– Гораздо увлекательнее, – сказал Уэс. Глубоко вздохнув, я влезла на подоконник. Ухватилась за оконную раму, и руки тотчас отозвались тупой болью. Я осмотрела поверхность стены между моим окном и окном квартиры 4F. Камни – нечто среднее между кирпичом и блоками – выглядели не гладкими, а выщербленными. Время и погода изрядно сточили их, как и статуи горгулий на крыше. Я поставила ногу на первый выступ, и тут же над головой откололся камешек и упал вниз. Я всерьез испугалась, что погибну. Я всегда считала, что если чего и нужно опасаться в Коронадо, так это лифта. Но, очевидно, меня угробит не он, а это безумное восхождение. Набрав полные легкие воздуха, я шагнула с подоконника на выступ. Я велела себе не смотреть вниз, а сосредоточиться на том, сколько камней разделяет меня от заветного окна квартиры 4F, сулящего безопасность, и вести обратный отсчет.
8… 7… 6… 5… 4… 3…
– Все не так уж и плохо, – выдохнула я, почти добравшись до Уэса. …2 …1.
Но тут я наступила на замшелый камень, нога соскользнула и я сорвалась. Уэсли поймал меня, сжав больное запястье словно тисками. Внезапная острая боль прошила руку, в глазах у меня поплыло, как бывает перед откючкой. Уэсли что-то говорил, но его голос звучал далеко, а затем и вовсе смолк. Вокруг сгущалась темнота, затягивая меня в свое чрево. Но я вцепилась в руку Уэса, пытаясь удержать в голове ударные – звуки его шума. Я сосредоточилась на нем. Не на оставшемся расстоянии, не на времени, ускользающем от меня, как песок между пальцев. Я сконцентрировалась на этой рок-музыке, пока наконец не увидела перед собой стену, пока не услышала Уэсли, который просил меня дать ему вторую руку. Время вернулось и снова пошло привычным ходом. Я схватилась за Уэсли обеими руками, и он втянул меня в окно. Мы оба упали на пол в пустой квартире. С минуту мы просто лежали, переводя дух.
– Видишь? – Уэс перекатился на спину. – Это было увлекательно.
– Обсудим потом твое представление об увлекательном. – Я заставила себя сесть, морщась от боли, прострелившей руку от кончиков пальцев к локтю. Затем поднялась на ноги и оглядела квартиру, во всяком случае, попыталась, насколько это возможно в почти полной темноте. Свет проникал лишь через окна с улицы, но и так стало понятно, что здесь совсем ничего нет. От стен отражалось эхо, как бывает в пустых помещениях, а на полу, покрытом густым слоем пыли, виднелись лишь следы Уэсли, оставленные им чуть раньше. Он отряхнулся и провел меня через всю квартиру.
– Она пустует почти десять лет, – сообщил он. – Но если ты коснешься стен, то поймешь, что последний жилец держал тут не меньше пяти кошек.
Я содрогнулась. Я ненавидела кошек, и Уэсли об этом знал. Именно он нашел меня на полу рядом с квартирой мисс Анжели после нападения кошачьей стаи.
– Итак, кого мы ищем? – спросил Уэсли, направляясь к входной двери.
– Генри Миллс. Четырнадцать лет.
– Чудесно, – прокомментировал Уэс, открывая дверь и выходя в освещенный холл. – Может, если повезет, он вздумает побороться.
Уэсли получил то, чего хотел.
За столь короткое время Генри успел сорваться так, что когда он смотрел на нас, видел то, что внушало ему страх: копов. Мы с Уэсли обежали половину моей территории, преследуя Генри, пока наконец не загнали его в угол. И вернули мальчишку не самым деликатным образом. Проще говоря, втащили его, орущего и отбивающегося ногами, в ближайшую дверь на Возврат. Но зато выполнили свою работу.
В квартиру 4F мы вернулись около трех часов ночи, тем же путем спустились в мою комнату, что было не менее страшно, но на этот раз обошлось без происшествий. В полном изнеможении я рухнула на кровать. Уэсли побрел к стулу, но я перехватила его руку и потянула к кровати, слушая его музыку. Выпустив его руку, я отодвинулась в сторону, освободив для него место. На секунду он замешкался, уперев колени в матрас.
Я отпустила его и откатилась вбок, давая ему место. Он завис на миг, упираясь коленями в матрас.
– Кровати же для бойфрендов, – заметил он.
– И для тех, кто не любит спать на стульях, – нашлась я. В его глазах промелькнула печаль, но потом он улыбнулся и лег рядом со мной поверх одеяла, выключив светильник у кровати.
Мы лежали с ним в темноте в нескольких дюймах друг от друга. Уэсли взял мою ладонь и прижал к своей груди. Меня окутал его шум, громкий, но дарящий успокоение.
– Спокойной ночи, Уэсли, – прошептала я.
– Спи крепко, – ответил он шепотом.
И, как ни странно, я тотчас уснула.
Глава двадцать вторая
– Это тяжкое бремя, – сказал Роланд, отдавая назад фотографию, – но Отряд того стоит.
Я посмотрела на снимок деда и его напарницы, Мэг. Невозможно представить, чтобы люди так подходили друг другу, как они. Стояли они очень близко, почти соприкасаясь, хотя у обоих не было колец. Что значит любовь для таких людей, как мы? Быть рядом, быть вместе? Без серебряного кольца наши жизни как открытая книга. Все мысли, желания, страхи и слабости нараспашку. Я и подумать не могла о том, чтобы кто-то видел мои мысли.
– Это любовь? – спросила я. – То, что чувствуют друг к другу напарники? Ты сказал, что это больше чем любовь, но любовь все же есть?
Роланд кивнул.
– Тогда почему Отряд того стоит? – Я провела пальцем по лицу деда. Это не тот человек, которого я знала. Лицо моего деда избороздили морщины, и в нем никогда не было этой легкости, которая чувствовалась на фотографии. Мой дед лежал в земле уже шесть месяцев.
«Не стоит впускать людей в свою жизнь, любить их. В конце концов, когда ты потеряешь их это причинит тебе боль».
Роланд прислонился спиной к полке. Над плечом виднелась табличка, на которой были написаны чьи-то годы жизни. Он смотрел куда-то мимо меня. Взгляд серых глаз стал рассеянным.
– Оно того стоит, – повторил он, – когда с тобой рядом есть кто-то, от кого не нужно ничего скрывать. Держать секреты в себе и вечно лгать – ноша не из легких, и со временем она становится все тяжелее. Ты возводишь стену, желая отгородиться от всего мира, и впускаешь лишь его маленькую частицу – своего напарника. И оно того стоит. Однажды, когда вокруг тебя будут сплошные стены, ты поймешь это.
Когда я проснулась, Уэсли уже ушел. И хорошо, потому что мама устроила в комнате суету: закрыла окно, сложила бумаги аккуратными стопками, подобрала мусор с пола. Видимо, вместе с доверием я утратила и право на личную жизнь. Тумбочке у кровати она сообщила, что пора вставать, а вороху белья, который держала в руках, сказала, что завтрак готов. Мы как будто сделали шаг назад в наших отношениях.
Архивный листок лежал под телефоном на тумбочке. Я потянулась за ним, желая проверить, нет ли новых имен, и увидела сообщение от Уэсли.
Уэс: Мне снилась гроза. А тебе снился концерт?
По правде говоря, мне вообще ничего не снилось, что меня безмерно радовало. Ночь без кошмаров, без Оуэна. Я посмотрела на руку и подумала, как же так получилось, что все зашло так далеко. Несколько часов здорового сна почти развеяли мои опасения, что я лишаюсь рассудка. Я хотела ответить, но увидела чат с Линдси, в котором я совершенно точно не участвовала. Разговор происходил в ночь с субботы на воскресенье, когда мама подмешала мне в воду снотворное и Уэс остался здесь.
Линдс: Земля вызывает Мак!
Линдс: Земля вызывает Мак!
Линдс: В этом кафе самый отпадный парень на свете.
Линдс: Очень нужно, чтобы ты не спала и смогла оценить его со стороны.
Линдс: И у него есть футляр для скрипки. ФУТЛЯР ДЛЯ СКРИПКИ! *обморок*
Мак: Прости, Мак спит.
Линдс: Как же тогда она написала сообщение?
Линдс: Она умеет печатать во сне?
Линдс: Оу! Это парень с подводкой?
Мак: Он самый.
Линдс: Она доверила тебе свой телефон? Надеюсь, ты того стоишь.
Мак: Я тоже надеюсь.
Я едва не улыбнулась, но вдруг вспомнила слова Роланда, и внутри все съежилось. «Надеюсь, ты того стоишь». «Отряд того стоит».
Я отложила телефон и начала одеваться. Порезы на правой ладони почти зажили, лишь один, самый большой, пришлось перевязать. Зато левая рука после ночного приключения просто меня убивала. Я осторожно согнула ее и поморщилась. Затем проверила свой список. Там уже появилось новое имя: Пенни Эллисон, 13 лет.
– Маккензи, – в дверях стояла мама. Теперь она смотрела на мою щеку. – Мы опаздываем.
– Мы? – удивилась я.
– Я отвезу тебя в школу.
– Ну уж нет…
– Маккензи, – строго сказала мама. – Это не обсуждается. И пока ты не побежала к папе, знай, что это его идея. Он не хочет, чтобы ты ехала на велосипеде с такой рукой, и я с ним согласна.
Очевидно, мне не следовало оставлять их наедине за ужином прошлым вечером. Теперь прощайте надежды вернуть Пенни до занятий.
Я собралась и побрела за матерью вниз. Только мы вышли через главный вход, как на террасу выскочил Берк. Махнув ей рукой, он крикнул что-то насчет чрезвычайной ситуации с эспрессо. Я посмотрела на Данте, прицепленный к велосипедной стойке.
– Я могла бы…
– Нет, – отрезала мама. – Жди здесь. Я сейчас вернусь.
Я вздохнула и привалилась спиной к стене террасы, теребя повязку, крест накрест перетягивающую ладонь. На меня наползла чья-то тень. Спустя секунду на выступ в паре шагов от меня сел Эрик, поставив на колено стаканчик с кофе из нашего кафе.
– Я не знала о Роланде, – сказала я.
– Да, я тебе не говорил, – просто ответил он. Я посмотрела на него. Он выглядел уставшим, но целым и невредимым. – Агата закончила с Отрядом.
Я с трудом сглотнула.
– Сколько у меня есть времени?
– Мало, – ответил он, потягивая кофе. – Ты невиновна, мисс Бишоп?
Поколебавшись, я кивнула.
– Тогда почему ты ей отказала?