– Да как ты смеешь? – зашипела я. – Думаешь, я и правда клюну на эту уловку во второй раз? Ты уже разыгрывал эту карту, Оуэн. Надоело. И Бен погиб. У меня нет никакого желания снова вытягивать его из сна. Единственное, чего я хочу, так это увидеть тебя на полке.
Оуэн и не думал отбиваться. Он смотрел на меня с невозмутимым спокойствием, и это очень раздражало.
– Это не решит твои проблемы. Уже не решит.
– Это только начало.
Оуэн поднял руку и схватил меня за больное запястье.
– Как много беспричинной злобы, – сказал он и сжал еще крепче. Я задохнулась от боли, но мое сознание не помутнело, стены комнаты перед глазами не покачнулись, как случалось раньше. Я попыталась выдернуть руку, и к моему удивлению, Оуэн сразу же ее выпустил. Я обхватила запястье другой рукой, Оуэн скрестил руки на груди.
– Прекрасно, – сказал он. – Пусть мертвые спят спокойно. Но я могу дать тебе кое-что еще.
– Что? – рявкнула я. – Свободу? Цель?
Оуэн прищурился.
– Жизнь.
– Что? – нахмурилась я.
– Жизнь, Маккензи. Такую, где тебе не придется скрывать, кто ты и что делаешь. Больше не будет секретов, которые ты должна хранить. Тебе не придется больше лгать, а тебе ведь это не нравится. Я подарю тебе такую жизнь.
– Ты не можешь мне ее подарить.
– Тут ты права. Подарить не могу. Но ты сможешь выбрать для себя такую жизнь, а я тебе в этом помогу.
Жизнь? Он имел в виду возможность уйти? Стать нормальной? Не лгать своей семье? Не сторониться Уэса? Но тогда Уэса и не будет со мной, потому что он всей душой предан Архиву. Верит в Архив. Даже если бы я могла уйти, он бы не ушел. Да я его об этом никогда и не попросила бы. Это бессмысленно, потому что невозможно. Архив никогда тебя не отпустит. Во всяком случае, без форматирования.
– Ты обещаешь то, чего быть не может.
– Пока нет, – согласился Оуэн, – но когда я закончу, так и будет.
– Ты имеешь в виду, когда ты уничтожишь Архив, так, Оуэн? Ветку за веткой, полку за полкой? Ты знаешь, что я тебе этого не позволю.
– А что, если я скажу тебе, что мне и не придется этого делать? Что Архив останется, и ты сможешь там работать и дальше, если захочешь? Только больше никаких секретов. За это стоит бороться?
– Ты лжешь, – прошептала я. – Ты просто говоришь мне то, что мне хочется слышать.
– Я говорю правду, – вздохнул Оуэн. – А то, что тебе хочется это слышать, означает, что ты должна слушать.
Но как я могла слушать? То, что он говорил было чистым безумием. Да, я мечтала об этом, но эта мечта губительна, словно яд. Я наблюдала, как Оуэн подошел и выключил радио.
– Уже поздно, – сказал он. – Подумай о моих словах, Маккензи. Переспи с этой мыслью. Если ты все же захочешь бороться со мной, начнешь утром. И если я буду милостив, то убью тебя прежде, чем Архив уничтожит твою личность – частицу за частицей.
Затем Оуэн пошел к двери, хотя в ночных кошмарах он никогда не уходил. У порога спальни он остановился. Повернувшись, вытащил из-под воротника ключ деда и протянул мне. Ключ свисал с его пальцев точно обещание. Или ловушка.
– Это в качестве доказательства, – произнес он, – что я реален.
Внутри меня все напряглось, когда холодный металл коснулся моей ладони, я с ужасом осознала, что все это происходит на самом деле. Я накинула шнурок через голову, почувствовав на груди тяжесть ключа. Теперь, когда он снова был у меня, возникло ощущение, что хотя бы в крохотной частичке этого мира все так, как и должно быть. Оуэн развернулся и молча вышел из комнаты.
Я проследовала за ним, глядя, как он прокрался мимо тускло освещенной гостиной и выскользнул из квартиры в ярко-желтый свет холла. За спиной раздался стук, я оглянулась и увидела папу, спящего в угловом кресле, а рядом с ним на полу лежала книга. Даже во сне его лицо омрачала тревога. Опустившись на колени, я подобрала книгу и невольно подумала, что было бы, расскажи я родителям всю правду о причине моих ночных кошмаров, о том, где я пропадаю и откуда у меня шрамы, почему меня передергивает от их прикосновений.
Больше всего я злилась на Оуэна за то, что он заронил эту мысль, тогда как этого просто не может быть. Мир не может существовать без лжи и тайн. Однако когда я положила книгу отца на стол и накинула одеяло ему на плечи, я вдруг подумала: а что если…?
Я не помнила, как уснула: только что лежала и смотрела на дверь, а в следующую минуту зазвонил будильник. Я должна была бы испытать облегчение оттого, что мне ничего не снилось. Да мне и стало легче, я даже обрадовалась, но буквально на миг, пока не вспомнила Оуэна. Мой ночной кошмар теперь был со мной наяву.
Ключ деда врезался в кожу, и я нехотя сняла его и сунула в верхний ящик столика у кровати. Кольцо так и лежало на подоконнике, но надеть его у меня не хватало мужества, раз в нем я не видела Оуэна. Поэтому я вдела в него цепочку и повесила себе на шею, спрятав под воротник форменной рубашки. Долгий мне предстоял день без кольца и его защиты.
В моем списке все так же оставалось три имени – уж не знаю, благодарить ли мне за это Роланда. Однако искушать судьбу не стоило, особенно теперь, когда я знала, что Отряд не причастен, а скоро и Агата это узнает и поймет, что ее поиски прошли впустую. Предплечье все еще болело, но порезы на ладони почти зажили. Я выбросила бинты, попробовала согнуть и разогнуть пальцы. Запястье еще ныло после вчерашней схватки с Оуэном, но в целом я чувствовала себя вполне сносно.
Мама на кухне ругалась из-за ключей, которые куда-то запропастились, а по телевизору в это время как раз передавали новости. Я слушала диктора, ожидая, что происшествие в Гайд Скул станет главным событием, но о нем даже не упомянули. Я могла лишь предположить, что место преступления все еще не обнаружили. Что со вчерашнего дня никто не заходил на разгромленный склад и не видел пятен крови.
Мама искала пропажу под газетами, в кошельке, в ящике для ключей. Но я знала, что она ничего не найдет, потому что сама их спрятала в морозильнике под пакетом с замороженным зеленым горошком.
– Не нужно меня везти, – сказала я. – Правда. Позволь мне поехать самой.
– Это не обсуждается, – отрезала она и чуть не опрокинула чашку с кофе, разгребая бардак на столе.
– Я знаю, ты мне не доверяешь…
– Это не так, – возразила она. – Просто не хочу, чтобы ты ехала на велосипеде, пока твоя рука не заживет.
Вот тут-то я ее и поймала. Леска. Грузило. Крючок.
– Ты права, поеду на автобусе.
Мама прекратила поиски и выпрямилась.
– Ты же ненавидишь автобусы, – напомнила она. – Ты всегда их называла тесными коробками, полными микробов и грязи.
– Ну, – вздохнула я, закидывая сумку на плечо, – вся жизнь – сплошной бардак. И остановка всего в квартале от школы.
По правде говоря, я понятия не имела, далеко ли от школы остановка. Из-под стопки газет, которую она перебирала, выпал мамин телефон.
– Прекрасно, – сдалась она. – Прекрасно, только будь осторожна.
– Непременно, – заверила я, уходя.
Я бы никогда не поехала на автобусе. Особенно без кольца, которое висело сейчас на шее без всякой пользы. Солгав, я просто выкроила себе время. К тому же теперь мне не придется ломать голову над тем, куда спрятать велосипед, пока я буду в Коридорах.
Выискивая по стенам следы трех Историй из моего списка, я размышляла над проблемой под названием «Оуэн». Теперь, когда я убедилась, что он реален, мне следовало вернуть его, но как?
Две Истории отправились на Возврат без всякого сопротивления. С третьей тоже хлопот не возникло – она оказалась гораздо слабее меня, хоть я сейчас и не в лучшей форме. Я дошла до границы, за которой начиналась территория Уэса, вставила ключ в замочную скважину, волнуясь, повернется ли он. К счастью, ключ в замке повернулся, на каменной стене проступили контуры двери, очерченные ярким светом.
Я торопливо неслась вперед, не задумываясь о том, что это чужая территория, и когда завернула за угол, чуть не налетела на Уэсли. Я отшатнулась, чудом избежав столкновения. К счастью, и он остановился, иначе бы выронил кофе.
– Прости, – извинилась я, поднимая руки.
– Господи, Мак, ты меня напугала. Что ты здесь делаешь?
– Я охотилась, – пояснила я.
Мы направились к двери, выходящей на задний двор школы.
– Это понятно, – сказал Уэс. – Я имею в виду, что ты делаешь на моей территории?
– О, Роланд открыл мне доступ, чтобы я могла почистить свой список, не покидая школу.
– Я рад, – кивнул Уэс, – что они сделали тебе поблажку. Не то, чтобы мне не понравилось карабкаться по стенам, но этот путь чуть менее опасен.
– Только потому что ты не держал свою палку наготове, а то бы мне сейчас не поздоровилось.
– Посох Бо, – поправил меня Уэс, – и он в сумке. Но мой список пуст, а руки у меня заняты.
– Кофе? – спросила я.
– Это для тебя, – поднял он контейнер.
– Ты же знаешь, что у моих родителей своя кофейня, – напомнила я.
– Это никогда не мешало тебе брать кофе у Кэша, – надулся он. – И я подумал, что после вчерашнего ты, возможно, будешь искать нового поставщика кофеина.
Он предложил мне чашку, и я не стала отказываться, но взяла осторожно, стараясь, чтобы наши пальцы не соприкоснулись. Меньше всего мне хотелось, чтобы Уэс увидел, что творилось у меня в голове по вине Оуэна.
– От Агаты есть новости? – спросил он. – Насчет разрывов?
Кофе тотчас встал мне поперек горла. Я попыталась его проглотить.
– Пока нет.
– Не беспокойся, – сказал он, неверно истолковав мою тревогу. – Она найдет того, кто это делает, кем бы он ни был.
Мы дошли до двери с отметкой, сделанной зеленым мелом.
– Как ты спала? – спросил он. – Я скучал по твоей кровати.
– Она по тебе тоже скучала, – ответила я, пока он открывал дверь. В отличие от дверей, которых больше не существует во Внешнем мире, тех, что скрываются в трещинах и складках, за этой дверью виднелась не темнота, а кампус. Школу можно было разглядеть, даже находясь в Коридорах. Я выглянула и осмотрела лужайку, проверяя, не видно ли где серебристых волос Оуэна. Я ничего не заметила, но это вовсе не означало, что его там нет. А я не могла допустить, чтобы он увидел Уэсли рядом со мной.