— Может тебе “скорую” вызвать? Ты похоже сильно головой ударился, надо бы тебя врачу показать.— Он отметил про себя, что у неё лёгкий деревенский говор и она делает ударения в конце каждого слова.
— Да нет, спасибо. Я думаю обойдусь, немного голова поболит и пройдёт. Я наверное пойду, не буду мешать вам.— Он предпринял очередную попытку встать и направится к выходу из рынка, голова начала жутко ныть, подкатила тошнота, мир вокруг закружился и он упал больно ударившись виском об асфальт потерял сознание.
Очнулся Павел от того, что чьи-то заботливые руки приложили ему на голову мокрую тряпку от чего пульсирующая боль внутри чуть стихла. Он открыл глаза, на секунду ему показалось, что он видит умершую бабушку какая сидит у него в ногах и заботливо ухаживает за ним. Но это была совсем незнакомая ему женщина уже не молодая, в белом переднике, с завязанными в пучок седыми волосами и добрыми внимательными глазами.
— Очнулся, сердешный? А то мы думали помрёшь, прости меня Господи!— Она украдкой мелко перекрестилась.— Как себя чувствуешь? Ты сутки проспал практически, не могли добудиться тебя, думали уже “скорую” вызывать.
— А вы кто, простите?— Павел приподнялся в кровати на которой он лежал, во рту было сухо и жутко хотелось воды.
— Я, Клавдия Антоновна. Тебя дочка моя с базара привезла, говорит ты головой стукнулся о прилавок. Хотела в больницу сначала, но потом решила к нам домой привезти. Ты кто такой будешь? Знакомый моей Татьяны или как?
Павел пошевелил сухими губами и увидев на столике рядом гранёный стакан с водой залпом осушил его.
— Простите, я не понимаю о чём вы говорите. Кто такая Татьяна? И почему я нахожусь здесь?— Прохрипел Павел откашлявшись.— Вы извините, у меня голова жутко болит и я ничего толком не помню.
Клавдия Антоновна вздохнула, поправила передник и встала с кровати.
— Татьяна — это моя дочь, она тебя с базара привезла. Говорит, ты упал, голова у тебя разбита, а ты сам ничего не помнишь? Видно, сильно стукнулся.
Павел с трудом соображал, что происходит. Воспоминания путались, как будто кто-то вырвал страницы из книги его жизни. Он попытался вспомнить, как оказался на рынке, но в голове была пустота, лишь отголоски боли.
— Может, тебя кто ищет? Родные есть? — спросила Клавдия Антоновна, глядя на него с материнской заботой.
— Не знаю… — прошептал Павел, чувствуя, как страх сжимает горло. — Я ничего не помню.
Клавдия Антоновна покачала головой, подошла к столу и налила ему ещё воды.
— Ладно, не торопись. Отдохни, а там видно будет. Может, память вернётся.
Павел закрыл глаза, пытаясь уловить хоть что-то из прошлого, но в голове оставалась лишь пустота и навязчивый шум.
Он снова прилёг и закрыл глаза, прислушиваясь к тишине комнаты, прерываемой лишь тиканьем старых часов. Казалось, каждый звук отдавался в его висках, усиливая пульсирующую боль. Он пытался сосредоточиться, но мысли ускользали, как песок сквозь пальцы. Вдруг в памяти мелькнул образ — узкая улочка, запах свежей выпечки и чей-то голос, зовущий его по имени. Но всё это было так туманно, словно сон, который невозможно удержать.
Клавдия Антоновна вернулась с кухни, держа в руках тарелку с горячим супом.
— Поешь, — сказала она мягко. — Может, силы вернутся, и голова прояснится.
Павел машинально взял ложку, но руки дрожали. Он чувствовал, как каждая попытка вспомнить что-то важное вызывает лишь новую волну отчаяния.
— Спасибо, — прошептал он, глядя на женщину. — Я… я постараюсь.
Медленно поднёс ложку ко рту, но суп казался безвкусным, словно его чувства притупились вместе с памятью. Он снова закрыл глаза, пытаясь ухватиться за тот мимолётный образ — узкую улочку, голос, зовущий его. Но вместо этого перед ним возникла лишь пустота, холодная и бездонная. Он вздохнул, чувствуя, как отчаяние сжимает его грудь.
— Не торопись, — тихо сказала Клавдия Антоновна, словно угадывая его мысли. — Всё придёт, когда придёт.
Павел кивнул, но внутри него бушевала буря. Кто он? Почему он здесь? Вопросы крутились в голове, не давая покоя. Он опустил ложку, чувствуя, как усталость накрывает его с новой силой.
— Может, стоит отдохнуть? — предложила женщина, осторожно касаясь его руки.
Павел не стал спорить. Он лёг, закрыв глаза, и снова погрузился в тишину, надеясь, что в ней найдётся ответ.
Попытался прислушаться к ней, но она была густой и непроглядной, как туман. Обрывки воспоминаний мелькали, словно тени, ускользая, едва он пытался их ухватить. Узкая улочка, голос, зовущий его по имени… Но имя — оно тоже было потеряно, как и всё остальное. Незаметно для себя он вновь провалился в тяжёлый сон. Клавдия Антоновна поменяла тряпку ему на голове и тихо вышла из комнаты.
С улицы в этот момент зашла слегка запыхавшаяся от быстрой ходьбы её дочь Татьяна.
— Ну как он там?— Спросила она.
— Непонятно, говорит ничего не помнит, что с ним было накануне. Даже не помнит, как ты его на машине к нам привезла. Дочка ты уверена, что он не бандюк какой-то беглый? Как его зовут ты хоть знаешь?
— Не успела спросить, всё так внезапно произошло.
— А чего всё таки ты его в больницу не отвезла?
— Не знаю…Он мне показался таким несчастным и потерянным…Вот знаешь мама, когда сердце чует, что человек хороший, не могу объяснить почему решила его домой к нам забрать, считай это просто интуицией.
— Ох, девка, ты со своей интуицией едва замуж не вышла за того охламона из 54 дома, Ваську Кутепова, слава Богу в последний момент всё поменялось, а то бы страдала сейчас от его выпивок.
— Да ладно мамуль, хватит уже об этом вспоминать, ты ведь знаешь, что он в меня был с 5 класса влюблён и всё замуж звал, он тогда хороший был, но как с Афгана вернулся так и покатился по скользкой дорожке.
— Ладно, что мы с этим незнакомцем делать то будем? Ты не смотрела есть у него при себе хоть какие-то документы?
— Мама, лазить по чужим вещам неприлично.
—Ладно, пусть отдохнёт. А завтра решим, что делать. Может, память вернётся, а нет — в милицию сходим, пусть разбираются.
Татьяна кивнула, но в душе её грызло сомнение. Она подошла к двери комнаты, где спал Павел, и заглянула внутрь. Он лежал, бледный, с тряпкой на лбу, и казался таким беззащитным. Она тихо закрыла дверь и вернулась на кухню.
— Мам, а вдруг он действительно хороший человек? — прошептала она, глядя в окно. — Может, ему просто нужна помощь?
Клавдия Антоновна вздохнула, поставив на стол чайник. — Помочь-то можно, но осторожность не помешает. Завтра всё прояснится. А пока пусть спит.
Татьяна села за стол, обхватив чашку руками. Мысли путались, но одна из них не давала покоя: что, если этот незнакомец действительно опасен? Она вспомнила, как он смотрел на неё перед тем, как потерять сознание. В его взгляде не было угрозы, только растерянность и какая-то глубокая усталость.
— Мам, а если он не вспомнит, кто он? — спросила она, глядя на мать.
Клавдия Антоновна налила чай и села напротив. — Тогда будем искать его родных. Но, Таня, не надейся слишком сильно. Люди бывают разными.
Татьяна кивнула, но в душе уже решила: она поможет ему, что бы ни случилось. Ночь прошла тревожно. Она несколько раз подходила к двери его комнаты, прислушиваясь к тишине. Утром, когда первые лучи солнца коснулись окон, она услышала шорох из-за двери. Сердце заколотилось. Татьяна приоткрыла дверь. Павел сидел на кровати, держась за голову, и смотрел на неё растерянным взглядом. — Кто я? — прошептал он.
Глава 10
Глава 10
Татьяна подошла к нему ближе и села рядом на кровати.
— Ты что действительно ничего не помнишь? Вчера на рынке ты врезался головой в прилавок убегая или догоняя кого-то, потом ты хотел встать и уйти, но тебя повело и ты упал на асфальт потеряв сознание. Видно ты хорошо ударился головой, что у тебя отшибло память. Я привезла к себе тебя на нашей машине, мама говорит возможно это у тебя временно.
— Ничего не помню!
— Послушай, у тебя есть с собой какие-то документы? Может помнишь телефон родственников? Где живёшь?— Павел попытался вновь напрячь память, но кроме каких-то тёмных силуэтов ничего не приходило в голову. Как он всё таки оказался здесь? Лицо девушки было знакомо, но он не мог вспомнить, кто она?
— Вот, эта куртка была на тебе, посмотри по карманам, возможно у тебя есть с собой, что-то?— Татьяна сняла со спинки стула его ветровку и протянула ему. Он взял её в руки и начал ощупывать карманы, в одном из них извлёк пригоршню мятых крупных купюр, (у девушки округлились глаза от такой большой суммы денег, но она деликатно промолчала), в другом он нащупал свой паспорт и хотел было извлечь его, но в этот момент зашла в комнату Клавдия Антоновна:
— Дочка, что ж ты мужика не покормила, не напоила, а сразу вопросами его засыпала. Иди ставь чайник, будем завтракать, а потом разговоры вести. — Потом обратилась к Павлу, когда Татьяна вышла—А ты давай тоже вставай потихоньку, иди приведи себя в порядок, попьём чаю, потом будем думать, что делать с тобой дальше.— Он кивнул и потянулся за своими вещами, но тут вспомнил про паспорт. Медленно достал красную книжицу с вытесненным на ней двуглавым орлом и развернул на первой странице. На фото была его фотография и вписаны данные:
Саенко Павел Николаевич, 1978 года рождения. Выдан…12 июня, 2004 году…проживает по адресу ул.Маяковского,14 кв.457…Итак, его зовут Павел Саенко— уже что-то,в его голове сразу шевельнулась тревожная мысль, что он находится не там, где должен находиться. Он осмотрелся по сторонам: комната была опрятной и чистой. В углу стоял сервант с хрустальным сервизом, на нём детские мягкие плюшевые игрушки, одно кресло, стол, пара стульев обитые бархатной обивкой, на полу ковровые дорожки, на стене цветастый ковёр на котором развешаны чёрно-белые фото незнакомых ему людей. Рядом с его кроватью было окно выходившее во двор, значит он находится в частном доме, а не квартире — это в принципе он сразу понял, когда рано утром сквозь сон услышал крик петуха и квохтанье кур. Он оделся, голова хоть и продолжала болеть, но его уже не качало из стороны в сторону и он смог нормально добраться до туалета какой ему любезно показала Татьяна не без гордости заявив, что у них в доме свой санузел и даже ванна.