнал–3» шел так:
01 час 39 минут 50 секунд — начало неустойчивого приема;
41 минута 30 секунда — прием устойчивый;
42 минуты 00 секунд — ухудшение приема;
44 минуты 05 секунд — сигнал плохой;
45 минут 10 секунд — улучшение сигнала;
47 минут 13 секунд — сигнал пропал в шумах.
РДО из Центра. 30.06, 06 часов 25 минут.
«Прошу срочно сообщить информацию в % по ОТМ каналов 4, 6, 7, 8, 12, 14. Особенно с времени 01 час 47 минут 26 секунд. НР–94. Агаджанов».
Запросили инструкцию по дешифровке. Ответ пришел только через 9 часов (Нр–98 в 17 часов 19 минут МСК), где дали только инструкцию по выдаче ОТМ. Ответ выдали в темпе. Получили «Спасибо» и указание все материалы передать в первом советском порту захода, что и было сделано в Риге, где на борт поднялась комиссия КПП, наша комиссия и неких два «товарища», кому и были под расписку переданы все материалы.
Снова возвращаюсь к В.А Пацаевой.
«Было ли предчувствие беды? Ни у кого из тех, кого я видела в Центре, его не было…Я помню, как успокаивая меня К. П. Феоктистов: «Не надо волноваться. Система спуска проверена много раз. Все будет хорошо»… И вот снова все замерли. На радиосвязь с экипажем выходит оператор группы поиска в районе посадки…Странно, что операторы не отвечают Земле… «Янтари», я — «Заря», ответьте!» — повторяет и повторяет оператор. Потом он сообщает, что кабина корабля коснулась Земли. Корабль на Земле! Группа поиска спешит к нему…И тут связь внезапно прервалась. Умолк передатчик. Один за другим из комнаты стали уходить люди… Помню, как крутила ручку пластмассового ящика репродуктора… Про себя непрерывно твердила: «Ты жив, жив, жив!» Мне казалось, что можно заговорить Судьбу, можно своей любовью отвести смерть. «Ты жив, жив, жив!..» Но чудес не бывает. На часах было пять утра, когда открылась дверь и в комнату вошли люди. Я узнала только Валентину Терешкову. Она произнесла страшные слова. Надежды нет. Экипаж погиб.»
Сообщение ТАСС о гибели экипажа космического корабля «Союз–11»
«…Полет спускаемого аппарата завершился плавным приземлением его в заданном районе. Приземлившаяся одновременно с кораблем на вертолете группа поиска после вскрытия люка обнаружила экипаж корабля «Союз–11»… на своих рабочих местах без признаков жизни. Причины гибели экипажа выясняются.»
«…ЦК КПСС, Президиум ВС СССР, СМ СССР вместе с партией и всем советским народом глубоко скорбят в связи с утратой замечательных сынов нашей Родины и выражают искреннее соболезнование их семьям.»
Заканчиваю свое повествование словами нашего замечательного поэта Роберта Рождественского, потому что он очень верно выразил чувства всех, кто был причастен к этому «Трагическому полету».
Станут памятью встречи, привычки, слова…
А они не вернутся.
Отбушует зима.
Поседеет вдова…
А они не вернутся.
Скорбь утихнет,
уснет на ладонях Земли…
А они не вернутся.
Снова к пепельным звездам уйдут корабли…
А они не вернутся.
В карауле друзья не устанут стоять…
А они не вернутся.
Будет море шуметь. Будет солнце сиять… А они не вернутся.
И погаснут миры.
И возникнут миры…
Но одно лишь известно:
Мы состаримся,
Мы будем жить до поры.
А они — будут вечны.
В. А. Пацаева в своей статье пишет: «Почему я снова и снова в мыслях своих возвращаюсь к той ночи? Почему чувство вины и какого-то неисполненного долга все эти годы не покидает меня?»
А вот нам всем: готовящим корабль к полету, обеспечивающим полет, стоит о многом подумать, многое помнить.
Наш ИНС «Кегостров», наши ребята постарались сделать все, что могли, и даже больше, но… Но вот это чувство «неисполненного долга (Вы очень точно выразили мысль) все эти годы, почти 40 лет не проходит.
С уважением к Вам Команда НИС «Кегостров».
О «СОЮЗЕ–11»: Земля и космос
Программа полета и экипаж
Первой экспедицией, которая должна была работать на первой долговременной орбитальной станции «Салют», были Владимир Шаталов, Алексей Елисеев и Николай Рукавишников на корабле «Союз–10». Они должны были проработать около трех недель, а затем вернуться на Землю. Старт корабля был выполнен 24 апреля 1971 года. Экипаж штатно отработал программу сближения с помощью системы «Игла» и на 18-м витке совершил ручное причаливание к «Салюту». После касания произошел механический захват активного стыковочного агрегата корабля, но последующий этап стягивания остановился из-за динамических колебаний «Союза–10». В результате нарушилось функционирование рычагов стыковочного узла корабля, что привело к невозможности стыковки и перехода экипажа на борт станции. Дальнейшие попытки расстыковки блокировались станцией, и только через несколько часов корабль смог отстыковаться.
В связи со сложившейся ситуацией было принято решение послать на станцию экипаж дублеров 6 июня 1971 года на транспортном пилотируемом корабле «Союз–11». Для этого была проведена доработка корабля и стыковочного агрегата: выравнивающие рычаги были усилены в два раза, на пульт командира вынесли кнопку управления двигателями причаливания и ориентации, а в бытовом отсеке установили штурвал для ручного стягивания корабля со станцией.
В состав основного экипажа вошли бывшие дублеры: космонавты Алексей Леонов, Валерий Кубасов и Петр Колодин. В подготовке к полету обязательно участвует два экипажа — основной и дублирующий. Дублёры предназначены для замены основного экипажа, если по какой-либо причине любой из членов основного экипажа не сможет полететь. За три дня до старта на рентгеновском снимке грудной клетки врачи обнаружили в одном из лёгких Валерия Кубасова небольшое затемнение (позднее оказалось, что это легкая аллергия).
Г. Т. Добровольский, В. Н. Волков, В. И. Пацаев
В результате основной экипаж был заменен на дублирующий. В его состав входили:
• Командир корабля и первой экспедиции на станцию «Салют», подполковник ВВС 43-летний Георгий Добровольский (первый полет);
• бортинженер, 35-летний Владислав Волков (второй полет);
• бортинженер, 37-летний Виктор Пацаев (первый полет во время полета ему исполнилось 38 лет).
Экипаж Алексея Леонова очень болезненно воспринял отстранение от полёта. Борис Черток позднее вспоминал слова главного конструктора Василия Павловича Мишина: «Ох, какой же тяжёлый был у меня разговор с Леоновым и Колодиным, — сказал он нам. — Леонов обвинил меня в том, что я якобы сознательно не пожелал заменить Кубасова Волковым. Колодин сказал, что он так и чувствовал до последнего дня, что его в космос не пустят под любым предлогом. Колодин говорит: „Я у них — белая ворона. Они все лётчики, а я ракетчик“».
Запуск и полет на станции
6 июня 1971 года экипаж стартовал на ракете-носителе «Союз» с космодрома Байконур. Космонавты были без скафандров — так в СССР делали уже несколько лет. Специалисты уверяли, что дополнительная перестраховка ни к чему. Спасательные скафандры убрал еще Сергей Королев в 1964 году. Причина была не только в рисованной уверенности в гениальности советских конструкторов, но и в пресловутой гонке с США. Американцы к тому моменту готовили к запуску корабль «Аполлон» с тремя астронавтами, от советских конструкторов требовали того же. В результате в спускаемый аппарат одноместного корабля «Восток» разместили трех космонавтов, но уже без скафандров. Эта модификация корабля получила название «Восход». С тех пор (за исключением «Восхода–2») космонавты летали на «Союзах» без спасательных скафандров.
Перед экипажем Государственной комиссией была поставлена большая и ответственная задача — состыковаться с орбитальной станцией «Салют», перейти в ее помещения и в течение почти 25 суток провести запланированные научно-технические исследования и эксперименты.
Из дневника Георгия Добровольского
«6 июня 1971 г. 8 ч 24 мин 57 с. Участок выведения прошли нормально. Движение устойчивое. Отлично ощущаются все колебания и вибрации. Колебания небольшие. Перед отделением последней ступени нарастают перегрузки. Затем — хлопок и сразу — тишина, светло в кабине. Часы и „Глобус“ начинают идти не сразу — спустя несколько секунд.
Сразу после отделения — много пыли. Собирать ее лучше при работающем вентиляторе влажной салфеткой. Сетка вентилятора временами прогибается внутрь, и крыльчатка задевает за сетку. Выключали вентилятор и нажатием пальцев отгибали сетку. Слышны щелчки коммутатора оперативной телеметрии… Дважды входили в связь с Землей.
В 11 ч. 43 мин. 35 с. приняли сообщение ТАСС о выведении. На борту все в порядке. Все чувствуют себя нормально. После отделения ощущение дискомфорта заключалось в том, что твою голову как бы кто-то хочет вытянуть из шеи. Чувствуется напряжение мышц под подбородком, утяжеление головы верхней части и затылочной, кажется, что за головой тянутся верх и внутренности. При фиксации тела в кресле это явление уменьшается, но не пропадает. В этом случае тяжелеет лобная и затылочная части головы. Живот как бы подсасывает вверх.
К движению руками, ощущению всего, с чем приходится работать, к динамике всего тела… привыкаешь сразу».
7 июня космонавтам предстояло провести самый ответственный этап полета — стыковку. В 7 часов 27 минут 47 секунд, когда расстояние между кораблем и станцией составляло 6 км, на 20 секунд включился двигатель, и аппараты сблизились между собой до 100 метров. Дальше все управление по сближению и причаливанию экипаж проводил вручную. В 8 часов 58 минут стыковка корабля «Союз–11» со станцией «Салют» была завершена. Экипаж тщательно проверил герметичность соединения корабля и станции. После этого было выровнено давление в их отсеках. Убедившись, что все в норме, Виктор Пацаев первым перешел на борт «Салюта», следом за ним перешли и остальные космонавты.
Главная задача — автоматическое сближение со станцией «Салют», стыковка и переход экипажа в орбитальную станцию — была выполнена.
Впервые на борт орбитальной станции был доставлен экипаж. С этого времени в космосе стала функционировать первая пилотируемая орбитальная научная станция. Командир станции Георгий Добровольский доложил на Землю о начале работы экипажа на борту «Салюта». Затем начались космические будни, программа каждого дня на борту была наполнена самыми разными экспериментами. Важно было знать, как поведёт себя организм космонавтов в длительном полёте. Ведь до них самый продолжительный полёт — 17 суток совершили в 1970 году космонавты Андриян Николаев и Виталий Севастьянов на пилотируемом корабле «Союз–9».
На борту станции «Салют» космонавты испытали новую одежду — костюмы «пингвин», особенностью которых было то, что в ткань монтировались специальные амортизаторы, не позволяющие расслаблять мышцы тела. Проводились эксперименты, связанные с астрономическими наблюдениями за далёким космосом несмотря на то, что крышка, закрывающая конус с основной научной аппаратурой, не открылась. Кроме того, значительная часть программы исследований была посвящена фотосъёмке Земли. Для этого на борту находился комплекс стационарной и ручной аппаратуры. Отбор объектов для съёмки осуществлялся на основе анализа запросов от учёных, военных и представителей различных отраслей народного хозяйства.
8 июня экипажем была осуществлена первая коррекция орбиты, в результате чего высота увеличилась в апогее на 22 км, в перигее — на 29 км. На следующий день космонавты произвели настройку научной бортовой аппаратуры и законсервировали некоторые системы на корабле «Союз–11». Был успешно проверен ВШК (визир широкоугольный космонавта), который предназначен для ориентации по Солнцу и планетам. Затем экипаж провел измерения уровня радиации на борту станции. 16 июня на станции произошло ЧП: космонавты почувствовали запах гари. Волков связался с Землёй и сообщил о пожаре. Решался вопрос о срочной эвакуации, однако Добровольский принял решение не торопиться. Он отключил некоторые приборы и перешел на резервный контур энергоснабжения, после чего запах гари прошёл.
Программа первой длительной экспедиции на долговременную орбитальную станцию подходила к завершению. Космонавты выполнили огромный объём экспериментов и исследований. Результаты: необходимые рабочие записи, документация, аппаратура, приборы — укладывались в спускаемый аппарат. Итоги труда космонавтов ждали на Земле для дальнейшего их изучения.
Космонавты очень сильно устали. Врачей беспокоило, что они не полностью выполняли программу физических тренировок и потому их полет сократили на сутки. Тем не менее, программу они выполнили на 100%.
29 июня 1971 года — последний день полета. Космонавты, убедившись в нормальной работе всех систем корабля и станции, приготовились к посадке. Они перенесли все бортовые журналы и другие материалы исследований из станции в корабль, затем заняли рабочие места, привязались ремнями и проверили работу бортовых систем корабля.
Из стенограммы радиопереговоров:
Земля — позывной «Заря» — ведет сеанс радиосвязи с экипажем — позывной «Янтарь» (1 — Георгий Добровольский, 2 — Владислав Волков, 3 — Виктор Пацаев)
21:15
Заря: Дать команду на закрытие переходного люка.
Янтарь–2: Даю команду.
Заря: По закрытии переходного люка открыть люк спускаемого аппарата, проверить его еще раз и потом проконтролировать закрытие его.
Янтарь–3: Транспарант «люк-лаз открыт» погас.
Заря: Все понятно. Расстыковку разрешаю.
Янтарь–3: Команда «Расстыковка» подана в 21:25:15.
Янтарь–2: Прошло разделение, прошло разделение… Визуально наблюдаем расхождение. Станция пошла слева от нас, с разворотом.
Заря: Посадка будет происходить за 10 мин до восхода Солнца.
Отстыковка корабля «Союз–11» от станции «Салют» прошла штатно 29 июня в 21:28 по московскому времени. Примерно 4 часа продолжался полет «Союза–11» в автономном режиме до включения автоматической системы ориентации. 30 июня в 01:10 мск была включена система ориентации для направления к Земле, двигательная установка отработала положенное время. Все это время экипаж докладывал в Центр управления полетами о всех своих действиях.
Заря: Как идет ориентация?
Янтарь–2: Мы увидели Землю, увидели!
Заря: Хорошо, не торопись.
Янтарь–2: Начали ориентацию. Справа висит дождь.
Янтарь–2: Здорово летит, красиво!
Янтарь–3: «Заря», я — третий. У меня виден горизонт по нижнему срезу иллюминатора.
Заря: «Янтарь», еще раз напоминаю ориентацию — ноль-сто восемьдесят градусов.
Янтарь–2: Ноль-сто восемьдесят градусов.
Заря: Правильно поняли.
Янтарь–2: Горит транспарант «Спуск».
Заря: Пусть горит. Все отлично. Правильно горит. Связь заканчивается. Счастливо!
Последнее, что услышали от космонавтов с Земли, было шутливое пожелание Владислава Волкова: «Завтра встретимся, готовьте коньяк».
В момент отделения спускаемого аппарата от приборного и орбитального отсеков на высоте около 150 км радиосвязь с космонавтами прервалась. В те времена спускаемый аппарат не имел телеметрической системы, и на Земле никто не знал, что в данный момент происходит с экипажем.
Никто из поисковой службы не мог связаться с космонавтами. Космонавты обязаны были связаться либо по КВ, либо по УКВ-каналам и доложить об обстановке на борту корабля. Но они молчали. Это уже настораживало специалистов, ведь ни один из благополучно вернувшихся «Союзов» не имел проблем со связью на этой стадии. Он вошел в плотные слои атмосферы, в расчетное время сработала парашютная система, включились двигатели мягкой посадки и приземление произошло в заданном районе. Приборы зарегистрировали продолжительность космического полета: 23 дня 18 часов 21 минута 43 секунды. Это новый мировой рекорд!