После встречи с Лари на границе два дня назад, Ила осталась совсем одна: брат отослал Солака и Кереля, а к ней приставил пятнадцать совершенно незнакомых солдат, без каких либо знаков клана. Мужчины явно не понимали на языке Краны ни слова, только их командир более-менее изъяснялся на южном наречии. В Тору они не сделали ни одной остановки дольше пары часов, командир опасался опоздать на свадьбу. В первую ночь в дороге Ила тщетно пыталась заснуть, вытянуться во весь рост не удавалось, подложить под голову было нечего, зато к вечеру следующего дня она крепко заснула сидя, и спала бы еще, если бы не резко притормозившая карета.
Шесть дней дороги измотали Илу, и, не смотря на любопытство, она и пальцем не пошевелила, предоставив своим спутникам самим разобраться в причинах остановки.
Она нехотя открыла глаза, с досадой отметила, что болит спина и собралась было заснуть снова, как услышала какую-то суетливую возню снаружи. Дверцу открыл мужчина. Высокий, статный, кареглазый брюнет, он широко улыбнулся и учтиво поклонился. Ила замешкалась: на жениха не похож, она не дала бы ему больше сорока пяти, да и не вяжется его приятная внешность с тем злодеем, за которого ей должно выйти замуж. Ила молча подала руку и выбралась наружу. Посмотрела на командира сопровождения и поинтересовалась на языке Краны: «Где мы, и кто этот человек?». Улыбка мужчины превратилась в ухмылку, и он ответил на торейском.
— Твой будущий супруг.
Ила вздрогнула, голос у Скавара очень приятный, ласковый, но ей отчего-то стало не по себе. Она посмотрела вокруг. Карета стояла около широкой малахитовой лестницы, ведущей в исполинское здание из кирпича цвета запекшейся крови. Кованые балясины высоких перил, укрывали резные поручни из красного дерева. Летом все, должно быть, утопало в зелени, но сейчас смотрелось зловеще. Голые стволы деревьев и кустарников походили на протянутые руки умирающих в огне преступников. Даже плющ, и тот, навевал мысли о творении огромного паука-людоеда. Иллария поежилась и плотнее укуталась в плащ.
Жених приобнял ее и, направляя вверх по лестнице, ко входу в помещение, продолжил вполголоса.
— Рад видеть тебя воочию. Наслышан и пребывал в нетерпении.
Ила нашла в себе силы еще раз взглянуть на него. Он все так же ухмылялся и был все так же хорош. Глаза светились игривым огоньком, над виском билась жилка, на левой скуле примостилась веселая родинка. Ила внимательно изучила лицо жениха в поисках свойственных его возрасту морщин, но почти ничего не обнаружила. Решительно высвободилась из его объятий.
— Я голодна и не отказалась бы отдохнуть в человеческих условиях. Ты очень обяжешь меня, если велишь приготовить завтрак.
Он фыркнул.
— Мне нравится твой торейский. Если убрать лишние рюши из тебя получится отличный глашатай смертных приговоров. Поручу тебя слуге, он обо всем позаботится. Я навещу тебя ближе к вечеру, приду на примерку платья. Постарайся поспать, церемония завтра, а ты неважно выглядишь.
Ила дежурно кивнула.
— Весьма признательна за заботу.
Скавар представил ей слугу — Кима, сухонького живенького старикана с невозмутимым взглядом, и, чмокнув невесту в лоб на прощание, ушел. Ким показал госпоже ее спальню и принес завтрак. Второпях проглотив безвкусную кашу с сушеной земляникой, Ила разделась и растянулась на кровати. От белого хлопкового белья пахло свежестью, подушка удобно устроилась под головой, женщина закуталась в одеяло по самый нос и заснула. Проснулась Иллария оттого, что Ким приволок в комнату ее сундук с одеждой. Оставив без внимания требования госпожи убраться вон, он передал просьбу Скавара спуститься к обеду.
Ила повиновалась. Извлекла из сундука первое попавшееся платье, оделась и последовала за Кимом. Они спустились по широкой лестнице в огромный отделанный розовым мрамором холл, затем по узкому коридору попали в другой холл, отличающийся от первого только цветом отделки. Вошли в столовую через арочный проем, украшенный яркой мозаикой. Ким усадил Илу на место справа от Скавара.
Жених не счел нужным представить невесту, казалось, ее присутствие вообще никто не заметил, за столом не прерывалась обычная обеденная болтовня. Ила уткнулась в пустую тарелку, тайком разглядывая присутствующих. Напротив сидел старший сын и наследник торейской короны, Дасар, облаченный согласно статусу, он не оставлял ни малейших шансов ошибиться. Рядом располагалась его супруга. Гостья ухмыльнулась про себя: по тому, как мило Дасар ухаживал за женой и не скажешь, что женаты они давно и детей у них шестеро. Рядом поглощала суп из спаржи еще одна молодая женщина, по-видимому, супруга другого сына Скавара, того, кто согласно договоренности с Лари должен командовать торейскими войсками на границе с Лароком. Если Ила не ошибалась, они поженились чуть меньше года назад, женщина заметно нервничала и чувствовала себя явно неловко в отсутствии супруга. Напротив жены Дасара сидел юноша, почти мальчик, он нападал на утку, распластанную в его тарелке, и широко улыбался. По всему видно, за взрослым столом он недавно, он пытался влезть в любой мало-мальски значащий диалог и громко называл Скавара «папочкой». В дальнем конце стола, отдельно от всех, молча сидел ничем не примечательный мужчина. На его тарелке лежал аппетитный кусок мяса, но он почти не притронулся к нему, лишь лениво ковырял вилкой в овощах. Фалар? Ила сама себе не верила. Он, конечно, и должен быть незаметным, но как не похож был этот заморыш на мастера переворотов и короля шпионов. Слишком уж обыкновенный. Всех мужчин за столом объединяло одно — родинка на левой скуле. Ила подернула плечами, как причудливо природа указывала на кровное родство.
Тем временем подошел слуга и осведомился, что он может предложить госпоже. За столом повисла тишина, все как один, ожидали ее ответа. Гостье хотелось поинтересоваться, есть ли у нее выбор, но мужчина с дальнего конца стола бескомпромиссно заявил.
— Утку с овощами и суп, — голос тоже был до ужаса обыкновенный. Никакой.
Слуга повиновался и потянулся к блюду с салатом. Ила поспешно остановила его.
— А что у вас еще есть?
— Отбивные из вепрятины, — с невозмутимым видом ответил слуга. — Поверьте госпожа, это были свирепые животные и мясо у них просто восхитительное.
Ила посмотрела на Скавара, он едва заметно улыбался. Она мысленно повторила самое грязное, из известных ей, ругательство.
— Я буду утку. Спасибо.
Слуга наполнил тарелку госпожи и удалился. Ила быстро расправилась с божественно вкусной уткой и только собралась потребовать добавки, как подошел слуга и шепнул что-то Скавару. Тот посмотрел на нее.
— Дорогая, сейчас приедет портниха, примерить платье. Она хочет видеть его на тебе пока светло. Будь добра, поднимись к себе в комнату и приготовься. Она сварливая особа, но дело свое знает.
Ила кивнула и вышла из-за стола. Перехватит лишнего за ужином.
В комнате поставили огромное зеркало в позолоченной раме. Женщина послушно стянула платье и остановилась перед ним. В бежевой рубахе она напоминала самой себе безликую, продающую свою девственность на аукционе в день совершеннолетия. Еще туфли снять и картина будет один в один. В комнату вошли без стука. В зеркале Ила увидела Скавара. Он вальяжно устроился на диванчике у нее за спиной. Зачем ему смотреть на примерку? Непонятно. Он, казалось, ощупал ее взглядом.
— Это торейское платье, — произнес он по послеобеденному лениво.
Невеста непонимающе посмотрела на него.
— И что?
— Рубашка будет мешать. Снимай.
Ила ухмыльнулась. Пришел взглянуть на товар? Получай, пока светло. Она стянула рубаху и осталась стоять в одних туфлях. Развернулась к жениху нужным боком. В голове появилась надежда произвести впечатление настолько сильное, чтобы и мыслей о постели с ней не возникло. Скавар лишь хмыкнул.
— Если бы ты не угробила тех двоих, я бы наградил их. Так филигранно испохабить твое тело, надо было постараться.
Невеста молчала. А Скавар поднялся с дивана, прижался к ее спине, обнял ее за плечи и прошептал у самого ее уха.
— Завтра вечером я не твои шрамы вспоминать буду, а твою грудь и задницу. Поверь, этого хватит.
Ила прикрыла глаза. От жениха пахло анисом, а его теплые объятия держали словно клещи.
— Скотина.
Его руки больно сжали ее плечи, еще чуть-чуть и будут синяки.
— Позволь объяснить тебе кое-что. Ты здесь, потому что я крепко ухватил за яйца твоего братца.
Иллария сделала попытку высвободиться.
— Мужчинам нравиться, когда их трогают за интимные места…
Скавар тряхнул ее, как мешок с картошкой. Она почувствовала себя такой маленькой и жалкой, что впору было разреветься.
— Поверь, дорогая, когда это делаю я, это больно. Лари сейчас тяжело, не подводи его, — он ослабил хватку и, обняв ее за талию, развернул лицом к себе, она почувствовала его горячее дыхание. — У меня есть условие. Вы должны мне сына, и я хочу получить его от тебя. Я хочу, чтобы в течение года ты забеременела. Я хочу видеть твое лицо, когда ты будешь трахаться с торейцем, носить под сердцем торейца и кормить грудью торейца.
— Может не получиться, — Ила уцепилась за последнюю соломинку.
Он посмотрел на нее сверху вниз. Женщина поежилась. Он притворно ласково погладил ее по спине.
— Я помню, кто ты и чем занимаешься. Именно поэтому говорю, что сроку у тебя год. Не больше. Я со своей стороны буду оказывать всяческое содействие.
Невеста ухмыльнулась.
— Ты не молод, может, в том не будет моей вины.
— У тебя будет возможность проверить все свои доводы.
Он подхватил ее на руки и посадил на диван. Ила приготовилась сопротивляться, но в этом не было необходимости. Он махнул рукой, мол, наиграюсь после свадьбы, и вышел из комнаты. Женщина потерла лицо руками. Врет, как дышит, старый баран. Не лицо ее под торейцем ему нужно, а возможность претендовать на Крану, если с бездетным Лари что-то случится. Ох, дорогой брат… Будь благоразумен, побудь дома, займись женой. Твои наследники нужны уже не только тебе…