В дверь постучали. Ила накинула халат и, прикрыв дверь в спальную часть комнаты, пошла открывать. Сказка закончилась, началась реальность. Жизнь, в которой Иле не продохнуть от множества дел, а у него есть беременная не понятно от кого супруга, с которой надо хоть что-то делать.
Ила впустила Лари, брат казался озабоченным, но довольным. Они обнялись. Женщина отметила, еле заметная раньше, морщинка на лбу прочно обосновалась на своем месте. От Лари веяло холодом и осенью, она поспешила отстраниться.
— Ты прекрасно выглядишь, — проговорил Лари вместо приветствия. — Я бы даже сказал цветуще.
Ила засмеялась и расцеловала его в обе щеки.
— Ну, здравствуй. Как дела?
Брат развел руками.
— О делах после обеда поговорим. Скажи, Ладин часом не у тебя?
— У меня, — у Илы запылали щеки.
Лари поджал губу и покачал головой.
— Отправляй его ко мне. И пусть не мешкает. В гостиной его дожидается супруга, но я бы хотел поговорить с ним раньше.
Женщина кивнула и Лари продолжил.
— И к тебе у меня просьба. Спустись, развлеки ее немного, я бы отправил Глосу, но она не говорит ни на торейском, ни на виленвийском, а гостья, по-видимому, нашего языка толком не знает.
— Я поняла, — выдохнула Иллария. — Сейчас все сделаю.
Брат коснулся губами ее лба и покинул комнату, аккуратно прикрыв дверь.
Ила вернулась к Ладину. У нее не было необходимости пересказывать ему свой с братом разговор, она знала, виленвиец все слышал. Она равнодушно кинула ему одежду.
— Сначала к Лари, потом к жене.
Сын Хозяев Еруды встал с кровати и подошел к любовнице. Хотел обнять ее, но она не дала. Он взял ее за руку.
— Думаю, я должен тебе кое-что объяснить…
Ила фыркнула.
— Мне ты, к счастью для меня, ничего не должен. А изменять жене — мерзко. Я в этом фарсе участвовать не желаю. Так что одевайся и уматывай.
Она кинула на Ладина полный презрения взгляд и высвободила руку. Он начал торопливо натягивать одежду.
— Прости, последнее, чего мне хотелось — обидеть тебя.
Ила молча наблюдала, как он одевается, а потом открыла ему дверь комнаты, выпроваживая будто незваного гостя. Дождь за окном застучал с удвоенной силой. Осень брала свое.
Сын Хозяев Еруды зашагал к конунгу Краны, заплетая косу на ходу. Виленвиец ожидал от него осуждения, но Лари предпочел другие разговоры. За дверьми кабинета мужчины почти два часа обсуждали дела военные, говорил больше Ладин, Лари слушал и задавал вопросы. Гость не лукавил, не увиливал, говорил что думает. Глаза конунга Краны не выдавали никаких эмоций. В начале разговора принесли кофе с печеньем и виленвиец, волей судьбы оставшийся без завтрака, проникся к Лари еще большей симпатией. Расстались они совершенно довольные друг другом и достигнутыми договоренностями.
Сын Хозяев Еруды отправился в гостиную за женой. Дождь утих, тучки разбежались, и в окна коридора замка заглянуло солнце. Освещенное яркими лучами святилище заставляло замереть в восхищении. Над лысоватыми деревьями парил красавец ворон. Гость не видел его глаз, но жизнь свою готов был поставить, тот снова насмехается над ним. Возвращаться в Еруду не хотелось, встречаться с Натаной тоже. Поговорить бы с Илларией по-человечески, объяснить все, но она не станет слушать. Ладин с досадой махнул рукой и продолжил свой путь.
На подходе к гостиной он услышал торейскую речь. Ила и Натана вели размеренную беседу ни о чем. Голос Натаны за три года ничуть не изменился, сын Хозяев Еруды узнал бы его из тысячи, а вот голос Илы в торейском говоре звучал совсем по-иному. Она употребляла обороты мыслимой и немыслимой вежливости, но все равно, когда она говорила, хотелось вытянуться по стойке смирно и приветствовать господина. Виленвиец представил себе, какое впечатление это производит на Натану вкупе с безразличным взглядом Илы, и пожалел о своем позднем прибытии.
Он остановился в дверях гостиной перевести дух. В кресле, что ближе к окну сидела хозяйка дома и уплетала печенье, на столике рядом стояли чашки и кофейник. Выглядела Ила, и правда, цветуще. Она улыбалась, демонстрируя игривые ямочки на щеках и даже синяки под глазами, спутники бессонных ночей, не бросались в глаза. Напротив, на диване, расположилась безупречная Натана. Почти десять лет прошло со дня свадьбы, но она, казалось, не изменилась. Беременность ничуть не портила ее, лишь окутывала флером целомудрия, создавала легенду о женщине, сохраняющей домашний очаг в окружении детей и воспоминаний.
Ладин дождался, пока дамы заметят его. Любовница равнодушно отвела взгляд, и не скажешь, что еще несколько часов назад исходила страстью в его объятиях, а супруга наоборот пристально посмотрела Ладину в глаза, в поисках остатков чувств, наверное. Сыну Хозяев Еруды от ее взгляда стало не по себе. Натана была сродни воспоминаю о проигранном сражении: вроде бы надо помнить, чтобы ошибок не повторять, но отчего-то хочется поскорее забыть. Когда-то он верил в их совместное счастье, потом бесился оттого, что теряет ее, а сейчас и сказать ей было нечего. Натана улыбнулась, Ладин с удовольствием отметил: ее улыбка больше не тревожит.
Он почти силой уволок жену из замка Вепрей. Отказался от любезного предложения Лари отобедать с ним. Натана пыталась возражать, но виленвиец на правах мужа сделал все по-своему. Ему хотелось избавить Илу от торейцев хотя бы за обеденным столом. Натана забралась в карету, он молча последовал за ней, уселся напротив, дал знак трогаться и захлопнул дверцу. В карете было сыро, душно, темно и сильно пахло ландышевой водой, любимым запахом супруги. В кармане плаща кололась какая-то булавка. Ладин залез в карман, и извлек оттуда заколку, серебряную, украшенную сапфировой змейкой. Иллария обронила ее, когда они плавали в лодке по реке, он поднял, но отдать забыл. Мужчина бережно переложил вещицу в кошелек, он полюбуется на нее, когда останется один.
Натана продолжала пристально разглядывать его: то ли пыталась угадать настроение, то ли примерить стал ли он хуже выглядеть с момента последней встречи. Ладин начал раздражаться, не товар же он на рынке, в конце концов. Он строго посмотрел на супругу.
— Чего ты хочешь?
Натана, в который раз, улыбнулась.
— Пообедать, — в ее красивых карих глазах промелькнул нехороший огонек.
— И ради этого ты притащилась в Крану?
Колесо налетело на ухаб и карету тряхнуло, Натана положила руку на живот, яма — отличный повод напомнить о своей беременности.
— Мне нужна твоя помощь. Я хочу предложить тебе сделку.
Виленвиец ухмыльнулся. Ничего другого он и не ожидал.
— Выкладывай.
— Мои родители с братом организовали неудачное покушение на Дакена и сейчас ждут казни в тюрьме Велала, — выпалила Натана на одном дыхании. — Поговори с Дакеном, у него к тебе должок, он тебя послушает. К тому же твоя сестра…
— Сестру мою оставь в покое, — резко прервал ее Ладин. — Почему бы тебе не попросить о помощи отца твоего ребенка? Или Скавара? Подозреваю, покушение готовили по его приказу.
— Скавару нет дела до провалившихся агентов, а мой возлюбленный всего лишь мой возлюбленный, он ничем помочь не может.
Ладин присвистнул: бескорыстия за женой никогда не водилось, даже в лучшие времена она была себе на уме. А уж забеременеть от непонятно кого — это совсем на нее не похоже. Он попытался вспомнить доклады своих агентов о ее любовнике, но ничего кроме того, что тот довольно богат, но дико ревнив, в голове не всплывало.
— Что ты можешь предложить взамен, Натана? — виленвиец чувствовал, как разгорается любопытство.
— Себя.
Сын Хозяев Еруды засмеялся в голос. Косичка задорно подпрыгнула, у глаз столпились морщинки.
— Сомнительное приобретение, ты у меня уже была, поверь, ничего примечательного.
— Вчерашняя жертва — отменный палач, — огрызнулась Натана. — Только я не любовь тебе предлагаю, ты это знаешь. Я предлагаю тебе ключ от Еруды. Я приму виленвийский образ жизни, я поеду с тобой в Град Двенадцати богов, оставлю ребенка, которого сейчас ношу в Далкондии и никогда о нем не вспомню, буду рожать тебе Латеров в каком угодно количестве. Подумай Ладин, восстановив наш брак, ты вернешь себе право на наследство Хозяев Еруды. Что ты думаешь о такой плате?
— Тебя проще убить, — пожал плечами Ладин.
— Кишка тонка… Думаешь, я не замечаю как ты смотришь на меня? Если бы не моя беременность, ты бы уже ползал у моих ног.
Карету опять тряхнуло, и Натана снова погладила живот.
— Сними плащ, — приказал Ладин.
— Что? — Натана, казалось, удивилась.
— Плащ сними, — повторил супруг. — Я должен рассмотреть твое предложение подробно, вдруг мне тебя не захочется. О каких детях тогда речь? Хотя нет, не нужно. Сейчас мы заедем обедать, там и попробуем.
— Ты с ума сошел?
— А что такого? — мужчина подмигнул. — Почему я не могу заняться любовью со своей женой после обеда? Когда вокруг светло и я могу разглядеть ее тело. В дороге муторно, я бы развеялся… Да и ты поймешь, сможешь ли выносить меня в постели.
Натана закатила глаза.
— Твоя постель — единственное приятное воспоминание о нашем браке. Иногда я даже скучаю по ней. Если я и любила тебя когда-то, то это было во время медового месяца…
— Значит, договорились, — сын Хозяев Еруды ободряюще похлопал супругу по руке. Натана кивнула.
Ила проводила гостей и, оставив брата наедине с женой, отправилась к себе поспать немного. Последние пару ночей в бесплодной попытке надоесть друг другу перед разлукой, они с Ладином почти не спали: или занимались любовью, или болтали о всякой ерунде. Сейчас, когда он уехал, усталость навалилась на Илу, как таран на древние ворота, еще чуть-чуть и крепость падет. Она добралась до своей кровати и упала на подушки. На левой шашечке изголовья кровати как ни в чем не бывало висела цепочка с ключом-подвеской. «Вот ведь самонадеянная скотина, — с легким раздражением помянула Ила любовника, — я на это не куплюсь… Прикарманю себе, раз он так расточителен». И совершенно довольная собой она