Ответ Лари пришел вечером в день приезда родителей и Талики. За ужином отец был в отличном настроении, много шутил и рассуждал о том, как он организует свадьбу еще одной дочери. Талика слабо отбивалась, но, в конце концов, сдалась и разрешила знакомить ее с женихами. Потом пришел секретарь отца и принес письмо. Хозяин Еруды кинул беглый взгляд на конверт и, ехидно улыбаясь, протянул его сыну. Ладин молча взял его и торопливо распечатал послание. Видимо он сильно изменился в лице, потому что мать с тревогой потянулась к нему и аккуратно тронула его за локоть.
— Что там? Ты едешь в Анак или мы ждем невесту в Еруде?
Ладин грустно усмехнулся и развел руками.
— Ни то и ни другое. Иллария вышла замуж за Скавара три дня назад.
— Видать, он припер их к стенке… — попытался утешить сына Асар.
— Вероятно, — вздохнул отпрыск и, вымучив улыбку, обратился к сестре. — Придется тебе отдуваться за двоих.
Талика закатила глаза.
— Великие Боги, пожалейте меня. Не виновата же я, что никто из любовниц брата не жаждет за него замуж, а родителям так хочется устроить хоть какую-нибудь церемонию. — Потом она пристально посмотрела на Ладина: — Братец, может тебе взять пару уроков у каких-нибудь дамских угодников, чтобы улучшить свои отношения с женщинами, научится чему-нибудь новому и полезному…
Ладин засмеялся, Талика знала, подобные рекомендации забавляют его. Он с благодарностью посмотрел на сестру и предложил выпить за новые знания. Зазвенели бокалы, ужин продолжился и уже через пять минут никто не вспоминал о досадной неудаче Ладина.
Зато Ладин о ней не забыл. Он пришел домой, когда стемнело. Зажег свечу в своей спальне и долго смотрел в окно на пустую дорогу. Шел снег, ничего не было видно, но ему было все равно. Он достал из шкатулки заколку Илы и, повертев ее в руках, забросил обратно. Заснул он с мыслью, о том, что вокруг полно женщин и мучится из-за одной нет никакого резона.
В начале весны Лари пришло странное письмо от Босаха. Советник писал, что Глоса хандрит: ее ничего не интересует, государственные дела даются трудно, она не верит в себя, ей нужна помощь. Послание выглядело вдвойне удивительным, в свете излучающих радость писем супруги. Лари, недолго поразмыслив, оставил командовать войсками Гратта и отправился домой. Он не ожидал от супруги великой помощи, ее общение с Босахом было одним из способов занять ее, не более, но он не собирался делать ее несчастной. Когда, почти четыре года назад, он выкупил ее девственность на торгах, он отлично понимал, супруга конунга из безликой может и не получится. Когда он, нарушая все мыслимые и немыслимые запреты, делал ей предложения, он хотел побещать не перекладывать на ее плечи непосильной ноши, но потом поостерегся, Глоса могла решить, что он ей не доверяет, и отказаться от брака. Тогда она поверила ему и согласилась. Пусть выбор, как у всякой безликой, был невелик, но никто не мог поручиться, что на самом деле хуже — служить в Храме Смерти или стать женой каменного Лари. Храм Смерти хоть и не самое приятное местечко, но безликих там не обижали, ничем кроме жертвоприношений при погребении заниматься не заставляли, конунг Краны же бессовестно скинул на жену несметное количество непонятных обязанностей. Возможно, если бы замужество Илы было не столь скороспелым, Глосе было бы легче, но все получилось как получилось.
У Лари никогда не было постоянной женщины, Крана всегда была для него единственной возлюбленной. Он и ухаживать — то толком не умел. Однако, глядя на то, как его супруга расцвела от спокойной жизни, он все чаще ловил себя на мысли о своей к ней симпатии. Они редко виделись, конунг все время пропадал на войне, но разочаровывать ее ему не хотелось. Напротив, хотелось защитить ее от всех невзгод и неприятностей, хотелось радовать ее, холить и лелеять.
Он приехал в замок под утро. Спешить не подобало, но Лари мчал почти без остановок. Он соскучился. Замок встретил своего владельца тяжелой предрассветной тишиной. Мужчина прошел мимо охраны, поднялся в свою спальню, Глоса спала и не слышала, как он пришел. Илларий разделся до рубахи и как был, пыльный и измученный дорогой, нырнул к жене в кровать и обнял. Глоса, не просыпаясь, потерлась затылком о его грудь и промурлыкала что-то нечленораздельное. Теплая и нежная, она лежала совсем рядом. Он поцеловал ее в висок. От нее пахло мятным мылом, Лари крепче прижал ее к себе и заснул.
Проснулся оттого что Глоса, пристроившись у него за спиной, путешествует губами по его шее, время от времени, осторожно покусывая его ухо. Еще в полудреме он с благодарностью вспомнил об Иле, явно, тут не обошлось без ее советов напоследок. Супруга, тем не менее, проявила несвойственную ей настойчивость и, нырнув ладонью под рубаху Лари, принялась ласкать его живот. Ладонь Глосы не задерживалась долго на одном месте, она то поднималась пощекотать соски, то опускалась покружить вокруг пупка. Лари сдался. Он высвободился из объятий супруги и избавился от одежды. Остановился на мгновение полюбоваться на Глосу: на плавную линию ее плеч, на нежную грудь, на восхитительные губы, а потом ринулся в бой. Он остервенело ласкал ее тело до тех пор, пока хватало сил держать себя в руках. Вскоре сил не осталось, он усадил ее к себе на колени и разрешил недолго побыть главной.
Глоса с честью справилась с возложенной на нее миссией, а когда ее правление подошло к концу, устроилась у Лари на плече, немного передохнуть. Он обнял ее одной рукой, а второй лениво расчесывал светлые локоны на ее голове. Солнышко пригревало сквозь стекло, Лари зажмурился и подумал, лучше утра у него никогда не было. Он чмокнул Глосу в лоб.
— Что на тебя нашло? Ты никогда не была такой…
Она приподнялась на локтях и посмотрела в его глаза. Ее волосы заструились по плечам.
— Теперь жалею, столько времени потеряла. Ила права, не стоит бояться своих желаний.
Лари подмигнул.
— Ты точно не беременна от другого и не пытаешься это скрыть?
— Лари, тебе должно быть стыдно, — Глоса скорчила рожицу. — Я не беременна, и ты — единственный мужчина в моей жизни. — Она замолчала, будто собираясь с силами, потом грустно усмехнулась и продолжила: — Я хочу ребенка, Лари, очень. Твоего ребенка. Я люблю тебя.
Лари сделал глубокий вдох и погладил Глосу по голове.
— И я люблю тебя, дорогая, — он улыбнулся, мысль о том, что он наконец-то сказал это, отзывалась весенним теплом в душе. — Безумно люблю. Я приехал надолго, постараюсь что-нибудь сделать.
Глоса засмеялась и нежно поцеловала его. Лари обнял супругу.
— Почему ты не сказала мне, что новые обязанности тебя тяготят?
— Я побоялась, ты не захочешь жену, которая не может помогать тебе.
Он покачал головой.
— Мне нужно, чтобы ты была в первую очередь супругой, прочее не важно. У нас с Илой тоже не все получалось сразу, многое потребовало времени. Сейчас я мечтаю лишь об одном — твоей любви, все остальное приложится. Ты понимаешь, о чем я?
Глоса закрыла глаза и кивнула.
— Кажется, да.
Он поцеловал ее и взялся за воплощение задумки о том, как сделать это утро еще прекраснее. Для полной гармонии ему тоже надо побыть главным хотя бы чуть-чуть. Глоса, видимо, поняла его мысли и одобрила их, в конце концов, иногда можно делегировать полномочия.
Глава одиннадцатая
Фиалки в Тору расцветали поздно. В Кране первые цветы появлялись в середине весны, здесь Ила еле-еле нашла кое-какие цветочки незадолго до начала лета. Весна в этом году все никак не расходилась, снег сошел, но солнца было мало, постоянно дул холодный ветер, лил по-осеннему противный дождь. Все утро Ила собирала фиалки, чтобы сделать масло. В ботинках хлюпала вода, подол платья впитал всю росу с лесной травы, плащ промок насквозь, но Ила возвратилась в замок супруга в отличном расположении духа. Наконец-то ее будет окружать любимый аромат! Она отнесла цветы в лабораторию и отправилась переодеваться к обеду, Скавар терпеть не мог, когда кто-то из домочадцев не являлся на трапезу.
Ила посмотрела на часы, до обеда еще полно времени, она успеет немного поколдовать в лаборатории. Ее планам, однако, осуществиться было не дано. На выходе из комнаты ее остановил Ким, и вместо лаборатории пришлось идти к мужу в кабинет, супруг хотел ее видеть. Обычно Скавар вспоминал о супруге ближе к вечеру, в другое время она была предоставлена сама себе. За те полгода, что женщина Краны провела в его замке, он интересовался ею днем от силы пару раз. Первый — когда из-за болезни старшего сына Дасара Ила пропустила обед, мальчику нужна была помощь, а она, как всегда в таких случаях, забыла о себе. Второй — когда Скавар вернулся домой после недельного отсутствия, видимо для него было важно уделить внимание жене сразу по приезду. Интересно, чего ему надо на этот раз?
Ила постучалась и толкнула дверь. Супруг сидел за столом, просматривал бумаги, он поднял на нее взгляд и улыбнулся. Женщина заметила, что он переоделся, когда он сегодня утром уходил от нее он выглядел иначе.
В кабинете царил идеальный порядок. Ничего лишнего, все на своих местах. Даже шторы, потревоженные рамой открытого окна и те, будто солдаты на службе, вытянулись по стойке смирно. С улицы слышалось пение птиц. Пахло сиренью.
Иллария подошла ближе и попыталась разглядеть, что читает муж, но Скавар ловким движением, запихнул документы в ящик стола. Поднялся со своего места, чмокнул Илу в висок.
- У меня для тебя отличная новость, — он обнял супругу за талию и прижал к себе. — Я решил, ты можешь написать брату, я не буду чинить препятствий.
Ила недоверчиво посмотрела на него снизу вверх. Общение с Лари Скавар обещал после рождения сына, не раньше.
— С чего это вдруг? Ты задумал какую-то пакость?
Скавар добродушно засмеялся и нежно поцеловал ее в губы.
— И в мыслях не было, — он подмигнул Иле и осторожно заправил выбившиеся из ее прически прядки за ухо. — Лари написал, если я не предоставлю ему доказательства, что с тобой все хорошо, он направит высвободившиеся в войне с Лароком войска в Тору, и я под