Мужчина проводил их в столовую, где ожидала супруга конунга Краны, Глоса. «У Лари отличный вкус, — отметил Ладин про себя. — Даже дышится чаще». Редкая красавица. Огромные глаза, манящие губы, шелковые волосы, мило вздернутый нос, легкий румянец на щеках, миниатюрная, хрупкая фигурка и, что странно, никаких татуировок. Она извинилась за опоздание Илы и предложила начать без нее. У этой женщины и голос был великолепный: нежный, бархатный, обволакивающий. Виленвиец поймал себя на мысли, что она слишком хороша для Иллария, правду говоря, действительного немного напоминающего вепря.
Принесли завтрак, разговор за столом потек в привычном русле пустой застольной болтовни. Ладин, как и должно иностранному наемнику конунга, в беседе почти не участвовал, больше кивал и улыбался. Когда подавали десерт, в столовую вошел еще кто-то. Сын Хозяев Еруды не видел кто, он сидел спиной ко входу, но судя по тому как ученически выпрямил спину Солак, склоняя голову в немом приветствии, из лаборатории пришла она.
Вновь прибывшая обошла стол и уселась напротив. Ладин поднял глаза, рассмотреть ее, и остолбенел. Сердце забилось как бешенное, язык прилип к небу. Напротив сидела ожившая статуя покровительницы домашнего очага. Он видел множество статуй этой богини, он даже участвовал в создании изваяния для нового святилища в Еруде, но кто бы мог подумать, что существует вполне реальная женщина столь схожая с древним изображением.
Невысокая с фигурой напоминающей песочные часы и огромной копной длинных светлых волос — кудряшек, вряд ли она могла бы составить конкуренцию своей невестке, но жаловаться на внешность ей не приходилось. Был в ней только один изъян — глаза, немного раскосые, широко распахнутые, обрамленные пухом светлых ресниц, они были разного цвета. Правый — темно-зеленый, совсем как у брата, а левый — синий, цвета моря в погожий день. В общем, все у нее было точь-в-точь как в виленвийских легендах. Ладин посмотрел на ее руки. Удивительно! На ней было платье с рукавами, закрывающими запястье, так что удалось рассмотреть лишь узор спускающийся к пальцам.
Он вспомнил мастерскую плотника Кадара, куда в детстве частенько бегал после занятий мечем, вспомнил, как мастер вырезал лицо покровительницы домашнего очага, а ему, четырнадцатилетнему мальчишке, доверили сделать подол юбки и ноги. Вечная странница, как и все остальные виленвийские боги, не носила обуви. Ладин подозревал, она много чего не носила, и они с мастером даже как-то обсудили этот вопрос.
Статуи богов всегда вырезали из цельного дерева и, в силу размеров, работа была утомительная. Ладин поинтересовался у Кадара, отчего боги всегда изображаются одинаково. Тот подумал немного и ответил: «Все просто, мальчик мой, для того, чтобы мы смогли узнать их, когда они решат почтить нас своим присутствием. Потому что они придут тогда, когда нам действительно понадобиться помощь».
— Ладин, вы меня слышите? — голос Илы напоминал шуршание осенних листьев под ногами. — Надолго вы в наши края?
Ладин посмотрел в ее глаза. Она не стушевалась, не отвела взгляда. Ответ не требовался, она задала вопрос из вежливости, лишь не желая обделять вниманием гостя брата. Виленвийцу вдруг захотелось оказаться в постели этой ожившей статуи. Он улыбнулся, первое удивление прошло, он окончательно понял, перед ним не божество, а обычная женщина из плоти и крови.
— До конца лета, вероятно. К празднику урожая, я хотел бы вернуться домой.
— Если надумаете, приезжайте на праздник урожая в Анак. Мы будем рады принять вас на нашем торжестве, — улыбнулась Ила одними губами.
— Всенепременно.
Хозяйка дежурно кивнула.
Вскоре завтрак подошел к концу. Солак передал документы и плащ, и мужчины ушли. Они решили продолжить свой путь на следующий день, сегодня нужно дождаться секретаря с письмами. Немного прогулялись по городу, а после направились домой. У порога Солака окликнула молодая женщина. Обычно равнодушный кранец несказанно оживился и потянул гостя за собой.
— Хочу познакомить вас. Веталия Карра. Дочь клана Воинствующей рыси. Лучший скульптор в Кране.
Женщина смутилась, и на ее милом личике проступил румянец.
— Солак преувеличивает.
Ладин поклонился.
— Не думаю. В руках красивой женщины даже камень становиться чуточку, но лучше.
Комплимент Ладина отскочил от собеседницы и повис в воздухе. Она посмотрела на Солака и, уминая в руках сумочку, затараторила.
— Я вчера получила твое письмо, уже ответить успела, хотела узнать, когда ты приедешь, а тут вижу тебя на улице. Сначала думала, показалось, — она остановилась, и взгляд ее наполнился такой безграничной нежностью, что виленвиец счел необходимым испариться.
Сославшись на усталость, он исчез в доме огненнолисого. У окна стоял секретарь и с нескрываемым любопытством наблюдал за парочкой.
— Как неприлично, — упрекнул Ладин подчиненного. — Дайте людям насладиться обществом друг друга.
Секретарь задумчиво кивнул.
— Ладин, они говорят, будто любовью занимаются. Я, наверное, руками так с женщиной сделать не смогу, как он это делает глазами. Искры того и гляди сожгут все вокруг. И при этом, он ее даже под локоток не взял. Это местные порядки такие? Вы что-нибудь понимаете?
— Даже не пытаюсь, — сын Хозяев Еруды уже разгребал кучу писем, которую привез секретарь. — Мне и своих забот хватает.
Писем пришло не много. Оно и понятно, он уехал из дома чуть больше недели назад, тем не менее, письмо от отца было в желтом конверте. В таком цвете договорились присылать послания важные и требующие немедленного ответа. Ладин разорвал печать и торопливо пробежался по строкам. Вести прибыли неприятнее некуда — шпионы сообщали, супруга Ладина, Натана, беременна.
Ладин снял с пояса ножны с мечем и тяжело плюхнулся в кресло. Выверенным движением извлек оружие на свет и, повертев немного, снова спрятал в ножны. Подпер рукой подбородок и уставился на перила лестницы на второй этаж. Известие о беременности Натаны должно радовать кого-то, только не его, он-то Натану уже года три как не видел.
С ней давно надо было что-то делать, но что именно Ладин придумать никак не мог. Он ничего не сделал, когда через пару лет после свадьбы выяснилось, что она шпионка Скавара, он лишь купил дом на далконском побережье и отправил ее жить на море. Он ничего не сделал, когда она передумала рожать ему детей, он все еще верил — любовь все преодолеет. Он ничего не сделал даже тогда, когда застал ее с другим мужчиной. Он просто уехал. Бездейтвовал он и тогда, когда три года назад она просила развода. Он пообещал подумать и забыл он ней сразу после ее ухода.
Развод для Ладина был неприемлем. В начале войны, когда Виленвия только мечтала о независимости, а ключи от Еруды не висели у самого его носа, он бы развелся, не думая, но сейчас, выгоднее было просто убрать Натану с дороги. В Виленвии не признавали разводов, виленвийский брак заключался до конца жизни, развестись для сына Хозяев Еруды означало отдать ключи от Града Двенадцати богов кому-то из сестер. А ему так хотелось быть Хозяином Еруды! В конце концов, именно он отвоевал независимость для своей страны у Тору, именно он победил Скавара в десятилетнем противостоянии. Отец, конечно, тоже участвовал, но воевать он никогда не любил и по возможности оставлял всю ратную часть на Ладина.
Виленвиец еще раз пробежался глазами по строчкам послания.
"Сын,
мой далконский агент сообщает о беременности Натаны. Полагаю, поздравлять тебя излишне, ты не имеешь к этой беременности ни малейшего отношения.
Мне кажется, самое время вспомнить, что Натана торейская шпионка и поступить с ней, как и надлежит поступить со всяким пойманным шпионом. Нам ни к чему продолжать это представление: тебе давно нужна свобода, а Натане давно пора получить по заслугам. Мы и так проявили чересчур много терпения и такта. Особенно ты.
Жду твоего решения. Не медли, нам желательно покончить с этими сложностями до того, как родится ее ребенок.
Искренне твой. "
Ладин нашел у секретаря в сумке дощечку, бумагу, перо с чернилами и сел писать ответ. Он просил подождать еще немного, он хотел прежде поговорить с Натаной сам. Уже запечатывая конверт, он заметил: пальцы его не слушаются. Досадуя на свою слабость, он отдал ответ секретарю и отправился гулять по городу.
Вернулся ближе к закату. Дом пустовал: секретарь уехал отправлять письмо, а Солак, вероятно, не вернется до утра. Слуг у огненнолисого не было, и гость сам хлопотал над ужином. Он зажег в столовой свечи. Выложил свои покупки, посуду и приборы он нашел без труда, в большом деревянном буфете рядом с кухней. Нарезал копченую свинину тонкими, почти прозрачными ломтиками, накрошил сыр маленькими кубиками, помыл овощи и разложил их по тарелкам. Откупорил бутылку неплохого вина, и уселся за стол. Настроение было так себе, но на этот случай Ладин купил себе засахаренные орехи: если вино не поможет, в бой вступят они.
Он только приступил к трапезе, только отправил в рот кусок сыра и, смакуя его, отломил горбушку у ароматного багета, когда в столовую вошел Солак. Вид у него был — краше в гроб кладут. Виленвиец налил бокал вина и предложил его страдальцу. Тот принял подношение с благодарностью, сделал пару глотков, сел за стол и, вилкой прихватив немного свинины, отправил ее в рот. Сын Хозяев Еруды вымучил улыбку.
— Я ждал вас утром. Слуг у вас нет, вот я и решился. Простите, если я чересчур наглый гость.
— Утром? — удивился Солак. — Вы все неверно поняли. Веталия — моя давняя подруга. У нее строгий отец, семеро старших братьев, и она опять собирается замуж! — мужчина вздохнул. — Она, конечно, опять промаринует жениха и передумает, но вдруг нет? Мучение, да и только!
Ладин похвалил себя за предусмотрительность, он купил два бутыля вина. Снова наполнил опустевший бокал провожатого и приготовился слушать. Чужие истории отвлекали от собственных забот.
— А что мешает вам сделать Веталии предложение? Вы недостаточно богаты? Или кровь у вас неблагородная?