умал пожалеть его, видно, волнуется человек.
Иллария нахмурилась, не хватало еще терпеть насмешки над братом. Она хотела избавится от объятий супруга, но он удержал ее. Женщина метнула на Скавара недовольный взгляд.
— Это все?
Король Тору покачал головой.
— Нет, — он еще раз поцеловал жену и пристально посмотрел ей в глаза. — Я провожу почти каждую ночь в твоей спальне без перерыва вот уже два месяца, и что-то я не заметил, чтобы у тебя были месячные. Я прав?
Ила тяжело вздохнула.
— У меня и раньше так бывало, других признаков нет.
Скавар кивнул.
— Хорошо, я подожду других признаков, я никуда не спешу.
— Не хочу ребенка от тебя, — Ила вдруг с удивительной четкостью представила, о чем говорит супруг. Представила и испугалась. Неужели все усилия оказались тщетными? Что угодно, только не это!
— Надеюсь, у тебя уже нет выбора, — Скавар погладил супругу по голове. — Не грусти, тебя материнство только украсит, да и времени свободного станет меньше, меньше мыслей глупых в голове будет.
— Не хочу. Хватит того, что я, как дешевая шлюха, развлекаю тебя ночами.
Король Тору засмеялся. Громко и искренне.
— Знаешь, если учитывать расходы на твою лабораторию, шлюха ты очень дорогая. При желании, можно найти и лучше, и дешевле.
Ила сделала еще одну попытку освободиться из его объятий, но он удержал ее.
— Не спеши, детка. Я уезжаю сегодня, и хотел бы немного побыть с тобой.
Женщина закатила глаза.
— Хвала богам! Надолго?
— На пару месяцев.
— Ты едешь в Ларок?
— Нет, — Скавар покачал головой. — На границе с Лароком войска под командованием Драма, в столицу Ларока уехал Фалар, думаю, этого достаточно. Меня больше интересует Ладос.
Иллария кивнула.
— Отлично. Скажи, а могу я пренебречь обычаем собираться всей семьей за столом, раз уж тебя не будет?
— Если ты сейчас хорошо себя покажешь, то да, — Скавар подмигнул жене и потянулся к шнуровке корсета.
Женщина не сопротивлялась. Опыт медового месяца показал, супруг возьмет свое вне зависимости от ее желания. У нее, Илы, выбор невелик: или она покоряется сразу или зарабатывает синяки и ссадины. Драться с ним не хотелось, заниматься любовью, правда, тоже, Иллария жаждала уйти в лабораторию к своим фиалкам, осторожно выжать масло и насладиться ароматом. Но Скавар был опытным любовником, настойчиво и терпеливо он выуживал супругу из мира грез в реальность. Ему доставляло особое удовольствие видеть как молодая женщина, забывая о своей холодности, просыпается от его ласки. Вот и в этот раз все вышло как обычно: спустя четверть часа, Ила уже стонала и хрипела в его объятиях, а он сам готов был душу продать за эти минуты с ней. Он целовал ее закрытые глаза и шею, сжимал в ладонях ее бедра и думал, если бы не знал, что эту девчонку надо ненавидеть, непременно бы влип на старости лет.
Супруги уже закончили и спешно приводили себя в порядок, когда вошел слуга и возвестил о визите виленвийцев, прибывших для демаркации границы. Скавар поморщился, но велел позвать их, не на сына же, в конце концов, их спихивать. Ила поспешила ретироваться, но муж остановил ее, пообещав показать самого напыщенного индюка на свете. Она осталась и нерешительно пристроилась рядом со Скаваром, он ухмыльнулся и похлопал ее по плечу: «Ты стоишь своих денег, детка». Иллария дала ему подзатыльник.
Вошли виленвийцы. Их было пятеро во главе с дорого одетым тучным мужчиной с рыжей шевелюрой, узкими поросячьими глазками, пухлыми губами и огромным носом. Ила подумала было, что это и есть Хозяин Еруды, но потом отмела эту мысль — уж больно не похож он на Ладина. Она пробежалась глазами по остальным: высокие, ладные фигуры в похожих добротных плащах. Подняла голову, лучше разглядеть лица и столкнулась взглядом с бывшим любовником. Он смотрел будто сквозь нее, но Ила поежилась от этого взгляда. Стало не по себе. Она представила себя со стороны: растревоженные губы, растрепанная прическа, наскоро надетое платье… Вовсе не такой хотела она предстать перед ним после разлуки. Супруг говорил что-то, но Иллария не слушала. Она старалась не смотреть на Ладина и думала, как ужасна ее встреча с ним: и не расскажешь ему ни как скучала, ни о сожалениях об отвергнутом предложении. Они со Скаваром, должно быть, выглядят как парочка весенних котов из подворотни. Тем временем виленвийцы откланялись и супруг, усмехаясь, поинтересовался.
— Ну как? Самодовольства так много, что даже скромный плащ не в силах его спрятать.
Ила непонимающе посмотрела на мужа.
— Ты о ком? О рыжем?
— Нет, — Скавар махнул рукой. — Не о после, я о Ладине, наследнике Хозяев Еруды. Он, кстати, так на тебя смотрел, — тут Скавара посетила догадка: — Ты спала с ним?
— С послом?
— С Ладином.
Ила прикусила нижнюю губу.
— Это важно?
— Нет, но если это так, я его уел, — супруг опять ухмыльнулся. — Приятно осознавать, что ты спишь с женщиной, которую хочет твой враг.
У Илларии язык прилип к небу. Она не понимала, то ли ей следует радоваться, то ли насторожиться. Но от пристального мужниного взгляда деваться было некуда, пришлось говорить.
— Некрасивая история получилась. Он развлекался со мной, пока его жена носила ребенка. Мне до сих пор не по себе.
Скавар махнул рукой.
— Забудь. Ребенок не его, — на лице короля Тору заиграла самодовольная улыбка. — Натана всегда была женщиной взбалмошной. Я подложил ее Ладину, когда он был совсем юнцом, я думал, она сможет отвлечь его от войны. Но нет, он оказался настойчивым… Чего я до сих пор не могу понять, зачем она женила его на себе, ежу понятно, брак их был обречен. Ладин еще старался сохранить лицо, но Натана сделала все по- своему, она забеременела от любовника. Думаю, если бы не ревность отца ребенка, Хозяева Еруды разделались бы с ней, не моргнув глазом, так что пока наш виленвийский павлин, как ты выразилась, развлекался с тобой, он обдумывал пути к свободе, а ты его, видимо, вдохновляла.
Ила только развела руками, супруг обнял ее за плечи.
— Пойдем, а то опоздаем к обеду.
Женщина кивнула и молча поплелась вслед за мужем в столовую. На душе скребли кошки, есть не хотелось, она попросила налить ей вина, но Скавар жестом остановил слугу, и вина Иле больше даже не предлагали. После обеда, она проводила супруга и добралась, наконец, до лаборатории. Она возилась с фиалками, но и они не приносили удовлетворения, мысли о Ладине не отпускали ее. Иле хотелось снова оказаться с ним рядом: встретить рассвет на реке или протанцевать весь вечер, а потом заняться любовью при свете луны. Но, увы! Она замужем, скорее всего, беременна, вряд ли она устроит его при таком раскладе. Ила горько усмехнулась, все-таки иногда Лари бывает прав, а она чересчур поспешно судит о людях.
Она махнула на все рукой, чего ради печалится из-за того, что не в силах изменить, и села писать письмо брату. Иллария понимала, послание непременно прочтут прежде, чем оно отправиться к адресату, и старалась хоть как-то поведать Лари о своей заинтересованности в его наследниках. После долгих мучений сестра конунга, наконец, осталась довольна написанным. Она отдала письмо Киму и отправилась спать. Ей снился Ладин, он рассказывал ей о Еруде, обнимал и целовал ее губы. Его нежные руки блуждали по телу, дыхание обжигало, от него пахло мылом и свободой. Проснулась Ила от тянущей боли внизу живота, однозначно свидетельствующей о приходе месячных.
На следующее утро, еще до завтрака, Иллария отправилась на рынок и купила там молочного поросенка. Затем собственноручно принесла его в жертву в лаборатории рядом с небольшой статуей покровителя клана Рассвирепевшего Вепря. Теплая кровь стекала в специальное блюдо, а женщина благодарила своего покровителя за отсрочку. На поросячий визг сбежалось ползамка, но Ила спокойно пояснила, поросенок — жертва, которую она предаст огню завтра на рассвете. Большинство прибежавших лишь пожали плечами, а Ким долго стоял и смотрел на госпожу, обмакивающую ритуальный нож в кровь и обмазывающую ей свое лицо и руки. Супруга Скавара мысленно смеялась, вероятно, старик решил, что она совсем сбрендила. Как бы то ни было, Ким ничего не сказал, и как только Ила поинтересовалась, чем может ему помочь, он извинился и вышел. Женщина осталась наедине с поросенком. Мысли в голове блуждали, одна мрачнее другой.
Ила открыла шкаф и заглянула на полку, куда складывала порошки от разных хворей. Извлекла оттуда небольшую, с ладонь, деревянную шкатулку. Вздохнула. Откинула крышку и пересчитала содержимое. Двадцать два бумажных сверточка. Если принимать по одному в день, получается чуть меньше месяца. Скавара, конечно, не будет какое-то время, но потом лекарство будет как никогда кстати.
В Кране порошок этот называли "Подружка" и Ила не слышала, чтобы он кого-то подвел. Каждая женщина знала, один пакетик в день, и беременность исключена. Судьба подкралась к жене Скавара с другой стороны: привезенный из Краны запас подходил к концу, а в Тору не росла такая нужная для "Подружки" тигровая акация. Раз за разом Иллария прочесывала окрестности в поисках ингредиента, но тщетно. Другие известные способы не только уступали в надежности "Подружке", но и вряд ли остались бы незамеченными супругом.
Ила снова посмотрела на поросенка. Потом с силой захлопнула шкатулку. "Даже если мне придется издохнуть в подвале с крысами, как четвертая жена Скавара, у моих детей не будет дурацкой родинки на левой скуле".
Глава двенадцатая
Ладин злился всю неделю с того момента, как приехал в Тору. Злился без видимой причины, тем не менее, ему стоило немалых усилий не срываться на окружающих его людях. Сегодняшнее утро он провоевал с торейским генералом над картами и мирным договором, они спорили, не сдвинули ли границу в Тору дальше, чем оговорено. Потом генерал уехал, и сыну Хозяев Еруды было самое время успокоиться, но он смотрел вокруг с плохо скрываемым раздражением. Секретарь, прекрасно уловивший настроение господина, старался смягчить его, как умел. Он велел поставить шатер Ладина чуть поодаль, чтобы люди лишний раз не маячили около него, он даже умудрился сварить сносный кофе, но его наградили лишь сухим «спасибо». Секретарь счел за лучшее не надоедать, и оставил господина одного.