Стерто. Все стерто. Кто бы это ни сделал, он знал, что воспоминаний не останется. Знал, что бездна скроет все следы. Но никто не может скрыть саму бездну. Хотя вряд ли это станет уликой. Единственные улики здесь могут свидетельствовать только против меня. Мои отпечатки остались на кухне мистера Филлипа и на подвеске Бетани. Мой номер остался в телефоне Джейсона. Я натянула рукав и стерла со стены свои следы. И вдруг услышала, как снаружи хлопнула дверь автомобиля.
Вздрогнув, я ударилась о столик у двери, мое кольцо упало на пол и закатилось под груду обломков. В тот же миг я услышала шаги и приглушенные голоса – кто-то шел по дорожке, ведущей к главному входу. Я опустилась на корточки и поползла, попав коленом на раскрытую книгу. Отодвинув в сторону папку и тяжелый стеклянный шар со снегом, я потянулась за кольцом. Оно лежало рядом с опрокинутым стулом. Едва я надела его на палец, как входная дверь распахнулась. Я застыла на месте, но стеклянный шар покатился, стуча по деревянному полу, а потом остановился у стены. Я это слышала, и полицейские тоже. Один из них крикнул:
– Эй, кто здесь?
Затаив дыхание, я кралась к стене, пробираясь между обломками. Добравшись, прижалась к ней спиной, как будто это поможет, если они зайдут в комнату.
– Может, кошка? – предположил другой, но я слышала, как, достав из кобуры пистолеты, они двинулись тяжелой поступью в мою сторону. Я осмотрела комнату, но не нашла ничего достаточно крупного, за чем можно было бы укрыться. Выхода было всего два: холл, откуда шли полицейские, и задняя дверь, через которую я проникла в дом. Я прикинула, как быстро смогу до нее добраться. Выбора у меня не оставалось. Сделав глубокий вдох, я рванула с места. Полицейские ринулись следом.
Они успели добежать до середины дома, а я уже выскочила через задний ход. В три прыжка я добралась до забора, но тут передо мной как из-под земли вырос еще один полицейский и схватил меня за плечи. Я попыталась вырваться, но он развернул меня, завел руки за спину и уложил на землю, придавив коленом. Я поморщилась, когда металлические наручники вонзились в больное запястье. Перед глазами все поплыло, в ушах стучало. Я чувствовала, что приближается очередная отключка, проникая в разум, словно дым. Я зажмурилась, моля сознание не отключаться, не отключаться, не отключаться… С силой втянув воздух, я попыталась сохранить спокойствие, насколько это возможно в ситуации, когда полицейский повалил тебя на землю.
Когда он поднял меня на ноги, я все еще держала себя в руках. Это стоило мне больших усилий, но я держалась. А затем я вспомнила, что видела его в новостях. Это был детектив Кинни.
Он втолкнул меня в дом, проволок мимо разгромленной комнаты и вывел через входную дверь. За нами остались грязные следы. Смешно, но мне вдруг подумалось, что это вывело бы из себя судью Филлипа. Затем детектив Кинни прижал меня спиной к двери джипа.
– Имя! – рявкнул он.
Я чуть не соврала. Ложь так и крутилась на языке. Но солгав, я бы сделала только хуже.
– Маккензи Бишоп.
– Что, черт возьми, ты там делала?
Меня обескуражили его напор и ярость, клокотавшая в голосе. Не свойственная копам грубость, а чистая, неподдельная ярость.
– Я просто хотела посмотреть…
– Ты вторглась в частную собственность, наследила там, где идет расследование!..
Я огляделась по сторонам, ища глазами Эрика, но детектив Кинни схватил меня за подбородок, повернул лицом к себе.
– Тебе лучше сосредоточиться и ответить мне, что именно ты там делала.
Эх, надо было что-нибудь стянуть из этого дома. Уж лучше оказаться подростком-мародером, чем подростком-сыщиком.
– Я видела новости и подумала, что, может, смогла бы…
– Что? Думала поиграть в Шерлока и решить все сама? Это, черт возьми, опечатанное место преступления, молодая леди!
Я нахмурилась. Он не сводил взгляд с герба Гайд Скул на рубашке и говорил со мной таким тоном, как будто отчитывал Эмбер. Эмбер, которая любит играть в детектива. Эмбер, которая, бьюсь об заклад, и раньше мешала ему работать.
– Простите, – пролепетала я, изо всех сил стараясь произвести впечатление раскаявшейся дочери. Я не привыкла, чтобы на меня орали. Мама в случае чего сбегает к Коллин, а с папой у нас никогда не возникало серьезных стычек. – Мне правда очень жаль.
– Еще бы, – прорычал он. Один из копов все еще находился внутри, наверняка оценивая вред, который я причинила расследованию. Второй с самодовольной усмешкой топтался за спиной Кинни. Готова спорить, он думал, что я просто богатенькая девочка, ищущая впечатлений. – Эта выходка не сойдет тебе с рук, – предупредил детектив Кинни. – Она аукнется всем и каждому. За такое тебя стопроцентно можно выставить из этой чудесной школы.
«За такое у меня могут быть неприятности и похуже, – подумала я. – Все зависит от того, какие улики вы найдете».
– Хочешь, я отвезу ее в участок и оформлю? – спросил другой коп, и у меня в груди снова сжалось. При оформлении снимают отпечатки, а если возьмут у меня и сверят с базой, то непременно найдут совпадения со следами, обнаруженными в доме Филлипа. А если Бетани не вытерла подвеску, то и с отпечатками на ней.
– Нет, – отмахнулся от него Кинни. – Я сам этим займусь.
– Послушайте, – сказала я, – знаю, это было глупо. Я правда сглупила. Не знаю, о чем я думала. Этого больше не повторится.
– Рад это слышать, – буркнул он, открывая дверь джипа. – А сейчас садись в машину.
Глава шестнадцатая
Деду никогда не нравилось слово «противозаконный». Он говорил: ты можешь безнаказанно совершать что-либо противозаконное, пока тебя не поймают. Сейчас я понимала, что это очень глупо.
Я сидела в участке у стола детектива Кинни, прикованная наручниками к стулу, и рассматривала свои перепачканные чернилами пальцы. Кинни поднял листок с моими отпечатками.
– Вот оно, – помахал он им. – Это тебе не просто бумага. Это граница между кристально чистой биографией и началом «послужного списка».
Я скользнула взглядом по десяти черным пятнам. Затем Кинни сложил листок и убрал в ящик стола.
– Это твое первое и единственное предупреждение, – сказал он. – Я не буду тебя сегодня оформлять, но хочу, чтобы ты хорошенько подумала о том, что случилось бы, если бы я это все-таки сделал. Хочу, чтобы ты представила всю череду последствий твоего поступка. Хочу, чтобы ты восприняла это всерьез.
Меня охватило облегчение. Я оторвала взгляд от ящика стола и посмотрела ему в лицо.
– Обещаю вам, сэр. Я поняла, что это очень серьезно.
Детектив снова сел в кресло и принялся изучать содержимое моих карманов, разложенное перед ним на столе. Телефон, ключ от дома (тот, что висел на шее, он не тронул), набор отмычек деда и мой архивный листок. Я затаила дыхание, когда он взял бумажку, потер ее большим пальцем, прочитал имя – Марисса Фарроу, 14 лет – и бросил на стол, написанным вверх. Затем взял набор отмычек деда.
– Откуда это у тебя? – спросил он.
– Это моего дедушки.
– Он тоже нарушал закон?
– Он был частным сыщиком, – нахмурилась я.
– Что случилось с твоими руками?
– Уличная драка, – ответила я. – Ведь нарушители закона занимаются именно этим?
– Не огрызайтесь, юная леди.
У меня начала болеть голова, и я попросила воды. Пока Кинни ходил за ней, я разглядывала ящик стола, где лежал листок с отпечатками. Но я сидела посреди полицейского участка, прикованная наручниками к стулу, вокруг толпились копы, так что мне никак его оттуда не забрать. Кинни вернулся со стаканом воды и сообщил, что мои родители уже в пути. Просто замечательно.
– Радуйся. Они едут, – проворчал Кинни. – Будь ты моей дочерью, я бы оставил тебя на ночь в камере.
– Эмбер ведь тоже ходит в Гайд Скул?
– Ты ее знаешь? – резко спросил он.
Я замешкалась. Меньше всего я хотела, чтобы Эмбер узнала об этом происшествии. Особенно если учесть, что мне теперь как никогда понадобятся от нее новости по этому делу.
– Школа у нас маленькая, – пожала я плечами.
– Кинни, – окликнул его один из полицейских, подходя к нам. – Есть слабые отпечатки на подвеске Томсон, – сообщил он.
Томсон? Наверное, это фамилия Бетани.
– Ну и?
– Совпадений нет.
Кинни стукнул кулаком по столу, чуть не опрокинув стакан с водой. Я почти пожалела его. Он никогда не свяжет два эти дела вместе, и мне оставалось только надеяться, что я поймаю того, кто за этим стоит, раньше, чем он нанесет новый удар.
– А дружок ее матери? – тихо спросил Кинни.
– Мы еще раз проверили его алиби, но оно подтвердилось.
Я опустила взгляд на стол Кинни. И именно в эту секунду на архивном листке появилось второе имя. Форрест Риггс, 12 лет.
Как назло, Кинни как раз повернулся к своему столу. Чтобы отвлечь его внимание от листка, я громыхнула наручниками, надеясь, что он сочтет мою панику естественной для подростка, вляпавшегося в неприятности.
– Простите, – пробормотала я, – но не могли бы вы снять наручники до того, как приедут мои родители? У моей мамы будет удар.
Кинни смерил меня долгим взглядом, затем, поднявшись, взял стаканчик кофе, так и оставив меня прикованной к стулу.
Через десять минут приехали мама и папа. Мама, увидев меня в наручниках, чуть не слетела с катушек, но папа выпроводил ее на улицу и посоветовал позвонить Коллин. Папа даже не смотрел на меня, пока Кинни объяснял, что произошло. Они разговаривали так, будто меня там и не было.
– Я не предъявил обвинения, мистер Бишоп, и не стал ее оформлять. На этот раз.
– О, уверяю вас, детектив Кинни, это в первый и последний раз.
– Уж проследите за этим, – сказал Кинни, снимая наручники и помогая мне подняться. От его тяжелого шума головная боль только усилилась. Он вернул мне вещи, и папа поскорее увел меня, пока Кинни не передумал.
Я попыталась вытереть пальцы о штаны, но чернила въелись в кожу. В конце концов, я сунула руку в карман. Как только мы вышли, я почувствовала на себе чей-то взгляд. Я осмотрелась, ожидая увидеть Эрика, однако это оказалась Сако. Она сидела на скамье через дорогу. Черные глаза следили за мной из-под густых ресниц. Ее взгляд было трудно прочесть, но на губах играла жесткая, самодовольная усмешка. Может, мне стоит волноваться не только из-за Эрика.