— Нет. Спасибо.
Рокан скрылся с кружкой. Ила отправилась в каюту. Минут через десять он принес чашку дымящегося какао и пару отличных походных женских ботинок. Иллария поблагодарила, но интересоваться их происхождением поостереглась.
Глава двадцатая
Сын хозяев Еруды вернулся домой затемно и, тем не менее, рано утром бодрый, свежий и приодетый, он пришел в родительский замок. Отец, с самого рассвета разгребавший бумаги в кабинете, встретил его торжествующей улыбкой: шпионы сообщили, три дня назад в Ладосе убили короля Тору, Скавара II. Убили при странных обстоятельствах, судя по всему случайно, он шел куда-то среди ночи один, лихие люди заинтересовались его кошельком, завязалась драка, из которой король не вышел победителем.
Ладин ухмыльнулся. Ему было чем дополнить отцовский рассказ, сегодня утром он получил письмо от дяди. Во-первых, Скавар шел не куда-нибудь, а на свидание к молодой княжне Ладоса. Во-вторых, не лихие люди, а агенты Рокана, переодетые ларокскими религиозными фанатиками. В-третьих, Скавар не мог победить в этой драке, за ужином перед его походом, в вино ему удалось добавить три капли «Ведьминого сна», жидкости не самой полезной для пьющего ее, но для его противников просто незаменимой. Впрочем, Хозяину Еруды знать подробности не обязательно. Вряд ли он одобрит сына на этот раз.
Оставалось промолчать еще об одном — Ладин пообещал Арле, супруге Дасара, содействовать в подписании мирного договора с Далкондией после коронации ее мужа. Далконцы никогда не любили торейцев, и Арла волновалась, как бы они совместно с Краной не напали бы на Тору. Виленвиец дал слово не допустить подобного развития событий взамен на жизнь Илларии, и сделал все возможное и невозможное, чтобы свое обещание выполнить. Его распирало от довольства собой, в этой игре каждый получил свой выигрыш: Ладин — Илу, Арла и ее мать — Дасара на троне, Крана — союзника в лице Далкондии, а дядя Рокан — наконец-то вернул старый должок, когда-то племянник спас ему жизнь. Очень жадной оказалась далконская тетка, но и с ней Ладину удалось договориться за вполне приемлемую сумму. А самое главное — они избавились от Скавара, изрядно всем надоевшего.
Пока сын Хозяев Еруды распоряжался о завтраке, откуда-то прибежал взъерошенный курьер, жаждущий непременно передать письмо Талике. Обратного адресата на письме указанно не было. Ладин долго и терпеливо объяснял пришедшему, девушка спит и не может принять послание, тогда курьер отдал бумагу ему под честно слово. Виленвиец сжалился и пообещал, он все отдаст сестре, как только она проснется. Отец рассказал, что накануне вечером Талика разругалась с женихом, он неудачно пошутил о ее беременности, и сейчас, вероятно, пытается выторговать себе прощение. Ладин только хмыкнул, зная как сестра относится к честным сделкам, он мог жениху только посочувствовать. Он подсунул письмо под дверь сестринской спальни, не дожидаясь, когда она спустится в столовую.
Все собрались, по обыкновению, к завтраку. Ели и добродушно посмеивались над Ладином, слишком хорош он был этим утром. Родственники отлично знали, чего ради он так расстарался, но не упускали возможности его уколоть: то обещали, что Ила ослепнет от излишнего лоска, то предполагали, что она его не узнает, последней каплей было предостережение, что Ила передумает выходить за него, так как решит, что он чересчур красив. Сын Хозяев Еруды двинулся в контрнаступление и спросил у сестры о письме. Выяснилось: письма Талика не заметила и после того, как разделалась с десертом, она убежала читать извинения.
Ладин с родителями продолжили свою неспешную трапезу: пирог с курицей был хорош, ягодное желе растворялось во рту, оставляя приятное послевкусие, а кофе внушал мысли о существовании идеала. Безмятежность нарушил слуга, сообщивший, что Фалар Кербер просит встречи с Хозяином Еруды. Асару не хотелось нарушать семейную идиллию ради незапланированного визита, но он так много слышал Фаларе, что счел нужным познакомиться с ним. Решив, что тореец не расскажет ничего особо шокирующего, он пригласил Фалара в соседний со столовой зал, домочадцы не видели гостя, но отлично слышали его разговор с главой семейства.
Фалар поздоровался, снял плащ и сесть на любезно предложенное кресло отказался. Несколько мгновений переминался с ноги на ногу, а потом заговорил.
— Обо мне ходит дурная слава, я совсем не беспомощный агнец, — тут он громко вздохнул. — У меня был шебутной отец, я почти не помню свою мать, зато отлично ладил со всеми пятью мачехами. У меня один родной, два сводных брата и три сестры. Я не беден и не ленив. Думаю, я смогу стать достойным отцом семейства.
Ладин тихонько хихикнул, но мать дала ему подзатыльник, и он притих. Хозяин Еруды перебил собеседника.
— А от меня вы чего хотите?
Фалар снова тяжело вздохнул.
— Прошу у вас руки вашей дочери Талики.
Асар хмыкнул.
— Видите ли, молодой человек, я таких вещей не решаю. Поднимитесь к ней, третья дверь сразу после лестницы и повторите свою речь. Как дочь решит, так и будет.
Фалар направился к лестнице, а Хозяин Еруды вернулся к семье. Жена и сын неслышно посмеивались, ехидно интересуясь, отчего он не стал выслушивать все подробности жизни торейца, как-никак человек пришел предложение делать. Асар парировал, что он бы очень хотел услышать, как будет делать предложение сын. Ладин на минуту стал серьезным, а потом, заглянув отцу в глаза, спросил: «Как думаешь, а про детские драки с сестрами рассказывать можно или не надо?». Родитель только рукой махнул, если вырастил балбеса, ни на что приличное рассчитывать не приходится.
Тореец остановился перед лестницей. Вдруг Талика не захочет выслушать его? Что он будет делать тогда? Известие о смерти отца застало Фалара по пути с побережья в столицу. На помощь к Иле он не успел, и не слишком спешил домой. Фалар давно ожидал чего-то подобного, уж слишком безрассуден был родитель последнее время. Ему, вероятно, казалось, он схватил бога за бороду. Вот и получил. Тореец поморщился, было что-то мерзкое в смерти от рук непонятных убийц по пути к любовнице, но знать правду он не хотел. Неприятно осознавать, что кто-то обставил твоего хитроумного отца. Тем не менее, смерть короля Тору развязывала руки, и Фалар отправил письмо с объяснениями Талике стразу же, может выслушать она его и не захочет, а письмо прочтет хотя бы из любопытства. Он всегда гордился тем, что умеет ждать подходящего момента, но не в этот раз! Фалар не нашел в себе сил спокойно дождаться ответа дома, он примчался вслед за посланием.
Ступени заскрипели под ногами, ладонь обняла деревянную шершавость перил. Шаг за шагом тореец приближался к заветной комнате. Дверь была приоткрыта, и Фалар бесшумно проскользнул внутрь. Талика не замечала ничего вокруг. Она читала письмо, его письмо. Она хлюпала носом, и слезы текли по ее щекам. Там, в этих листках, исписанных торопливой рукой, казалось, сосредоточились все ее мысли. Она пробегала по строчкам не глазами, нет — все ее существо путешествовало по листу, ведомое завитками торейских букв. Мужчина молча ждал, когда она закончит чтение. Каждый удар сердца глухо отдавался в висках. Он затаил дыхание и прикрыл глаза, не хотелось видеть ее слез.
Талика закончила с письмом и, ничего не видящим взглядом, окинула комнату. Через несколько минут заметила Фалара. Потерла руками глаза. Он виновато улыбнулся и пожал плечами. Пташка нахмурилась.
— Зачем ты здесь? — она попыталась незаметно спрятать письмо.
Тореец подошел к ней и большим пальцем осторожно стер слезинку, бегущую по щеке.
— Я не смог дождаться ответа дома. Я поступил ужасно, но у меня есть оправдание, я боялся потерять тебя навсегда, — мужчина тяжело вздохнул и облизал губы. — Скажи, после всех моих объяснений и оправданий, я могу рассчитывать на хоть какой-нибудь шанс вновь завоевать твое сердце? Я виноват, но жизни без тебя нет, и если будет возможность начать все с начала… — Талика покачала головой, и Фалар почувствовал, как сердце ухает куда-то к пяткам. Он закрыл глаза ладонями и тяжело облокотился на стол. Вот, кажется, и все.
Пташка осторожно тронула его за локоть. Он поднял на нее взгляд. Возлюбленная вымучила улыбку.
— У тебя нет ни малейшего шанса вновь завоевать мое сердце, потому что оно и так твое. Это неправильно, но я совсем не сержусь, я только рада, что смогу снова быть с тобой. Мне было так…
Фалар не стал ждать, пока она договорит. Он упал перед ней на колени и прижался к ее груди: «Сладкая моя Птаха». Талика погладила жесткий ежик его прически и, приподняв в ладонях его лицо, осторожно коснулась губами его губ. Он не противился, только бегло оглянулся проверить, закрыл ли он за собой дверь.
Ладин мерил шагами гостиную. Иле давно пора было подъехать, но она отчего-то запаздывала. Ларула, уткнувшись носом в пяльцы, пыталась вышивать, но размеренный звук шагов сына портил все удовольствие от шитья. Она терпела до тех пор, пока у нее не появилось желание загнать сыну иглу в мягкое место. Потом она отложила работу и позвала его к себе на диван. Он послушно сел, но тело его бунтовало, он отстукивал ногой одному ему понятный ритм. Хозяка Еруды попыталась занять сына беседой, но он сидел будто на иголках, и разговор не клеился. В конце концов, Ларула махнула на него рукой и отправилась распорядиться насчет праздничного обеда, судя по тому, как долго Фалар сидел в комнате Талики, ее согласие он получил. «По меньшей мере, одна помолвка у нас сегодня будет,» — подумала хозяйка Еруды.
Ладин продолжил курсировать от окна гостиной к двери. Он позвал слугу и велел принести кофе, а когда приказ исполнили, сделал пару глотков и отставил чашку. Напиток показался до ужаса приторным. В гостиную по пути из кабинета заглянул отец, он внимательно посмотрел на Ладина и недобро хмыкнул.
— Сын, вы не ссорились перед расставанием?
— Нет, — почти прорычал отпрыск в ответ.
Асар зашел в гостиную, прикрыл за собой дверь и вкрадчиво поинтересовался.