Ладин поморщился.
— У нас тоже. Но мне гораздо любопытнее, когда вы не вышли замуж в следующий раз…
— Поверьте, ничего любопытного в этих историях нет, — Ила вздохнула. — И поучительного тоже. Пойдемте, я лучше покажу вам статую покровителя клана Черного Ворона того же мастера, она не хуже этой. Как раз успеем до обеда, если срежем. Идти там не очень удобно, но зато быстро.
Ила повлекла виленвийца к подножию холма. Он, хоть и покорно вышагивал следом, сдаваться не собирался.
— Так почему вы им отказывали? Вы противница брака?
Ила остановилась и заглянула ему в глаза. Прохладный ветерок загонял кудрявые прядки на ее щеки, и она решительно заправила волосы за уши.
— Я не противник брака, брак, особенно счастливый, — это великолепно. Только в этой сказке о замужестве я — предмет торга, вещь, и как всякой вещи, мне хочется быть вещью удачно проданной. Думаю, вы меня понимаете, в вашей семье, вероятно, происходит нечто подобное.
— Да.
Ветер принес горьковатый запах осенних цветов. Ладин подернул носом, он захотел сменить аромат на благоухание фиалок. Он сделал шаг вперед и глубоко вдохнул. Ила была настолько близко, что фиалки затмили все остальное. Она посмотрела на него снизу вверх и еле слышно сказала.
— Вам, наверное, тысячу раз это говорили, но я повторюсь. У вас великолепные глаза. Как аквамарины, всегда разные, откуда ни посмотришь.
Руки Ладина скользнули по плечам Илы, ощупывая хрустящую ткань платья, и опустились на талию.
— А косичка как крысиный хвостик, — продолжила женщина, будто не заметив его прикосновений.
Сын Хозяев Еруды улыбнулся и наклонился к ее левому уху.
— Я разрешу вам расплести ее. После.
Ила обняла его за шею и нежно, почти невесомо, коснулась губами его губ. Ладин ответил на поцелуй с жаром охотника, поймавшего, наконец, добычу. Добычу желанную и ловкую. Он целовал ее бесстыдно и требовательно, не оставляя без внимания ни один открытый кусочек тела. Илина теплая кожа пахла фиалками и виленвиец, совсем забыв, что терпеть не может эти цветы, готов был утонуть в знакомом запахе. Женщина не осталась в долгу, одаривая его своей лаской, она наслаждалась предвкушением близости.
Сын Хозяев Еруды не жаловал занятий любовью в одежде, и сейчас, когда они собрались пойти дальше поцелуев, он проворно развязал шнурок корсета Илы и принялся расстегивать многочисленные пуговицы платья. Она отстранилась от него, страсть в ее глазах уступила место страху. Ладин поспешил снова заключить ее в объятья.
— Считаешь, нужно найти местечко укромней? — он улыбнулся и поцеловал ее в губы.
Ила не ответила на поцелуй, ее руки боролись с корсетом, пытаясь призвать шнурок к порядку.
— Мне надо идти. Простите ради всех богов и ваших и моих.
Не отпуская ее от себя, Ладин прошептал обескуражено.
— Что я сделал не так? Подскажи, я тут же исправлюсь.
Она покачала головой, высвободилась из его объятий и зашагала назад, словно отступала перед врагом.
— Дело не в вас, а во мне. Еще раз простите.
Несостоявшаяся любовница завязала, наконец, шнурок и почти бегом устремилась прочь. Ладин не стал догонять ее. Он молча сел на землю и посмотрел в небо. У верхушек деревьев парила огромного размера статуя ворона. Широко раскинутые крылья охраняли покой мест, в которых он обитал. Виленвийцу показалось, ворон смотрит на него с плохо скрываемой насмешкой.
Ила зашла в свою комнату, заперла дверь, спряталась в гардеробной и разревелась. Она плакала горько и навзрыд, до тех пор, пока не услышала, как часы отбивают время вечернего чая.
Глава пятая
Обедать в замок Ладин не пошел, ему отчего-то не хотелось видеть никого из его обитателей. Он долго гулял по святилищу, рассматривал изваяния и силился понять, чем испугал Илу. С ним в жизни не случалось подобного, даже в юности. Его женщины никогда не шли на попятную, ему всегда удавалось дойти до конца. А тут такая неудача! Все-таки надо поговорить с ней, выяснить, в чем дело, хотя бы на будущее.
Сын Хозяев Еруды пообедал в городе, и вернулся в замок как раз к окончанию вечернего чая. Вечером Ила всегда была свободна, и он надеялся встретиться с ней. В конце концов, даже если она не хочет спать с ним, собеседницу терять он не хотел. В столовой Илы не было, Глоса сказала, что она не приходила. Ладин заглянул в лабораторию, там тоже было пусто, только какой-то пузатый бутыль с высоким изогнутым горлышком, пыхтел паром от бурлящей в нем жидкости. Оставалось два места: кабинет Лари и спальня несостоявшейся любовницы, Ладин долго раздумывал, куда пойти сначала, но решил оставить спальню на сладкое и оправился к кабинету.
Уже на подходе он услышал голоса. Ила обсуждала с Босахом, как помочь пострадавшим от неурожая областям. Говорила больше женщина, Босах изредка задавал каверзные вопросы да указывал на не возможность осуществить задуманное. Не решаясь постучаться, Ладин недолго постоял у двери, вникая в разговор. Сестра конунга на редкость легко ориентировалась там, где виленвийцу приходилось прикладывать титанические усилия. Она рыбкой в воде обходила возможные препятствия, находила решения сложных головоломок. В противостоянии с Босахом ее победа выглядела трудной, но безоговорочной. Ладин вспомнил отцовкие тщетные попытки приучить его к мирной жизни. Стало не по себе, сын Хозяев Еруды сам себе показался ничтожным лентяем-неумехой, который просто не имеет права даже приближаться к такой женщине, как Иллария. Он махнул рукой и отправился в свою комнату.
Ладин долго не мог заснуть, мысли о ключах от Еруды не давали ему покоя. Когда он взял в жены торейку, отец хоть и не одобрил его выбор, но возражать не стал. Хозяин Еруды всегда предпочитал словам действия. На следующий день после свадьбы сына родитель пригласил погостить в Еруду старшего наследника семейства Луттов, владельцев большей части каменоломен и угольных шахт Виленвии. Наследник Луттов провел в Еруде чуть меньше трех месяцев, но этого хватило, чтобы одна из сестер Латер стала его женой. Потом Хозяин Еруды провернул такой же трюк с Конами, собственниками текстильной промышленности страны. Отец тщательно отбирал кандидатов, местная знать охотно поддержала бы и Луттов и Конов. Тем временем война с Тору перешла из вялотекущего в активное состояние. Тут Ладин преуспел, и отцу в своих планах пришлось считаться с тем, что каждый виленвиец знает, под чьим командованием армия добыла независимость. Хозяин Еруды изо всех сил старался научить сына управляться с Виленвией в мирное время, но Ладину оказалось проще сбежать на другую войну, чем возиться с рутинными делами. Подслушивая Илу, виленвиец осознал, получи он ключи от Еруды, с подобными вещами ему придется иметь дело каждый день.
На следующий день Ладин проснулся поздно. В замке царила суета: бегали слуги, кухня дымила и шумела, незнакомые люди шастали туда-сюда. Все готовились к празднику урожая. Виленвиец наскоро привел себя в порядок, оделся и вышел из комнаты. Завтрак закончился, столовая пустовала, зато в гостиной на диване, как на троне, сверкая лысиной, восседал Солак. Сын Хозяев Еруды обрадовался старому знакомому. После дежурных вопросов о здоровье, огненнолисый поделился, он дожидается Илу, чтобы, как положено жениху и невесте, открыть праздник в отсутствие Лари. Ладин шутливо поинтересовался не одолжит ли Солак ему невесту на пару танцев, кранец лишь пожал плечами: "Конечно, я все равно не протанцую сколько положено".
Спустилась Ила. Поздоровалась и пригласила Ладина составить им компанию. На ее лице не читалось и следа вчерашнего волнения, будто не случилось ничего. В парадном платье, облаченная согласно статусу, она опять казалась надменной, чужой и холодной. Ладин пообещал присоединиться к ним позже и отправился к секретарю.
Секретарь недавно вернулся со свежей почтой. Пять писем. Виленвиец пробежал глазами письмо от отца, тон родителя становился все требовательнее, он жаждал видеть сына дома. В ответе отпрыск соврал, что здоровье еще не позволяет провести в дороге несколько дней. Письмо от Лари сын Хозяев Еруды даже распечатывать не стал, извинения и объяснения его не интересовали. В конце концов, если будет нужно, он сам навестит конунга Краны на границе. А пока он милостиво погостит в замке Вепрей. На письмо матери Ладин ответил с присущим ему красноречием, мать писала редко, только если волновалась за него. Он заверил родительницу, что все в порядке, и пообещал вернуться домой через пару недель. Донесение шпиона, следившего за его женой, отложил на потом, жизнью Натаны он займется чуть позже. Последнее послание, от человека, выяснявшего подробности об сестре конунга, распечатал с азартом охотника, спускающего собак на кабана.
Нет, возлюбленного у Илы не было. С последним, старшим сыном Босаха, Керелем, она рассталась в конце весны, после того, как тот взболтнул лишнего в пьяной компании. Сын Хозяев Еруды отлично помнил этого малого, самого угрюмого из всех офицеров. Солака иногда подначивал, а в остальном он мало чем отличался от других. Интересно, что Иллария в нем нашла? Если бы Ладин был женщиной, то выбрал бы безликого, с псом на левой руке: и офицер толковый, и внешностью не обделен, жаль, происхождение немного подкачало.
Впрочем, повествование о бывшем возлюбленном Илы перестало занимать виленвийца, как только он добрался до рассказа о ее похищении торейцами. Несостоявшийся любовник, наконец-то получил ответы, на свои вопросы.
Торейцы долго и тщательно выслеживали Илу и выкрали ее из госпиталя в Усе, на следующий день после ее двадцатого дня рождения. В Усе бушевала оспа и Ила помогала местным знахарям хоть как-то облегчить страдания больных. Через пару дней после исчезновения сестры, Лари пришло письмо от Скавара с длинным списком того, что юному конунгу Краны следует сделать, чтобы сохранить ей жизнь. Ответ был краток — Лари без лишних церемоний послал торейца по широко известному в Тору адресу. А после Лари собрал охрану Илы и в красках расписал им события в случае ее смерти.